Хроника объявленной смерти, объявленной заранее - Габриэль Гарсия Маркес
— Дело серьезное, — сказал ей Кристо Бедойя. — Его ищут, чтобы убить.
Виктория Гусман позабыла о своем простодушии.
— Никого эти бедолаги не убьют, — сказала она.
— Они пьют с субботы, — сказал Кристо Бедойя.
— Тем более, — ответила она. — Нет такого пьяницы, чтобы жрал собственное дерьмо.
Кристо Бедойя вернулся в залу, где Дивина Флор только что открыла окна. “Ну конечно же, никакого дождя не было, — сказал мне Кристо Бедойя. — Еще и семи не пробило, а солнце уже золотилось в окнах”. Он переспросил Дивину Флор, уверена ли она, что Сантьяго Насар не входил в дом через дверь залы. Теперь она уже не была так уверена, как в первый раз. Он спросил про Пласиду Линеро, и она ответила, что секунду назад поставила той на тумбочку кофе, но будить не стала. Таков был порядок: хозяйка просыпалась в семь часов, выпивала кофе и спускалась, чтобы распорядиться насчет обеда. Кристо Бедойя глянул на часы: было 6.56. Тогда он поднялся на второй этаж, чтобы лично убедиться, что Сантьяго Насар не приходил.
Дверь спальни Сантьяго Насара была заперта изнутри, потому что он вышел из дома, пройдя через спальню матери. Кристо Бедойя не только знал этот дом, как собственный, но пользовался здесь таким доверием, что толкнул дверь спальни Пла-сиды Линеро, чтобы оттуда войти в смежную спальню. Пыльный солнечный луч падал из слухового окна, и в облике красивой женщины, которая спала в гамаке на боку, с рукой невесты на щеке, было нечто нереальное. “Точно видение”, - сказал мне Кристо Бедойя. Мгновение он смотрел, зачарованный ее красотой, затем в тишине пересек спальню и, миновав ванную, вошел в спальню Сантьяго Насара. Постель была не смята, на стуле лежали выглаженная одежда и шляпа для верховой езды, на полу стояли сапоги со шпорами. На тумбочке наручные часы Сантьяго Насара показывали 6.58. “Я вдруг подумал, что он заходил, чтобы взять оружие”, - сказал мне Кристо Бедойя. Однако обнаружил “магнум” в ящике тумбочки. “Я никогда не стрелял, — сказал мне Кристо Бедойя, — но решил взять револьвер, чтобы отдать Сантьяго Насару”. Он сунул оружие за пояс под рубашку и лишь после того, как преступление совершилось, сообразил что револьвер не был заряжен. Пласида Линеро появилась в дверях с чашечкой кофе в тот момент, когда он закрывал ящик.
— Господи! — воскликнула она. — Как ты меня напугал!
Кристо Бедойя тоже испугался. Он видел ее теперь при полном свете, в халате, расшитом золотыми жаворонками, с растрепанными волосами, — и очарование испарилось. Он объяснил ей, слегка растерянный, что зашел в надежде найти Сантьяго Насара.
— Он епископа пошел встречать, — сказала Пласида Линеро.
— Епископ проплыл мимо, — сказал Кристо Бедойя.
— Так я и знала, — сказала она. — Настоящий сукин сын.
Она не продолжила, поскольку в этот момент заметила, что Кристо Бедойя не в своей тарелке. “Надеюсь, Господь меня простил, — сказала мне Пласида Линеро, — но он был в таком смущении, что мне вдруг пришло в голову, а не хотел ли он что-то украсть?” Она спросила его, что с ним. Кристо Бедойя сознавал, что попал в сомнительную ситуацию, но не нашел в себе мужества открыть ей правду.
— Просто я всю ночь глаз не сомкнул, — сказал он ей.
И ушел без дальнейших объяснений. “Всё равно, — сказал он мне, — ей постоянно мерещилось, что ее обкрадывают”. На площади он столкнулся с отцом Амадором, который возвращался в церковь в облачении, надетом для несостоявшейся службы, и подумал, что тот едва ли способен сделать для Сантьяго Насара что-либо, кроме спасения его души. Кристо Бедойя снова направился к порту, но услышал, что его окликнули из лавки Клотильде Арменты. В дверях лавки стоял Педро Викарио, бледный, всклокоченный, в расстегнутой рубахе с засученными по локоть рукавами и с грубым ножом, который сам сделал из полотна ножовки. Его поведение выглядело слишком вызывающим, чтобы быть случайным, и всё же это была не единственная и не самая откровенная попытка из предпринятых им в последние минуты в надежде, что кто-нибудь помешает ему совершить преступление.
— Кристобаль! — закричал он. — Скажи Сантьяго Насару, что мы ждем его тут, чтобы убить!
Кристо Бедойя мог бы оказать ему эту милость — остановить его. “Умей я стрелять из револьвера, Сантьяго Насар остался бы жив”, - сказал он мне. Но сама эта мысль ужаснула его после всего, что он слышал о страшной разрушительной силе армированной пули.
— Только ты учти, у него “магнум”, который мотор насквозь пробивает! — крикнул он.
Педро Викарио знал, что это неправда. “Он бывал при оружии, только когда надевал костюм для верховой езды”, - сказал он мне. Но, конечно же, он предвидел, что Сантьяго Насар может быть вооружен, когда принял решение отмыть честь сестры.
— Покойники не стреляют! — крикнул Педро Викарио.
В этот момент в дверях показался Пабло Викарио. Такой же бледный, как брат, но в свадебном пиджаке, и с ножом, завернутым в газету. “Если бы не это, — сказал мне Кристо Бедойя, — в жизни бы не понял, кто из них кто”. Клотильде Армента показалась позади Пабло Викарио и крикнула Кристо Бедойе, чтобы тот поторопился, потому что в этом городишке педиков только такой мужчина, как он, может не допустить трагедии.
Всё, что произошло начиная с этого момента, стало достоянием публики. Люди, возвращавшиеся из порта и привлеченные криками, стали располагаться на площади, чтобы наблюдать преступление. Кристо Бедойя спросил нескольких знакомых про Сантьяго Насара, но того никто не видел. У входа в Общественный клуб он столкнулся с полковником Ласаро Апонте и рассказал
