Николай Некрасов - Том 5. Кому на Руси жить хорошо
Глава 4. Демушка
«Зажгло грозою дерево,А было соловьиноеНа дереве гнездо.Горит и стонет дерево,Горят и стонут птенчики:„Ой, матушка! где ты?А ты бы нас похолила,Пока не оперились мы:Как крылья отрастим,В долины, в рощи тихиеМы сами улетим!“Дотла сгорело дерево,Дотла сгорели птенчики,Тут прилетела мать.Ни дерева… ни гнездышка…Ни птенчиков!.. Поет-зовет…Поет, рыдает, кружится,Так быстро, быстро кружится,Что крылышки свистят!..Настала ночь, весь мир затих,Одна рыдала пташечка,Да мертвых не докликаласьДо белого утра!..
Носила я ДемидушкуПо поженкам… лелеяла…Да взъелася свекровь,Как зыкнула, как рыкнула:„Оставь его у дедушки,Не много с ним нажнешь!“Запугана, заругана,Перечить не посмела я,Оставила дитя.
Такая рожь богатаяВ тот год у нас родилася,Мы землю не ленясьУдобрили, ухолили, —Трудненько было пахарю,Да весело жнее!Снопами нагружала яТелегу со стропиламиИ пела, молодцы.(Телега нагружаетсяВсегда с веселой песнею,А сани с горькой думою:Телега хлеб домой везет,А сани — на базар!)Вдруг стоны я услышала:Ползком ползет Савелий-дед,Бледнешенек как смерть:„Прости, прости, Матренушка! —И повалился в ноженьки. —Мой грех — недоглядел!..“
Ой, ласточка! ой, глупая!Не вей гнезда под берегом,Под берегом крутым!Что день — то прибавляетсяВода в реке: зальет онаДетенышей твоих.Ой, бедная молодушка!Сноха в дому последняя,Последняя раба!Стерпи грозу великую,Прими побои лишние,А с глазу неразумногоМладенца не спускай!..
Заснул старик на солнышке,Скормил свиньям ДемидушкуПридурковатый дед!..Я клубышком каталася,Я червышком свивалася,Звала, будила Демушку —Да поздно было звать!..
Чу! конь стучит копытами,Чу, сбруя золоченаяЗвенит… еще беда!Ребята испугалися,По избам разбежалися,У окон заметалисяСтарухи, старики.Бежит деревней староста,Стучит в окошки палочкой,Бежит в поля, в луга.Собрал народ: идут — крехтят!Беда! Господь прогневался,Наслал гостей непрошеных,Неправедных судей!Знать, деньги издержалися,Сапожки притопталися,Знать, голод разобрал!..
Молитвы ИисусовойНе сотворив, уселисяУ земского стола,Налой и крест поставили,Привел наш поп, отец Иван,К присяге понятых.
Допрашивали дедушку,Потом за мной десятникаПрислали. СтановойПо горнице похаживал,Как зверь в лесу порыкивал…„Эй! женка! состояла тыС крестьянином СавелиемВ сожительстве? Винись!“Я шепотком ответила:„Обидно, барин, шутите!Жена я мужу честная,А старику СавелиюСто лет… Чай, знаешь сам“.Как в стойле конь подкованный,Затопал; о кленовый столУдарил кулаком:„Молчать! Не по согласью лиС крестьянином СавелиемУбила ты дитя?..“Владычица! что вздумали!Чуть мироеда этогоНе назвала я нехристем,Вся закипела я…Да лекаря увидела:Ножи, ланцеты, ножницыНатачивал он тут.Вздрогнула я, одумалась.„Нет, — говорю, — я ДемушкуЛюбила, берегла…“— „А зельем не поила ты?А мышьяку не сыпала?“— „Нет! сохрани господь!..“И тут я покорилася,Я в ноги поклонилася:Будь жалостлив, будь добр!Вели без поруганияЧестному погребениюРебеночка предать!Я мать ему!..» Упросишь ли?В груди у них нет душеньки,В глазах у них нет совести,На шее — нет креста!
Из тонкой из пеленочкиПовыкатали ДемушкуИ стали тело белоеТерзать и пластовать.Тут свету я невзвидела, —Металась и кричала я:«Злодеи! палачи!..Падите мои слезонькиНе на землю, не на воду,Не на господень храм!Падите прямо на сердцеЗлодею моему!Ты дай же, боже господи!Чтоб тлен пришел на платьице,Безумье на головушкуЗлодея моего!Жену ему неумнуюПошли, детей — юродивых!Прими, услыши, господи,Молитву, слезы матери,Злодея накажи!..»— «Никак, она помешана? —Сказал начальник сотскому. —Что ж ты не упредил?Эй! не дури! связать велю!..»
