Манхэттен - Джон Дос Пассос
— Мне ужасно плохо, дорогая, — раздался прерывистый голос Лили Херф.
— Джеймс, — резко сказала тетя Эмили, — иди спать! Маме нужен полный покой.
— Спокойной ночи, мамочка, — сказал он. Тетя Эмили похлопала его по плечу.
— Не беспокойся, Джеймс, — я присмотрю за мамой. — Она подошла к телефону и тихим, отчетливым голосом произнесла номер.
Коробка с конфетами стояла на столе в передней; чувствуя себя виноватым, Джимми взял ее. Проходя мимо книжного шкафа, он вынул том энциклопедии и сунул его под мышку. Тетя не заметила, как он ушел. Ворота замка распахнулись. Снаружи ржал арабский скакун, и два верных вассала ждали его, чтоб переправить через границу в свободную страну. Третья дверь вела в его комнату. Комната была набита вязкой молчаливой тьмой. Выключатель щелкнул, и электричество послушно осветило каюту «Марии Стюарт». «Отлично, капитан, поднимите якорь, держите курс на Подветренные острова и не тревожьте меня до зари; мне нужно просмотреть кое-какие важные бумаги». Он сбросил платье, надел пижаму и встал на колени перед кроватью. «Господибоженаш ежесогрешихводнисем словомделомипомышлением якоблагичеловеколюбецпростими миренсонибезмятежендаруйми ангелатвоегохранителяпосли покрывающаисоблюдающамяотвсякогозла».
Он открыл коробку конфет, сложил подушки в ноги кровати под лампой. Его зубы прокусили шоколад и вгрызлись в мягкую сладкую начинку. «Ну-с, посмотрим…»
А — первая из гласных, первая буква всех европейских и большинства прочих алфавитов, за исключением абиссинского, в котором она занимает тринадцатое место, и рунического (десятое место)…
«Ох, какой волосатый!..»
АА…
Аахен — см. Экс-ла-Шапель.
Аардварк…
«Смешной какой!»
Стопоходящее млекопитающее из разряда неполнозубых. Встречается в Африке.
АБД…
Абдельхалим — египетский принц, сын Мехмета-Али и белой рабыни…
Его щеки вспыхнули, когда он прочел:
Повелительница белых рабов.
Абдомен лат. (этимология не установлена) — нижняя часть туловища, расположенная между диафрагмой и тазом…
Абеляр… но между учителем и ученицей не долго сохранялись такие отношения. Чувство более теплое, чем взаимное уважение, пробудилось в их сердцах, и неограниченная возможность встреч, поощряемых каноником, который всецело доверял Абеляру (ему в то время было около сорока лет), оказалась роковой для них обоих… Элоиза была в таком состоянии, что их отношения не могли далее оставаться скрытыми… Тогда Фульбер весь отдался мыслям о жестокой мести… ворвался в жилище Абеляра с кучкой приспешников и утолил свою жажду мести, произведя над Абеляром жестокую операцию оскопления…
Абелитизм — вид половых сношений, именуемый «служением дьяволу».
Абидос…
Абимелех I — сын Гедеона. Абимелех добился царского престола, убив семьдесят братьев своих, за исключением Иофама, и был убит при осаде города Тевец…
Аборт…
«Нет!» Его руки были холодны, как лед, и его слегка тошнило от съеденного шоколада.
Абракадабра…
Он встал и выпил воды перед Абиссинией с изображением пустынных гор и сожжением Магдалы англичанами.90 У него болели глаза. Он весь одеревенел, и ему хотелось спать. Он посмотрел на часы: одиннадцать часов. Ужас внезапно овладел им. Что, если мама умерла? Он припал лицом к подушке. Она стояла перед ним в белом бальном платье с хрупкими кружевами и шлейфом, ниспадающим шуршащими шелковыми волнами, нежной, душистой рукой ласково гладила его по щеке. Рыдания потрясли его. Он ворочался на кровати, уткнув лицо в измятые подушки, и долго не мог успокоиться.
