Гетопадение - Мамкина Конина
– Да! Кто это?
– Здравствуйте, это Оскар. Вы приходили ко мне и просили перезвонить…
– Да, помню, господин Циммерман? — врач снова взял себя в руки и вернулся к своему обычному флегматичному состоянию — Как Ваши дела?
– На следующий день после Вашего визита, нам списали все долги. Бандиты уже неделю не появляются. Вы как-то к этому причастны? Скажите, Вы один из них?
– Нет, я не бандит. Оставим эту тему. Рад, что всё обошлось само по себе, и моё вмешательство не понадобилось…
– Зачем Вы врёте?! – Антон через трубку услышал, как он кусает губы, – Когда я могу вернуть Вам деньги? Они наверняка…
– Наверняка грязные, это хотите сказать? Господин Циммерман если боитесь, что Вас могут в чём-то заподозрить, то, уверяю, Вы ошибаетесь. Я простой врач.
– Пусть так, но мне будет спокойнее, если…
– Да, я понял и больше не побеспокою. Если что, мой номер у Вас есть, – не успел он договорить, как услышал несколько коротких гудков.
***
Шантажом и манипуляциям господин Шульц надавил на руководство учебного заведения, заставив их принять своего сына в школу. Несмотря на ожидаемые протесты родителей, дети сразу же окружили его вниманием. Сначала из любопытства к необычному внешнему виду и протезу, как у роботов в мультиках, а затем из интереса к нему самому. Мальчикам доставляло удовольствие играть с ним во вторжение трансформеров, и слушать рассказы, подчерпнутые им из энциклопедий и книг. Однако полного взаимопонимания ему удалось достичь именно с кругом девочек.
Переводя красного от радости и мокрого от энтузиазма Октая через дорогу, Антон параллельно пытался оттереть с протеза белые пятна корректора, предположительно символизировавшие ногти. Мальчик тряс неумело заплетёнными в косичку кудрями и непрерывно лепетал что-то в ответ на простое: «Ребята научили тебя чему-то новому?». Из его сбивчивого рассказа он понял только, что Гертруда дала ему заполнить анкету для друзей и похвалила картинку, которую от там нарисовал, а Эрнест из параллельного класса подарил наклейку.
Немного по-другому дело обстояло с учителями.
– А я говорила, животному не место в школе, – злорадно подытожила директор.
– На него жалуются учителя?
– Да, пожалуйста, фрау Крюгер, учитель чтения.
Анон поднял бровь и, прищурившись посмотрел на неё. Учительница посмотрела на него, потом на ребёнка, затем на свои жизненные ориентиры. Последнее явно отсутствовало.
– Так. Значит, Вам не понравилось его сочинение, – он расправил плечи, поднял голову и покосился на сына, – Ну и что ты там написал?
– Я? Ну, мне показалось странным, что… Ну, зачем принцу Золушка?
– Таааак? – Он наклонил голову в другую сторону и теперь свысока смотрел на учительницу.
– Ну как зачем?! Это же любовь!
Снова наклон головы.
– Но я имею в виду, – Октай искал защиты у отца, – Он не мог бы за пару минут узнать её как человека.
Учительница открыла было рот, чтобы возразить, но поймала взгляд Антона и инфаркт одновременно.
– Вот, а за внешность… Он даже её лица не запомнил. Он был готов выбрать любую страшнющую старуху, если бы ей туфелька подошла.
Антон снисходительно повернул голову в сторону преподавателя: «И написано грамотно. Я смотрю, у него тут два листа размышлений, в то время, как у других по три предложения с пятью ошибками в каждом». Преподаватель повернула голову в сторону Бога, но он уже итак с интересом наблюдал за тем, как она выпутается из такого.
– Но, а ещё сегодня его очередь поливать цветы в классе, – неуверенно шепнула она.
– Полагаю, мы свободны, – не обращая на неё внимания, он прижал руки ко рту и закурил.
Сработала пожарная сигнализация, и с потолка сначала закапало, а затем полило.
– Готово, – радостно воскликнул ребёнок, и вприпрыжку вышел вслед за мрачной дымящей фигурой человека дождя.
В целом, учиться Октаю действительно нравилось, и вскоре учителя успокоились. Он даже стал отличником, а его рисунки стабильно занимали места в конкурсах по рисованию.
***
День не задался с самого начала. Из почтового ящика торчали три бумажки: счета за воду, электричество и использования генетического материала семьи Шульцев© в личных и коммерческих целях.
«Господин Клаус Ульрих Шульц и его супруга Урсула Анна Шульц, урождённая Леманн, с прискорбием уведомляют своего сына Антона Макса Шульца о скоропостижной смерти Тиля Вольфганга Шульца, приходившегося ему дедом… Мы всем сердцем скорбим об утрате…», – врач брезгливо высунул язык, будто бы проглотив что-то кислое, и быстро просмотрел глазами остаток написанного на дорогой гербовой бумаге письма. Он искал цифры и нашёл их:
«Вся семья соберётся на поминальный ужин по адресу Лейпцигерштрассе, 7, г.Санкт-Гильген, Баден-Вюртемберг в 18:30 по местному времени».
Они хотят всей семьёй собраться в его доме, а его предупреждают об этом за день. Он мог бы начать возмущаться, но что бы это дало?
Весь день Антон провёл за подготовкой к ужину. Он не хотел давать себе в этом отчёт, но в тайне боялся встречи семьи с Лукасом. Когда ребёнок вернулся из школы, Шульц младший потащил его в магазин и насильно заставил выбрать себе костюм. То, что он выбрал, Антону не понравилось, а потому он подобрал подходящий сам.
Он отправил Октая спать уже к восьми вечера, вычистил квартиру и заказал доставку еды. Остаток вечера Господин Шульц помнил только приблизительно. На утро он проснулся от бьющего прямо в глаза света и ощущения сухости во рту. Оторвавшись от стола, он поднял глаза и впервые увидел над собой строгий взгляд мальчика. Это было непривычно и неожиданно. Он поднялся, чтобы выяснить, в чём дело. В глазах на секунду потемнело, а к горлу подступила рвота. Октай подошёл ближе и как мог поддержал. Он не сказал ни слова, но его глаза были опущены. Когда Антон немного пришёл в себя, мальчик дрожащим голосом, сдерживая слёзы сказал:
– Господин Антон, извините, я думаю, мне пора идти.
– Что? Почему, солнышко? Куда? Суббота же, – врач встряхнул головой и в упор уставился на него.
– Вы пьёте алкоголь. Как те люди. И как мои родители. Спасибо за Вашу доброту, но лучше уж верните меня обратно. Пока я помню Вас как хорошего человека.
Антон сглотнул и попытался осознать то, что мальчик пытается до его донести.
– Обратно? К человеку, который тебя чуть не убил? – врач протрезвел от такого поворота событий, – Ты хочешь сказать, что он не пил?
– Пил, но, – мальчик выдохнул, его голос треснул, а на пол по очереди упали две крупные слезинки, – Мне на него плевать, а вас я люблю, – он размазал слёзы по лицу, – Простите, но я лучше запомню Вас хорошим.
Врач почувствовал, что его органы сжались в комок, а на лбу проступил холодный пот.
