Александр Пушкин - Ранние стихотворения, незавершенное, отрывки, наброски
1821
* * *
В беспечных радостях, в живом очарованье,О дни весны моей, вы скоро утекли.Теките медленней в моем воспоминанье
* * *
Вдали тех пропастей глубоких,Где в муках вечных и жестокихГде слез во мраке льются реки,Откуда изгнаны навекиНадежда, мир, любовь и сон,Где море адское клокочет,Где, грешника внимая стон,Ужасный сатана хохочет
* * *
Все так же ль осеняют сводыСей храм парнасских трех цариц?Все те же ль клики юных жриц?Все те же ль вьются хороводы?..Ужель умолк волшебный гласСеменовой, сей чудной музы?Ужель, навек оставя нас,Она расторгла с Фебом узы,И славы русской луч угас?Не верю! вновь она восстанет!Ей вновь готова дань сердец,Пред нами долго не увянетЕе торжественный венец,И для нее любовник славы,Наперсник важных аонид,Младой Катенин[176] воскреситЭсхила гений величавыйИ ей порфиру возвратит.
ВЯЗЕМСКОМУ
Язвительный поэт, остряк замысловатый,И блеском колких слов, и шутками богатый,Счастливый Вяземский, завидую тебе.Ты право получил благодаря судьбеСмеяться весело над злобою ревнивой,Невежество разить анафемой игривой.
ДЕНИСУ ДАВЫДОВУ
Певец-гусар, ты пел биваки,Раздолье ухарских пировИ грозную потеху драки,И завитки своих усов.С веселых струн во дни покояПоходную сдувая пыль,Ты славил, лиру перестроя,Любовь и мирную бутыль.Я слушаю тебя и сердцем молодею,Мне сладок жар твоих речей,Печальный, снова пламенеюВоспоминаньем прежних дней.Я все люблю язык страстей,Его пленительные звукиПриятны мне, как глас друзейВо дни печальные разлуки.
* * *
Если с нежной красотойВы чувствительны душою,Если горести чужойВам ужасно быть виною,Если тяжко помнить вамЖертву тайного страданья —Не оставлю сим листамМоего воспоминанья.
ИЗ БАЙРОНА
Нет ветра – синяя волнаНа прах Афин катится;Высокая могила зрится.
К МОЕЙ ЧЕРНИЛЬНИЦЕ
Подруга думы праздной,Чернильница моя;Мой век разнообразныйТобой украсил я.Как часто друг весельяС тобою забывалУсловный час похмельяИ праздничный бокал;Под сенью хаты скромной,В часы печали томной,Была ты предо мнойС лампадой и мечтой.В минуты вдохновеньяК тебе я прибегалИ музу призывалНа пир воображенья.Прозрачный, легкий дымНосился над тобою,И с трепетом живымВ нем быстрой чередою….Сокровища моиНа дне твоем таятся.Тебя я посвятилЗанятиям досугаИ с ленью примирил:Она твоя подруга.
МОЛДАВСКАЯ ПЕСНЯ
Нас было два брата – мы вместе росли —И жалкую младость в нужде провели…
Но алчная страсть овладела душой,И вместе мы вышли на первый разбой.
Курган серебрился при ясной луне,Купец оробелый скакал на коне,
Его мы настигли,И первою кровью умыли кинжал.
Мы к убийству привыкли потомИ стали селеньям ужасны кругом.
* * *
Наперсница моих сердечных дум,О ты, чей глас приятный и небрежныйСмирял порой страстей порыв мятежныйИ веселил порой унылый ум,О верная, задумчивая лира
* * *
Недавно бедный музульманВ Юрзуфе жил с детьми, с женою;Душевно почитал священный АлькоранИ счастлив был своей судьбою;Мехмет (так звался он) прилежно целый деньХодил за ульями, за стадомИ за домашним виноградом,Не зная, что такое лень;Жену свою любил – Фатима это знала,И каждый год ему детей она рожала —По-нашему, друзья, хоть это и смешно,Но у татар уж так заведено. —Фатима раз (она в то времяНесла трехмесячное бремя, —А каждый ведает, что в эти временаИ даже самая степенная женаИмеет прихоти то эти, то другие,И боже упаси, какие!) —Фатима говорит умильно муженьку:«Мой друг, мне хочется ужасно каймаку.Теряю память я, рассудок,Во мне так и горит желудок;Я не спала всю ночь – и посмотри, душа,Сегодня, верно, я совсем нехороша.Всего мне должно опасаться:Не смею даже почесаться,Чтоб крошку не родить с сметаной на носу, —Такой я муки не снесу.Любезный, миленькой, красавец, мой дружочек,Достань мне каймаку хоть крохотный кусочек».Мехмет разнежился, собрался, завязалВ кушак тарелку жестяную;Детей благословил, жену поцеловалИ мигом в ближнюю долину побежал,Чтобы порадовать больную.Не шел он, а летел – зато в обратный путьПустился по горам, едва, едва шагая;И скоро стал искать, совсем изнемогая,Местечка, где бы отдохнуть.По счастью, на конце долиныУвидел он ручей,Добрел до берегов и лег в тени ветвей.Журчанье вод, дерев вершины,Душистая трава, прохладный бережок,И тень, и легкий ветерок —Все нежило, все говорило:«Люби иль почивай!» – Люби! таких затейМехмету в ум не приходило,Хоть он и мог. – Но спать! вот это мило,Благоразумней и верней.Зато Мехмет, как царь, уснул в долине;Положим, что царям приятно спать даноПод балдахином на перине,Хоть это, впрочем, мудрено.
