Кофе с перцем - Даниэль Бергер
– Дайте мне эту суку, дайте ее мне! – кричал турок, катаясь по земле, пока товарищи ловили Анаит.
Они загнали ее на поляну и пошли друг на друга, широко расставив руки, как дети, ловящие цыплят. И, поймав девушку, они подтащили ее к брату своему, чтобы он вонзил когти в лицо Анаит и разодрал плоть, и помогли ему овладеть ею, удерживая за руки и деля меж собой, кто будет следующим.
– Бюзанд! Бюзанд! – кричала Анаит, пока ее рот не заткнули пучком травы. «Бюзанд! Бюзанд!» – продолжала молить она в сердце своем.
С первым толчком семени она услышала выстрел, а затем сразу еще два. Мертвый турок уже упал на нее, но злое семя его продолжало наполнять Анаит.
Бюзанд в тот же вечер увез ее в Константинополь. На следующий день они поженились – лицо невесты было закрыто темной фатой.
– Прошу тебя, подожди немного, – попросила она в первую ночь, и Бюзанд, поцеловав свою жену, лег спать в другой комнате.
Как жалела Анаит потом о тех своих словах, когда поняла, что ждет ребенка!
– Почему?! Почему я не подпускала тебя все это время? Мы бы могли иметь надежду, что этот ребенок твой! Я бы кормила его грудью, мечтая однажды разглядеть в нем сходство с тобой! Что же делать теперь с этим ублюдком?
– Любимая, не вини себя! Я обещаю, у нас будет еще много детей. Столько детей, что мы переберем все известные нам имена и потом начнем придумывать новые… И все они будут похожи на тебя и на меня. Только не плачь, душа моя…
Анаит тяжело несла бремя, и тяжелы были роды. Жизнь ее спас лучший хирург Константинополя, за которым Бюзанд послал, когда остальные уже опустили руки.
После операции хирург подошел к Бюзанду.
– Поздравляю – малыш справился. У вас чудесный сын. Жизни вашей жены тоже больше ничего не угрожает. Но… К сожалению, ради спасения ребенка мне пришлось удалить некоторые женские органы. Ваша жена не сможет больше иметь детей. Поверьте, это было единственное решение.
– Спасибо, доктор. Она жива, и больше ничего не важно. Прошу вас, только не говорите ей сейчас об этом. Я скажу сам, когда придет время.
Но Анаит все поняла.
– Тот турок воткнул в меня нож, а этот провернул его, вырезав все изнутри… Найди для него кормилицу, я не приложу его к груди.
Бюзанд нашел кормилицу и поселил их с Анануном, так назвали мальчика, отдельно. Потом, когда Ананун окреп, Анаит перевезла его в свою родную деревню и отдала на воспитание дальним родственникам, наведываясь туда каждые несколько недель. Первые годы Бюзанд сопровождал жену в этих поездках, но затем перестал, после того как увидел, во что пытается превратить ребенка Анаит. Увидел и ужаснулся. Но не сказал ни слова против – так велика была его любовь к жене.
– Мое сердце, Анаит, вот я перед тобой сгораю в пламени. Я готов отдаться тебе полностью – возьми же дары мои и позволь любви нашей осуществиться, – так говорил он по ночам, целуя узкие стопы ее.
– Разве не противны тебе шрамы, покрывающие лицо мое?
– Помнишь, как я обещал любить тебя, даже когда ты состаришься и лицо твое покроется морщинами, как плохо обожженный кувшин, в который налили воду? Чем шрамы хуже морщин? И их я люблю, и тебя под ними.
– Но что толку в любви, которая не принесет плода? Зачем она?
– А что толку в любви, от которой требуют плодов, не давая цвести? Переполняет меня нежность, и я хочу разделить ее с тобой. Прими семя мое.
– Твое семя слишком драгоценно, чтобы бросать его в мертвую землю… Прикажи устроить еще одну спальню в доме, чтобы нам не мучить друг друга.
Когда Ананун вошел в совершенный возраст, Анаит решила женить его.
– В нем скопилось много дурной силы, его нужно развязать, как кобеля, чтобы он снова стал послушен, – сказала она мужу.
– Но кто согласится стать его женой?
– Я сама найду ему невесту – сироту, которая за счастье почтет породниться с нами.
И она привезла юную девушку, невинную и прекрасную, как цветы в предгорьях Святого Света. Гарнуи не говорила по-турецки, не умела писать и читать, а считала только до пяти – столько было коров у людей, растивших сироту из жалости.
– И ты хочешь, чтобы эта девушка стала его женой?! – возмутился Бюзанд. – Тебе не жаль ее молодости и красоты?
– Она сирота, и никто не хочет брать ее без приданого, – ответила Анаит.
– Давай я буду ее посаженным отцом и дам ей такое приданое, что все самые лучшие женихи выстроятся в очередь перед нашим домом!
– Нет! Я выбрала ее за красоту и покорность. Не смей жалеть эту девушку – она не дочь тебе!
– Хорошо, будь по-твоему. Но я не хочу быть свидетелем этой мерзости. Пусть после свадьбы они отправляются в деревню.
И Бюзанд не поехал в церковь, где венчали молодых, сказавшись больным. Вечером он ждал, когда Анаит сама заговорит с ним, но жена хранила молчание. Наконец Бюзанд не выдержал:
– Как все прошло?
– Едва ли он понял, что происходит. Но дело сделано. Гарнуи стала его законной женой.
– Они уже уехали?
– Я отправила его в деревню сразу же. А Гарнуи постелила в доме.
– Но зачем?
– Я хочу, чтобы ты вошел к ней.
– Что?!
– Послушай, прошу тебя, муж мой. Много лет я ждала этого. Я хочу быть матерью. Разве не обещал ты мне столько детей, что на всем белом свете имен не хватит? Теперь я прошу только одного – подари мне этого ребенка!
– Но почему мы не могли взять сироту и воспитать его как своего сына?
– Я не хочу растить чужое дитя. Мне нужен твой ребенок – плоть от плоти твоей, чтобы я могла полюбить его.
– Если б сказала об этом раньше, мы нашли бы женщину, которая согласилась бы понести от меня! Зачем ты толкаешь меня на грех, Анаит?
– Потому что душа моя просит мести. Тот турок отнял у меня всех детей, так отомсти за меня – отбери потомство у сына его!
– Нет, ты сошла с ума! Я убил и того турка, и товарищей его. Разве этого недостаточно? Я
