Немой набат. 2018-2020 - Анатолий Самуилович Салуцкий
– Ребята, что-то я не поняла, при чём тут Сталин? – удивилась Ирина. Мужчины расхохотались и Жора объяснил:
– Это же про Сталина была песня. Выпьем за Ро-одину, выпьем за Ста-алина…
Но всё-таки выпили, закусили и снова налили.
Потом Донцов продолжил линию Добычина:
– Ты, Сева, про Сталина вспомнил, а я недавно про его ненавистников кое-что вычитал. Оказывается, 15 ноября 1991 года на самом первом заседании Правительства России, уже с гайдайсами, министры новоявленные заявили, что до того момента, пока их реформы не дадут положительных результатов, цитирую: «Мы отказываемся от социальных благ и привилегий». Вот какие кристально честные народолюбцы власть взяли. То бишь проходимцы, которые только личным обогащением и занимались. Можешь, Сева, подробнее разузнать о той вечере бессребреников у Шохина, он там заседал. Невыразимо грустно от такой правды. Дно!
Не выдержал и Синицын:
– А вы можете у Сысуева, бывшего вице-премьера, – он потом в «Альфа-банке» прочно замом пристроился, – уточнить, что в конце 1997 года на закрытом совещании у Чубайса обсуждался вопрос о продаже на аукционе Белого дома на Краснопресненской набережной, здания правительства. Бесстыдство! Вот как гайдайсы разгулялись, чёткие пацаны, ни в чём им запрету не было. Всю Россию под нож хотели пустить. С души воротит.
– Стратегическ ое ничтожество, моральный инвалид, гламурная пыль, резиновое изделие номер два, то есть одноразовое приспособление для сношений, этот Чубайс, – ругнулся Добычин. – Простите, Ирина… Слесарю двоюродный кузнец. Отъявленный большевик, склонный к окаянству. Помните, Сталин говорил: «Нет таких крепостей, которые не могли бы взять большевики». А Чубайс как сказал? Чубайс сказал: «Вы мне скажите, какую я должен брать крепость, и я её возьму!» Ясин подтвердит, это ему было сказано, потому и будет Чубайс наверху, пока паркинсон о нём не вспомнит.
Вдруг спохватился:
– Жора, а ты, кстати, о Маршале Голдмане слышал?
– Что за маршал?
– Маршал с большой буквы, это имя. Очень известный экономист, был директором русского центра в Гарвардском университете. Так вот, он, знаешь, что сказал о русском капитализме 90-х годов?
Цитирую: «Чубайс сотворил монстра».
– Сева, ты рехнулся, через край хватил. Кого с кем сравниваешь? Мы про Сталина, а ты о пигмее? – возмутился Власыч.
– Да не сравниваю я вовсе. Мы же бродим по прошлому, полёт сквозь годы, только и всего.
И снова, в который уже раз в разговор вошла Ирина со своими точными репликами.
– Ребята, а у вас «А» без «Б»…
– Ирка, ты чего подначиваешь? – разозлился Жора. – Ишь, патриотичка-оптимистка.
– Почла бы за честь. Но насчёт оптимистки ты загнул. Среди старших медсестёр операционных отделений оптимистки не водятся.
Мужчины молчали долго, лениво ковыряя вилками закуску. Понимали, что Ирина, за которой стоит правда жизни, подбивает их, а может быть, и требует от них ответить на вопросы, раздваивающие сознание простого человека. Народ наш царепочтительный сказал Путину – да! Но почему, почему Путин зашевелился только сейчас, а восемь лет ухнули коту под хвост? Кроме Крыма, конечно.
А Ирина ещё и подбавила:
– Аптеки перевели в разряд торговых магазинов. Кроме прибыли, ни о чём не думают. Когда это было видано?
Наконец Добычин – его негласно считали за старшого, – пригладил для солидности льняную шевелюру и начал размышлять вслух. С оговорками.
– Тут так… По моему разумению… Хотя из Думы мне кое-чего видать… У нас память короткая. После медведевской пересменки Путину ловко всучили верховный арбитраж. Кланы олигархические грызлись за деньги, за влияние, захватывали центры силы. А система эта клановая, скажу вам братцы, – повернулся к Ирине, – и сестрица, о-очень сложная, коварная. Интриги внутриэлитные ку-уда заковыристее, чем киношные выдумки. Разводка изощрённая. Инквизиция! Лютый цинизм, друг под друга такие мины подводят, что и государственный корабль ко дну могут пустить. Каждый рвёт своё зубами-когтями, да ведь не в одиночку – стаями. Групповые интересы в лоб сшибаются, и не все они пророссийские. Путин их и балансировал, чтобы драка бульдогов напоказ не вылезла, не то всё кувырком пойдёт. Кого на ковёр вызовет, кого под сукно засунет. Раскинь умом, Жора, вот куда пар-то уходил. Не в свисток, как у либералиссимуса Жирика, а на дрессуру хищной рентно-офшорной публики, Ну, видимо, и не уловил, что превращается в президента элиты. Ты, Власыч, чутко схватил: он панель управления из бэушных деталей смастерил – в угоду балансу элит. Оттого страна и застревала на полустанках.
– Да это же из рук вон! – вырвалось у Синицына. – Выходит, он в друзьях запутался, а страна буксовала. Дорого же ей обошёлся манёвр 2008 года! То-то он не по смыслу жил-был, а как бог на душу положит. Одна забота: тут построить, там обновить, здесь улучшить, расширить, удлинить, повысить, оцифровать, осовременить. Олимпийские игры – быстрее, выше, сильнее! А идеи духоподъёмной как не было, так и нет. И вообще… Верно Гуриев, этот гуру экономический, заявил: нет у Путина стратегии!
– А жизнь народу улучшить, разве не стратегия? – прервала Ирина.
– Господи! Так чего же он у власти так долго этих гайдайсов держал? У них-то уж точно не про народ замыслы, они и его самого… – Глянул на Добычина. – Вот ты говорил про медведевскую пересменку. А вспомни, как они возврату Путина противились, с Брежневым его сравнивали, застоем пугали. Все они против Путина были. А он их, считай, поголовно сохранил у власти, начиная с медведя-берложника, который у либералов негласным паханом считался. – Вдруг всколыхнулся да кулаком по столу. – А ведь это они застой позднепутинский учинили. Их иго! Почему он их раньше не выгнал?
– Жора, ты вроде уже подшофе, – урезонил Донцов. – Перенедопил?
– При таком душервущем разговоре даже с пол-литра не захмелеешь. – И снова за своё. – Он же тяготился Медведевым, чего греха таить. У нас глаз намётанный. А держал! Вместо демократии тандемократию устроил. Чего, зачем, почему – нам плевать. Но мы, в глубинке, сразу учуяли, – да не учуяли, а зримо поняли! – как только он эту пробку из горла́ русской жизни вышиб – Медведева, сразу дышать стало легче, свежими ветрами повеяло. Чиновники наши теперь «на нерве», иначе с людьми говорить стали. А тут ещё пандемия подвернулась, под это дело их вмиг вымуштровали. Не всех, конечно, но аж подумать страшно, что творилось бы в стране, останься Медведев премьером, когда пошёл вирус. – И после