* * *
О вы, которые любилиПарнаса тайные цветыИ своевольные мечтыВниманьем слабым наградили,Спасите труд небрежный мойПод сенью покрова —От рук невежества слепого,От взоров зависти косой.Картины, думы и рассказыДля вас я вновь перемешал,Смешное с важным сочеталИ бешеной любви проказыВ архивах ада отыскал…
* * *
Примите новую тетрадь,Вы, юноши, и вы, девицы, —Не веселее ль вам читатьИгривой музы небылицы,Чем пиндарических похвалВысокопарные страницы —Иль усыпительный журнал,Который был когда-то в моде,А нынче так тяжел и груб,Который вопреки природеБыть хочет зол, и только глуп.
* * *
Раззевавшись от обедни,К Катакази[177] еду в дом.Что за греческие бредни,[178]Что за греческой содом!Подогнув под ‹жопу› ноги,За вареньем, средь прохлад,Как египетские боги,Дамы преют и молчат.
«Признаюсь пред всей Европой, —Хромоногая кричит, —Маврогений[179] толсто‹жопый›Душу, сердце мне томит.Муж! вотще карманы грузноТы набил в семье моей.И вотще ты пятишь гузно,Маврогений мне милей».
Здравствуй, круглая соседка!Ты бранчива, ты скупа,Ты неловкая кокетка,Ты плешива, ты глупа.Говорить с тобой нет мочи —Все прощаю! бог с тобой;Ты с утра до темной ночиРада в банк играть со мной.
Вот еврейка[180] с Тадарашкой.[181]Пламя пышет в подлеце,Лапу держит под рубашкой,Рыло на ее лице.Весь от ужаса хладею:Ах, еврейка, бог убьет!Если верить Моисею,Скотоложница умрет!
Ты наказана сегодня,И тебя пронзил Амур,О, чувствительная сводня,О, краса молдавских дур.Смотришь: каждая девицаПред тобою с молодцом,Ты ж одна, моя вдовица,С указательным перстом.
Ты умна, велеречива,Кишиневская Жанлис,[182]Ты бела, жирна, шутлива,Пучеокая Тарсис.[182]Не хочу судить я строго,Но к тебе не льнет душа —Так послушай, ради бога,Будь глупа, да хороша.
* * *
Теснится средь толпы еврей сребролюбивый,Под буркою казак, Кавказа властелин,Болтливый грек и турок молчаливый,И важный перс, и хитрый армянин —
* * *
Эллеферия[183], пред тобойЗатмились прелести другие,Горю тобой, я вечно твой,Я твой навек, Эллеферия!
Ее пугает света шум,Придворный блеск ей неприятен;Люблю в ней пылкий, правый ум.И сердцу глас ее понятен.
На юге, в мирной темнотеЖиви со мной, Эллеферия,Твоей … красотеВредна холодная Россия.
ЭПИГРАММА
(НА А. А. ДАВЫДОВУ)Оставя честь судьбе на произвол,Давыдова, живая жертва фурий,От малых лет любила чуждый пол‹,›И вдруг беда! казнит ее Меркурий,Раскаяться приходит ей пора,Она лежит, глаз пухнет понемногу,Вдруг лопнул он: что ж дама? – «Слава богу!Все к лучшему: вот новая ‹дыра›!»
* * *
Я не люблю твоей Корины,Скучны любезности картины.В ней только слезы да печальИ фразы госпожи де Сталь.Милее мне живая младость,Рассудок с сердцем пополам,Приятной лести жар и сладость,И смелость едких эпиграмм,Веселость шуток и рассказов,Воображенье, ум и вкус,И для того, мой Безобразов,К тебе
* * *
