Антоп Чехов - Полное собрание сочинений и писем в тридцати томах. Сочинения т 1-3

{03307}

теми ягодками, которые уже созревали для того, чтобы влить страшную отраву в ее хрупкое тело и тоскующую душу! Выйдя из Тенева, я пошел той же дорогой, что шел и утром. Солнце показывало уже полдень... Крестьянские телеги и помещичьи брички, как и утром, услаждали мой слух своим скрипом и металлическим ворчаньем бубенчиков. Опять проехал садовник Франц с водочным бочонком, на этот раз, вероятно, полным... Опять он взглянул на меня своими кислыми глазками и сделал мне под козырек. Меня покоробило от его противной физиономии, но и на этот раз тяжелое впечатление, произведенное встречей с ним, как рукой сняла дочка лесничего Оленька, догнавшая меня на своем тяжелом шарабане... - Подвезите меня! - крикнул я ей. Она весело закивала мне головой и остановила возницу. Я сел рядом с ней, и шарабан с треском покатил по дороге, светлой полосой тянувшейся через трехверстную просеку теневского леса. Минуты две мы молча разглядывали друг друга. "Какая она, в самом деле, хорошенькая! - думал я, глядя на ее шейку и пухленький подбородок. - Если бы мне предложили выбирать кого-нибудь из двух - Наденьку или ее, то я остановился бы на этой... Эта естественнее, свежей, натура у нее шире и размашистей... Попадись она в хорошие руки - из нее многое можно было бы сделать! А та угрюма, мечтательна... умна". У ног Оленьки лежали две штуки полотна и несколько свертков. - Сколько у вас покупок! - сказал я. - На что вам столько полотна? - Мне еще не столько нужно!.. - ответила Оленька. - Это я так купила, между прочим... Вы не можете себе представить, сколько хлопот! Сегодня вот по ярмарке целый час ходила, а завтра придется в город ехать за покупками... А потом извольте шить... Послушайте, у вас нет таких знакомых женщин, которых можно было бы нанять шить? - Кажется, нет... Но для чего вам столько покупок? К чему шить? Ведь у вас семья не бог весть как велика... Раз, два... да и обчелся...

{03308}

- Какие вы, все мужчины, странные! И ничего вы не понимаете! Вот, когда женитесь, так сами же будете сердиться, если жена ваша после венца придет к вам растрепкой. Я знаю, Петр Егорыч не нуждается, но все-таки неловко как-то с первого же раза себя не хозяйкой показать... - При чем же тут Петр Егорыч? - Гм... Смеется, точно и не знает! - сказала Оленька, слегка краснея. - Вы, барышня, говорите загадками... - Да разве вы не слышали? Ведь я выхожу замуж за Петра Егорыча! - Замуж? - удивился я, делая большие глаза. - За какого Петра Егорыча? - Фу, боже мой! Да за Урбенина! Я поглядел на ее краснеющее и улыбающееся лицо... - Вы... замуж? За Урбенина? Этакая ведь шутница! - Никаких тут шуток нет... Не понимаю даже, что тут шуточного... - Вы замуж... за Урбенина... - проговорил я, бледнея, сам не зная отчего. - Если это не шутка, то что же это такое? - Какие шутки!.. Не знаю даже, что тут такого удивительного, странного... - проговорила Оленька, надувая губки. Минута прошла в молчании... Я глядел на красивую девушку, на ее молодое, почти детское лицо и удивлялся, как это она может так страшно шутить? Сразу я представил себе рядом с нею пожилого, толстого, краснолицего Урбенина с оттопыренными ушами и жесткими руками, прикосновение которых может только царапать молодое, только что еще начавшее жить женское тело... Неужели мысль о подобной картине не может пугать хорошенькую лесную фею, умеющую поэтически глядеть на небо, когда на нем бегают молнии и сердито ворчит гром? Я - и то испугался! - Правда, он несколько стар, - вздохнула Оленька, - но зато ведь он меня любит... Его любовь надежная. - Дело не в надежной любви, а в счастье... - С ним я буду счастлива... Состояние у него - слава богу, и не голяк он какой-нибудь, не нищий, а дворянин. Я в него, конечно, не влюблена, но разве

{03309}

только те и счастливы, которые по любви женятся? Знаю я эти браки по любви! - Дитя мое, - спросил я, с ужасом глядя в ее светлые глаза, - когда вы успели нафаршировать вашу бедную головку этой ужасной житейской мудростью? Допустим, что вы шутите со мной, но где вы научились так старчески грубо шутить?.. Где? Когда? Оленька поглядела на меня с удивлением и пожала плечами... - Я не понимаю, что вы говорите... - сказала она. - Вам неприятно, что молодая девушка выходит за старика? Да? Оленька вдруг вспыхнула, задвигала нервно подбородком и, не дожидаясь моего ответа, проговорила быстро: - Вам это не нравится? Так извольте вы сами идти в лес... в эту скуку, где нет никого, кроме кобчиков да сумасшедшего отца... и ждите там, пока придет молодой жених! Вам поправилось тогда вечером, а поглядели бы вы зимой, когда рада бываешь... что вот-вот смерть придет... - Ах, всё это нелепо, Оленька, всё это незрело, глупо! Если вы не шутите, то... я уж не знаю, что и говорить! Замолчите лучше и не оскорбляйте воздуха вашим язычком! Я, на вашем бы месте, на семи осинах удавился, а вы полотно покупаете... улыбаетесь! Аа-ах! - По крайней мере, он на свои средства отца лечить будет... - прошептала она... - Сколько вам нужно на лечение отца? - закричал я. - Возьмите у меня! Сто?.. двести?.. тысячу? Лжете вы, Оленька! Вам не лечение отца нужно! Новость, сообщенная мне Оленькой, так меня взволновала, что я и не заметил, как шарабан наш проехал мимо моей деревеньки, как он въехал на графский двор и остановился у крыльца управляющего... Увидев выбежавших детишек и улыбающееся лицо Урбенина, подскочившего высаживать Оленьку, я выпрыгнул из шарабана и, не простившись, побежал к графскому дому. Здесь ждала меня новая новость. - Как кстати! Как кстати! - встретил меня граф, царапая мою щеку своими длинными, колючими усами. - Удачнее времени ты и выбрать не мог! Мы только

