Пушкин, помоги! - Валерий Валерьевич Печейкин
На мой взгляд, лучше всего это выразит моя собственная история. Однажды я, возвращаясь домой, встретил на улице пожилого мужчину. Он стоял на переходе возле светофора. Красный, жёлтый, зелёный: сменялись цвета. Старик не двигался с места. Я, перейдя дорогу, обернулся и стал наблюдать за ним. Красный на светофоре вновь сменился жёлтым, затем зелёным, и снова – красным. Но пожилой человек оставался на месте. Он не выглядел ни безумным, ни потерянным, ни голодным, ни бездомным. Прилично одетый седой мужчина. Но почему он словно уснул на месте? Я решил, что, возможно, ему нужна помощь, поэтому подошёл и заговорил. «Простите, я не хотел вас беспокоить. Может быть, вам подсказать дорогу? Или как-то помочь?» Мужчина посмотрел на меня, в его седой бороде промелькнула улыбка. И тут он сказал слова, которые я запомнил на всю жизнь. Старик произнёс…
[На этом рукопись обрывается]
Да, именно так же странно, я чувствовал себя, когда увидел эти слова на последней странице романа «Замок». Рукопись просто обрывалась. Вы тоже, наверное, почувствовали себя странно, когда в конце моего собственного рассказа не оказалось никакого вывода.
Кафка – это притча без финала. Это детектив с последней вырванной страницей – той, где сказано, кто убийца. Это любовный роман, где нет сцены свадьбы. Это и есть абсурд.
Обратимся к романам Кафки – «Америка», «Процесс» и «Замок». Первый роман начат и не закончен, второй скорее закончен, третий вновь начат и не дописан. Каждый из них это и есть притча без финала. Формально Кафка дописал «Процесс», но никто до сих пор не знает, как именно должен заканчиваться этот роман. Он был найден в сейфе после смерти писателя. Друг писателя Макс Брод извлёк его вместе с завещанием, где Кафка просил уничтожить книгу. Главы романа были разложены по конвертам и перепутаны. Брод нарушил волю своего друга и опубликовал «Процесс», ставший одной из главных книг XX века. Но эту книгу собрал Макс Брод. Как собрал бы её Кафка – неизвестно. Ведь книга должна быть похожа на саму жизнь, которая как река течёт и меняется. Нигде ясно не начинаясь, никогда явно не заканчиваясь. Жизнь как сериал хорошо и динамично начинается, потом продолжается, но уже скучнее. А в конце история просто обрывается. Жизнь, что это было?
Йозеф К. из «Процесса» до последней минуты ждёт ответа на этот вопрос. Почему его арестовали? В чём суть обвинения? Каким будет приговор? В самом конце, когда двое незнакомцев ведут его за город на каменоломню, он всё ещё надеется узнать ответ. Он надеется в последнюю минуту жизни, когда в доме рядом с каменоломней вспыхивает свет, открывается окно и появляется человек: «Кто это был? Друг? Просто добрый человек? Сочувствовал ли он? Хотел ли он помочь? Был ли он одинок? Или за ним стояли все?»[57] Но через мгновение убийца вонзает нож Йозефу в сердце. Теперь это действительно конец.
Самое цельное и законченное произведение Кафки – это сборник «Кары», куда входят рассказы «Приговор», «В поселении осуждённых» и «Превращение». Рассказ про коммивояжёра Грегора Замзу, который, «проснувшись однажды утром после беспокойного сна» обнаружил, что превратился в «страшное насекомое» – самое «вечное» из произведений мировой литературы. Как правило, мы называем «историей на все времена» «Ромео и Джульетту» Шекспира. Нам кажется, что именно эта история повторяется всякий раз в каждом поколении, когда юноша и девушка признаются друг другу в любви. Вы серьёзно? Вы когда-нибудь видели что-то подобное? Две враждующие семьи, два подростка, которые говорят ритмизованной прозой, а ещё склеп, кинжал, яд?
Нам хочется, чтобы про нас писал Шекспир, но про нас написал Кафка. Про каждого из нас, кто просыпается утром после тяжёлого сна и обнаруживает, что в душе он давно не человек, а насекомое. Мы встаём, одеваемся и идём на работу. В рассказе есть гениальный момент, когда Грегор открывает дверь из своей комнаты и впервые предстаёт перед семьёй и начальником, который за ним пришёл. Представьте, что вы видите, как из комнаты вашего родственника выходит огромное жукообразное насекомое и говорит: «Сейчас я оденусь, соберу образцы и поеду [на работу]…» Какой ужас! Но каждое утро любой, кто ходит на работу, повторяет этот путь: просыпается жуком, встаёт с кровати, идёт в ванную и видит в зеркале Грегора Замзу. Каждый день мы ложимся спать и сон превращает нас в нечто. Сны, страхи, работа, долги, тоска. Бесконечный кафка.
Но в творчестве Кафки есть не только мрак, но и смех. Говорят, Хармс читал Кафку, но нашёл его несмешным. Смех Кафки действительно несмешной, очень специфический. Но в глазах читателей Кафка один из самых смешных людей на свете. Люди по всему миру смеются, делая шаржи на вечно грустного Кафку или отмечая очередной юбилей – «Сегодня 108-я годовщина поражения Франца Кафки в борьбе с персиком»[58], публикуя дневниковую запись о том, как Кафка с трудом съел твёрдый персик.
Во ВКонтакте можно найти группу «ФРАНЦ ✡ КАФКА»[59] и посмотреть на альбомы с подборками фотографий и рисунков. Самые смешные это «Я и Кафка» (люди фотографируются с восковыми фигурами писателя), «Сувениры» (писатель на кружках, майках, сумках), «Тату» (образы и портреты, набитые на запястьях, ногах, животе, спине), «Граффити, Street art» (например, «КАФКАзсила») и «Мяу-морфиозис – The Meowmorphosis». В последнем альбоме можно увидеть обложку реальной книги издательства Quirk Books, которое выпустило альтернативную версию «Превращения». В новой версии[60] книга будет начинаться так: «Проснувшись однажды утром после беспокойного сна, Грегор Замза обнаружил, что он у себя в постели превратился в миленького котёнка». В 2022 году студия Pixar выпустила мультфильм «Я краснею» (Turning Red), в котором также интерпретировала кафкианский сюжет о превращении через оптику «милоты». По сюжету главная героиня, проснувшись утром, обнаруживает, что превратилась в очаровательную красную панду[61]. Также Кафка возник в российском мультсериале «Барбоскины». В 86-й серии «Домовой» у персонажа Гены на столе можно заметить книгу с текстом на корешке: «Франц Гафка». Думаю, это появление неслучайно. Ведь тема домового есть в рассказах Кафки «Забота главы семейства» и «В нашей синагоге», а в рассказе «Исследования одной собаки» описан целый собачий мир – совсем как в «Барбоскиных»!
Из Кафки как