0,5 [litres] - Валерий Александрович Шпякин
(новостной портал «Санкт-Петербург», 17 марта)
Лето всегда проходит быстро. Не знаю, как на юге, но на севере – однозначно. Только футболку постирал, погладил, а уже все, надо было раньше. Особенно если ты не то что отпуск на солнышке, ты не можешь позволить себе жить. Когда кончается детство, когда последняя его любопытная ниточка выбивается из полотна и остается только грубая ткань без единого дефекта, начинаешь понимать: чтобы быть человеком – нужны деньги. Когда они перестают казаться тебе приятным бонусом, а становятся нужны для функционирования в обществе – ты стал взрослым.
Настоящий ценник на любую вещь чуть ли не в десятки раз ниже того, какой продавцы по утрам вставляют в топпер, синхронизировав компьютер с центральной базой. Эх, опять подорожало. Опять переклеивать. Почему? Нужно заплатить НДС, заплатить работнику, логисту, таможне, рекламщикам, в пенсионный фонд отдать, страховку и на лапу кому-нибудь важному, чтобы торговать спокойно не мешали или пассивно закрывали глаза на что-то из вышеперечисленного, на что денег жалко. Минута сияния на федеральных телеканалах стоит столько, сколько даже и не унесешь, чтобы передать лично. Только переводом на банковский счет. Навязчивые баннеры на каждом сайте заманивают тебя на один-ха-бет и азино три молотка. ИНТЕГРАЦИЯ В КНИГУ – идеальная, бессмертная бизнес-модель. Ведь шестнадцать экземпляров ее издания точно будут жить, пока не развалится Россия. По закону я должен отправить их в какие-то органы, а они передадут их в какие-то реестры и библиотеки.
Апатия.
Солнце светит в глаза, но жара от него никакого. Только слепит. Солнце слепит, а ты из себя слепить кого хочешь – не можешь. Не получается. Вот есть ты такой, и все, и ничего ты не сделаешь. Не поменяешься, как бы ни старался.
Деньги, которые привез из армии, улетели в мгновение, как Андрей ни силился ограничить себя в расходах: туда, сюда и как-то… пуст кошелек. Дни платежей за аренду квартиры отныне нависают гильотиной.
Музыкальное оборудование продано, и хорошо, что сейчас, а не до армии. Любят люди говорить, что доллар вырос, совсем не подозревая, что это рубль упал. Повезло продать по цене большей, чем это барахло новым стоило пару лет назад.
Скоро захочется рассесться дома, в тепле, или как минимум возвращаться туда, чувствуя пальцы. Повторять то, что прошел этой зимой и весной, – никакого желания.
Кое-что из фриланса Андрею, смыслящему, куда тыкать в фотошопе, подвернулось. Работа заключалась в том, чтобы нарезать gif-картинки для грязных сайтов. Кликбейт, на который нажмет похотливый дурачок, поверив, что за ссылкой его ждет красотка, ну или, на худой конец, отменное порево. Платили регулярно: пять рублей за файл. Долго за этим занятием не просидишь – начинает выворачивать. Смотреть порно – одно. Находить в нем эпичные моменты, вырезать эти фрагменты, кадрировать и лепить глупые грязные надписи – нечто совершенно иное. Особенно с осознанием, зачем это делается. Особенно совсем без денег. Особенно без верящей в тебя женщины в постели.
Нищета. Перспективы светят не в ту сторону: завтра будет хуже. Ботинок порвется – придется нести в мастерскую. Кончится пачка растворимого кофе. Проезд в автобусе подорожает. Какой-нибудь внутренний орган даст о себе знать. О росте цен разговоры по городу уже ползли пауками. Как они появляются? Одна старуха расскажет другой, та – еще парочке, парочка – внукам, внуки кинутся в социальные сети, и на следующее утро весь город галдит об этом, даже не догадываясь, что известие-то всего лишь плод нездоровой фантазии одинокой старой женщины. И люди уже подготовлены, так почему бы и не повысить? Все равно забудут через пару месяцев.
Когда ты живешь в однокомнатной квартире, сердце тоже трансформируется в однокомнатное. Там не поместится галдящая толпа, много вещей не влезет тоже. Одного-двух людей втиснуть можно, но не более того. Однокомнатное сердце – для одного.
Доводилось много передвигаться пешком. От центра города до съемной квартиры – примерно час. Андрею подобные прогулки не доставляли особых неудобств. Воткнешь наушники и улетишь в свои мысли, тайком пялясь на симпатичных девушек, еще не закутавшихся в длинную и теплую одежду, делающую их, будем честны, менее соблазнительными. Лишь немногие из них идут куда-то со своими молодыми людьми, мужьями или друзьями. Больше – либо в гордом одиночестве, либо с такой же подругой, улыбаясь и о чем-то перешептываясь. Подойти? Познакомиться? Зачем? Кому ты нужен, без гроша в кармане? Дай женщине уверенность в безопасности, исполняй ее прихоти – и она даст тебе то, что хочешь ты. Она будет, конечно, отнекиваться – все, мол, не так. Но если ты беден, а ей подвернется вариант интереснее, то, с большей долей вероятности, бедствовать ты продолжишь один. Исключения бывают. Исключение – женщина, верящая в твой будущий успех. Никакого успеха Андрею ждать пока не приходится. Верить в него – некому. Сам в себя-то не веришь. Даже в Деда Мороза верится больше.
Маршрут до дома всегда одинаков не по собственному желанию, просто иначе к жилищу не подобраться: короткая серая набережная, ряд типовых рассыпающихся пятиэтажек, натыканных небрежно каскадом, рестораны и кафе, дома под снос. Жители деревянных гнилых развалин грезят переселиться в хрущевки. Спят и видят, пишут обращения в правительство. Жители хрущевок мечтают переселиться в новостройки, свежие, только-только сданные в эксплуатацию. Высокие, яркие. Корнями вросшие в землю пятиэтажки с тесными комнатами, пахнущими сыростью, их не устраивают. С лужами во внутреннем дворе. С бабками на скамейке у подъезда. О чем мечтают жители новостроек и снятся ли андроидам электроовцы?
Никакого желания возвращаться к себе, а вернее, не к себе даже, а в съем Андрей не имел. Свернуть бы, пройти еще километр-полтора и остановиться там. В трехкомнатных квартирах, пахнущих непросохшей краской, в пентхаусах на верхних этажах, в комнатах с панорамными окнами. Но ноги всегда механически несут на четвертый этаж ультрабюджетного дома, населяемого в большинстве отбросами, которые не щадят свое жилище. Мышцы знают, что тебе отведено всю жизнь вот так барахтаться. Да и странное это чувство – снимать квартиру. Нет в таком жилье ощущения дома, крепости. Как в старинной игре «Симс»: строишь, уют создаешь всеми доступными методами, а персонажи все равно недовольны. А потом случайно смотришь: «Е-мое. Батюшки. Да я же крышу-то забыл поставить!»
Андрей присел на скамейку. По обе стороны бесконечно тянулась самая оживленная улица города, ее бы даже можно было назвать гордым слово «бульвар». Про ее бесконечность я, конечно, загнул – она росла лишь от свежеокрашенного и обшитого сайдингом железнодорожного вокзала, потерявшего