{03310}

сию минуту сели завтракать... Ты, конечно, знаком вот... Не раз уж, небось, имел столкновение по вашей судейской части... Ха-ха! Граф обеими руками указал мне на двух мужчин, сидевших на мягких креслах и евших холодный язык. В одном я имел неудовольствие узнать мирового судью Калинина, другой же, маленький седенький старичок с большой лунообразной лысиной, был мой хороший знакомый, Бабаев, богатый помещик, занимавший в нашем уезде должность непременного члена. Раскланиваясь, я с удивлением поглядел на Калинина... Я знал, как ненавидел он графа и какие слухи пускал он по уезду про того, у которого теперь ел с таким аппетитом язык с горошком и пил десятилетнюю наливку. Как мог порядочный человек объяснить этот его визит? Мировой уловил мой взгляд и, вероятно, понял его. - Сегодняшний день посвятил я визитам, - сказал он мне. - Весь уезд объезжаю... И к его сиятельству заехал, как видите... Илья подал четвертый прибор. Я сел, выпил рюмку водки и стал завтракать... - Нехорошо, ваше сиятельство... Нехорошо! - продолжал Калинин разговор, прерванный моим приходом. - Нам, маленьким людям, не грех, а вы человек знатный, богатый, блестящий... Вам грех манкировать. - Это верно, что грех... - согласился Бабаев. - В чем дело? - спросил я. - Хорошую мысль подал мне Николай Игнатьич! - кивнул граф на мирового. - Приходит он ко мне... садится завтракать, и жалуюсь я ему на скуку... - И жалуются они мне на скуку... - перебил графа Калинин. - Скучно, грустно... то да се... Одним словом, разочарован... Онегин некоторым образом... Сами, говорю, виноваты, ваше сиятельство... Как так? Очень просто... Вы, говорю, чтобы скучно не было, служите... хозяйством занимайтесь... Хозяйство превосходное, дивное... Говорят, что они намерены заняться хозяйством, но все-таки скучно... Нет у них, так сказать, увеселяющего, возбуждающего элемента. Нет этого... как бы так выразиться... ээ... того... сильных ощущений... - Ну, так какую же мысль вы подали? - Собственно говоря, я не подавал никакой мысли,

{03311}

но только осмелился сделать его сиятельству упрек. Как это, говорю, вы, ваше сиятельство, такой молодой... образованный, блестящий, можете жить в такой замкнутости? Разве, говорю, это не грех? Вы никуда не выезжаете, сами никого не принимаете, нигде вас не видно... как старик какой-нибудь или отшельник... Что стоит, говорю, вам устроивать у себя собрания... журфиксы, так сказать? - Для чего же ему сдались эти журфиксы? - спросил я. - Как для чего? Во-первых, тогда его сиятельство, ежели у него будут вечера, познакомится с обществом... изучит, так сказать... Во-вторых, и общество будет иметь честь поближе познакомиться с одним из наибогатейших наших землевладельцев... Взаимный, так сказать, обмен мыслей, разговоры, веселье. А сколько у нас, ежели рассуждать, образованных барышень, кавалеров!.. Какие можно задавать музыкальные вечера, танцы, пикники - посудите только! Залы огромадные, в саду беседки и... прочее... Такие любительские спектакли и концерты можно задавать, что никому в губернии не снилось... Да ей-богу! Посудите сами!.. Теперь всё это почти пропадает даром, в землю закопано, а тогда... понять только нужно! Имей я такие средства, как у его сиятельства, я показал бы, как надо жить! А они говорят: скучно! Даже, ей-богу... слушать смешно... совестно даже... И Калинин замигал глазами, желая показать вид, что ему действительно совестно... - Это вполне справедливо, - сказал граф, вставая и засовывая руки в карманы. - У меня могут выходить отличные вечера... Концерты, любительские спектакли... всё это действительно можно прелестно устроить. И к тому же эти вечера будут не только веселить общество, но они будут иметь и воспитывающее влияние!.. Не правда ли? - Ну да, - согласился я. - Как посмотрят наши барышни на твою усатую физиономию, так сразу и проникнутся духом цивилизации... - Ты всё шутишь, Сережа, - обиделся граф, - а никогда ты мне дружески не посоветуешь! Всё тебе смешно! Пора, мой друг, оставить эти студенческие замашки!