Сергей Каледин - Записки гробокопателя
Вита отвела в сторону мешающую руку Пети, поцеловала Роста.
- У-у... - Рост закрыл глаза.
Петя ввел иглу.
- В случае чего... Жечь... Урну потряси... в плече осколок... - произнес Рост медленно, но членораздельно. - Не звенит - не я...
4
- Хэлло-о, - сказал женский голос. Такой голос Юрка слышал только в кино. - Здесь говорит Габриэль. Ты держишь свое обещание?
- Какое? - не понял Юрка и от удивления взглянул на телефонную трубку, в которой говорил зарубежный голос. - Я сплю...
- Достаточно спать для мужчины, - сказала Габи.
- Мне нужно, я корпулентный...
- Не обижайся, малиш... Ты имеешь прекрасный рост.
- Тогда ладно. Встаю уж, носки ищу... Котю погуляю и...
- Ты его бери с нами, - встревожилась Габи. - Я это хочу.
- Ишь ты: "хочу". Зачем он тебе, вам? В Загорске он попов укусит.
- Хочу, - чуть капризно сказала Габи. - Скажи, у вас в Загорске мы что-нибудь можем покупить или я должна брать провиант?
- Да купим, не тусуйся... тем более я теперь голодать решил, десять дён.
- Почему-у?..
- Потому. Чтоб был шпортлер. Значит, встречаемся на Ярославском вокзале...
- Я буду смотреть натуру, - сказала Габи, усаживаясь у окна в электричке.
- Нет, Коть, ты слышал?! Натуру она будет смотреть! Подъем! Уходим!
- Хорошо, не буду. Тогда отвечай мне. - Габи загнула большой палец. Первое: почему этот старый доктор Петя так грубый?
- Чего-о?! - хмыкнул Юрка. - Петя ангел, каких я не знаю. Он просто на "скорой" сто лет работал, а там у них своя манера...
Электричка тронулась. По вагону тетка катила ящик с мороженым. Юрка купил два. Одно сунул Габи, а со второго содрал обертку. Котя сел и заколотил по полу обрубком хвоста.
- Смотри фокус, - сказал Юрка. - На!
Котя открыл пасть. Юрка положил ему в пасть мороженое. Котя закрыл пасть, замер и снова открыл: мороженое исчезло.
- Можешь так же?
- Найн, - сказала Габи и загнула указательный палец. - Второе: почему Рост такой странный? Почему он совсем не имеет зубы? За что любит Вита его так очень?
- Отвечаю по порядку. Зубчики у него выпали с помощью твоих соплеменников на Юго-Западном фронте в окружении... От цинги...
- Шшайсе!.. - Габи чуть не клюнула его своим горбатеньким носиком. - Ты дурак! Есть немцы и немцы!
- Ну-ну... ишь чувствительная!.. После войны Рост был конструктор по парашютам. Такой конструктор, каких не было...
- Откуда знаешь ты?
- Знаю. Он рассказывал, - объяснил Юрка. - Он парашюты изобретал, а потом сам испытывал. Поняла?
В проходе взвизгнул Котя. Ему нечаянно наступил на ухо какой-то дядя с газетой.
- О, майн армер хунд! - рванулась Габи к собаке. - Ему давали ухо! Майн либер! Ком хир. - И тут же ощерилась на дядю: - Надо быть больше осмотрительной!..
Габи хотела ему еще что-то сказать, но Юрка потянул ее за рукав. Котя, поскуливая, перелег к окну.
- Вайтер, - велела Габи.
- Ну вот, - Юрка взял ее маленькую ладошку в руки и погладил, как бы прося прощения за дядю. - А на войне он десантником был. На нем живого места нет. Четыре раза в него ваши ребята попали, меткие...
- Что-о-о?! - Габи даже приподнялась с места. - Какие наши ребята?..
Котя вздернулся с пола и приподнял ухо.
- Тю-тю-тю! - замахал на Габи Юрка. - А ты, Котя, - предатель. Она на меня нападает, ты ее укусить должен... Не тусуйся, Габи, сиди тихо. - Юрка надавил на ее худенькие плечи.
Габи нервно вывернулась, но села на место.
- Он совершил одно героическое дело?
- Тьму.
- Какое?
- Вот у него одна медаль "За отвагу" - знаешь за что? За отнимание оружия у трупов... Они отступили, а дело зимой было. - Юрка взглянул на Габи. Глаза у нее стали влажные. - На поле боя много оружия осталось. А поле все пристреляно. А без оружия отступить нельзя. Оружие бросить - командира расстреляют. Желающих вызвали. Рост пошел...
- Он имел приказ? - тихо спросила Габи.
- Сам. Командира пожалел. Тот его от штрафной роты когда-то спас. Рост подрался и финкой сухожилие одному парню перерезал. Командир тогда дело замял. Ну, вот он с ним сквитался... и потом еще Рост был уверен, что в него до смерти не попадут. У него чувство боя обостренное... Откуда пуля летит, чувствует... интуиция...
- Я знаю: такое есть! Вайтер. Дальше, - прошептала Габи.
- Он матери своей совсем с войны не писал писем. Они договорились, что будет писать, если ранят. А нет писем - значит, жив-здоров. Так он ей за всю войну только четыре письма и написал.
- Он не любил свою мать? - вжав голову в плечи, спросила Габи.