Когда он проснулся, то увидел, что свет слабо мерцает. В комнате было душно и жарко. Книга валялась на полу, конфеты слиплись под ним в коробке. Часы остановились на 1 ч. 45 мин. Он открыл окно, спрятал шоколад в ящик стола и хотел погасить свет, но вдруг вспомнил… Дрожа от ужаса, он накинул халатик, туфли и на цыпочках прошел в темную переднюю. Он прислушался перед дверью. Там говорили вполголоса. Он тихо постучал и повернул дверную ручку. Кто-то распахнул дверь, и Джимми увидел чисто выбритого человека в золотых очках. Дверь в комнату матери была закрыта; перед ней стояла крахмальная сестра милосердия.
— Милый Джеймс, ложись в постельку и успокойся, — усталым шепотом сказала тетя Эмили. — Мамочка очень больна. Ей нужен полный покой. Ничего опасного.
— Пока ничего опасного, миссис Меривейл, — сказал доктор, протирая очки.
— Милый мальчик! — раздался голос сестры, низкий, чистый, бодрящий. — Он всю ночь волновался и ни разу нас не потревожил.
— Я уложу тебя в постель, — сказала тетя Эмили. — Мой Джеймс это очень любит.
— Можно мне только взглянуть на мамочку? Тогда я буду знать, что все благополучно.
Джимми застенчиво взглянул на толстое лицо в очках. Доктор кивнул.
— Ну хорошо, мне пора уходить. Я забегу в четыре или пять часов посмотреть, как идут дела. Доброй ночи, миссис Меривейл. Доброй ночи, мисс Биллингс. Доброй ночи, мой мальчик.
— Идем, — сказала сестра милосердия, положив руку на плечо Джимми.
Он высвободился и пошел за ней. Свет в маленькой комнате был затемнен приколотым к абажуру полотенцем. С кровати слышалось хриплое дыхание, которого он не узнал. Ее измученное лицо было повернуто к нему. Опущенные фиолетовые веки, сведенный рот. Он минуту смотрел на нее.
— Хорошо, теперь я пойду спать, — шепнул он сестре.
Его кровь стучала оглушительно. Не глядя на тетю и на сестру милосердия он вышел твердой походкой. Тетя говорила что-то. Он побежал по коридору, хлопнул дверью и запер ее на замок. Он долго стоял посреди комнаты, окаменелый, холодный, со сжатыми кулаками.
— Я ненавижу их, я ненавижу их! — закричал он.
Потом, сдерживая сухие рыдания, погасил свет и скользнул в кровать, на холодную, как лед, простыню.
— У вас столько дел и хлопот, мадам, — говорит Эмиль певучим голосом, — что вам необходимо завести помощника в лавке.
— Знаю… Я убиваю себя работой. Я знаю, — вздыхала мадам Риго, сидя за кассой.
Эмиль долго молчал, глядя на большой кусок вестфальской ветчины, лежавший на мраморной доске около его локтя. Потом застенчиво сказал:
— Такая женщина, как вы, такая красивая женщина, как вы, мадам Риго, никогда не останется без друзей.
— Ah ça…91 Я слишком много пережила… Я больше никому не верю. Все мужчины — грубые животные, а женщины… О, с женщинами я совсем не сближаюсь.
— История и литература… — начал Эмиль.
Задребезжал дверной колокольчик. Мужчина и женщина вошли в лавку. У нее были желтые волосы и шляпа, напоминающая цветочную клумбу.
— Только не будь расточителен, Билли, — говорила она.
— Но, Нора, должны же мы что-нибудь поесть. В субботу у меня будут деньги.
— Ничего у тебя не будет, если ты не бросишь играть.
— Ах, отстань, ради Бога. Возьмем ливерной колбасы. Кажется, холодная индейка хороша.
— Поросенок, — проворковала желтоволосая девица.
— Отстань от