- Н-не очень...
- Как это может быть?
- Может. У него родители были богатые, врачи оба. И до революции, и после. У них даже машина была. А он просил велосипед на день рождения. И мать купила ему, но.. - Юрка сделал паузу и поднял вверх палец... - Но подержанный. Поняла: сами богатые, а велосипед старый, чтобы подешевле?.. Да к тому же дамский.
- Ну и что? - удивленно пожала Габи плечами.
- А то: понял, что у него мать скупая, вот в чем дело! В принципе. И даже не в этом...
- Хм... - Габи задумалась, постукивая пальчиком по зубам. - Странно... еще рассказывай про него.
- Еще, еще?.. Чего же еще?.. Ммм... вот он войне, например, был рад.
- Что-о-о?
- Вот то... ну, не совсем чтобы рад, но во всяком случае... Он в июне перед войной прыгал с парашютом, ну, для спорта. И неудачно: ногу растянул. К врачу пойти поленился, а на работу на следующий день не смог. А тогда с прогулами строго было. А он сидит дома, на работу не ходит. А в воскресенье война началась, он сразу - в военкомат.
- Это не есть радость. Это есть счастье в несчастье.
- Ну, называй как хочешь, короче - не в тюрьму.
- Скажи, он это все сам рассказал? Он любит хвалить себя?
- Рост?! - удивился Юрка. - Это Вита из него все выуживает втихаря, а потом мне...
- Генук, - сказала Габи. Она сделала резкое движение рукой. - Это теперь ясно. Я тоже могла быть с такими как Рост. Последнее: зачем он имеет волосы накрашенные?
- И эта туда же!.. Что они вам всем дались- - его волосы?! Ну, красит и красит. Хочется человеку, пускай себе красит, что хочет. Хоть задницу. Пушкин вон когти какие отращивал, - Юрка показал, какие, - что он, от этого писать хуже стал или что?!
- Зачем ты кричишь? - удивилась Габи. - Ты, наверное, от голода в приступе?
В Загорске моросил дождь. Юрка привязал Котю, и они с Габи вошли на территорию лавры. Из-за дождя народу было мало. Габи посмотрела на соборы, сказала, что они ей нравятся, и поинтересовалась у какой-то бабушки, где учатся "молодые люди на попов". На попов учились за чугунной оградой. Там парень в черном кителе, надев на голову целлофановый пакет, мел пустой двор. Наметенный мусор он большим совком носил в слабо горящий костер.
Габи окликнула его.
- Как я могу посетить ваши занятия? - спросила она.
Парень оглядел ее с ног до головы и показал пальцем на одноэтажное строение. И еще раз оглядел ее.
- Габи, извини, - сказал Юрка, когда они отошли от ограды. Он аккуратно застегнул спустившуюся молнию на ее бежевом комбинезоне, чуть не зацепив янтарные бусы. - Так-то лучше будет, все-таки религия.
Габи фыркнула и оглянулась. Парень за оградой мел дальше и поглядывал в ее сторону.
- Вот так! - поддразнил Юрка. - Это тебе не ваши попы с лысиной... Наших не соблазнишь...
- Дурак! - спокойно сказала Габи. - Я имела интервью с вашим митрополитом.
Она позвонила в дверь указанного строения, оттуда вышел молодой человек тоже в черном кителе и вежливо пояснил, что если Габи имеет специальное разрешение епархии, то она может посетить занятия. А если нет, то - не может.
- Это странно, - сказала задумчиво Габи и разочарованной, очень красивой походкой пошла к дверям собора.
- Ну-ка! - уже резко остановил ее Юрка на паперти. Он с треском застегнул молнию комбинезона, непонятно каким образом снова спустившуюся чуть ли не до пояса.
- Какие вы русские?! - возмутилась Габи. - Плювать на улице, бросать... как это... остатки сигареты можно, а ходить свободно нельзя!..
- Да это не просто свободно! - развел Юрка руками. - Все же видно, хоть бы лифчик, а у тебя вместо лифчика одни бусы! Я пойду кобеля проведать, может, сгинул, дай ему Бог здоровья!
Габи он нашел в соборе.
- Ваша мадонна имеет глаза, в которых, как у тебя, стоит грусть. - Габи несколько раз посмотрела на икону, на Юрку, на икону, на Юрку. - Ты тоже имеешь библейские глаза. Только она Бога рожает, а ты? Я все знаю от Виты. Она подошла к служительнице торговавшей свечами, и выбрала самую толстую свечу. Та что-то сказала ей, Габи резко вскинула голову и взяла свечу потоньше.
- Для Германии, - пояснила она Юрке. - Мы уже должны ехать на дачу, не правда ли?
Юрка кивнул.
- Правда, жрать хочется.
- Ты очень любишь добиваться выгоду! - Габи передернула плечами и вдруг встала как вкопанная: - Момент! Ты же отказался от еды на десять дней и ночей.
- Да? - Юрка тяжело вздохнул. - Может, это я пошутил, а?
Перед нужной остановкой Габи, помолчав, вдруг нахмурила лоб.
- Ты продолжаешь любить Виту, но она уже не есть больше твоя родственница. И она тебя как-нибудь очень любит... Должно это значить, что у вас интимный контакт?.. Ты приходил к ней в постель?