Присела я на лавочку.Ослабла, вся дрожу.Дрожу, гляжу на лекаря:Рукавчики засучены,Грудь фартуком завешана,В одной руке — широкий нож,В другой ручник — и кровь на нем, —А на носу очки!Так тихо стало в горнице…Начальничек помалчивал,Поскрипывал пером,Поп трубочкой попыхивал,Не шелохнувшись, хмурыеСтояли мужики.«Ножом в сердцах читаете!» —Сказал священник лекарю,Когда злодей у ДемушкиСердечко распластал.Тут я опять рванулася…«Ну, так и есть — помешана!Связать ее!» — десятникуНачальник закричал.Стал понятых опрашивать:«В крестьянке ТимофеевойИ прежде помешательствоВы примечали?»
«Нет!»
Спросили свекра, деверя,Свекровушку, золовушку:
«Не примечали, нет!»
Спросили деда старого:
«Не примечал! ровна была…Одно: к начальству кликнули,Пошла… а ни целковика,Ни новины, пропащая,С собой и не взяла!»
Заплакал навзрыд дедушка.Начальничек нахмурился,Ни слова не сказал.И тут я спохватилася!Прогневался бог: разумуЛишил! была готоваяВ коробке новина!Да поздно было каяться.В моих глазах по косточкамИзрезал лекарь Демушку,Цыновочкой прикрыл.Я словно деревяннаяВдруг стала: загляделась я,Как лекарь водку пил. СвященникуСказал: «Прошу покорнейше!»А поп ему: «Что просите?Без прутика, без кнутикаВсе ходим, люди грешные,На этот водопой!»
Крестьяне настоялися,Крестьяне надрожалися.(Откуда только бралисяУ коршуна налетногоКорыстные дела!)Без церкви намолилися,Без образа накланялись!Как вихорь налетал —Рвал бороды начальничек,Как лютый зверь наскакивал —Ломал перстни злаченые…Потом он кушать стал.Пил-ел, с попом беседовал,Я слышала, как шепотомПоп плакался ему:«У нас народ — все голь да пьянь,За свадебку, за исповедьДолжают по годам.Несут гроши последниеВ кабак! А благочинномуОдни грехи тащат!»Потом я песни слышала,Всё голоса знакомые,Девичьи голоса:Наташа, Глаша, Дарьюшка…Чу! пляска! чу! гармония!..И вдруг затихло всё…Заснула, видно, что ли, я?..Легко вдруг стало: чудилось,Что кто-то наклоняетсяИ шепчет надо мной:«Усни, многокручинная!Усни, многострадальная!» —И крестит… С рук скатилисяВеревки… Я не помнилаПотом уж ничего…
Очнулась я. Темно кругом,Гляжу в окно — глухая ночь!Да где же я? да что со мной?Не помню, хоть убей!Я выбралась на улицу —Пуста. На небо глянула —Ни месяца, ни звезд.Сплошная туча чернаяВисела над деревнею,Темны дома крестьянские,Одна пристройка дедоваСияла, как чертог.Вошла — и всё я вспомнила:Свечами воску ярогоОбставлен, среди горенкиДубовый стол стоял,На нем гробочек крохотныйПрикрыт камчатной скатертью,Икона в головах…«Ой, плотнички-работнички!Какой вы дом построилиСыночку моему?Окошки не прорублены,Стеколышки не вставлены,Ни печи, ни скамьи!Пуховой нет перинушки…Ой, жестко будет Демушке,Ой, страшно будет спать!..»
«Уйди!.. — вдруг закричала я,Увидела я дедушку:В очках, с раскрытой книгоюСтоял он перед гробиком,Над Демою читал.Я старика столетнегоЗвала клейменым, каторжным.Гневна, грозна, кричала я:„Уйди! убил ты Демушку!Будь проклят ты… уйди!..“
Старик ни с места. Крестится,Читает… Уходилась я,Тут дедко подошел:„Зимой тебе, Матренушка,Я жизнь свою рассказывал,Да рассказал не всё:Леса у нас угрюмые,Озера нелюдимые,Народ у нас дикарь.Суровы наши промыслы:Дави тетерю петлею,Медведя режь рогатиной,Сплошаешь — сам пропал!А господин ШалашниковС своей воинской силою?А немец-душегуб?Потом острог да каторга…Окаменел я, внученька,Лютее зверя был.Сто лет зима бессменнаяСтояла. Растопил ееТвой Дема-богатырь!Однажды я качал его,Вдруг улыбнулся Демушка…И я ему в ответ!Со мною чудо сталося:Третьеводни прицелилсяЯ в белку: на сукуКачалась белка… лапочкой,Как кошка, умывалася…Не выпалил: живи!Брожу по рощам, по лугу,Любуюсь каждым цветиком.Иду домой, опятьСмеюсь, играю с Демушкой…Бог видит, как я милогоМладенца полюбил!И я же, по грехам моим,Сгубил дитя невинное…Кори, казни меня!А с богом спорить нечего.Стань, помолись за Демушку!Бог знает, что творит:Сладка ли жизнь крестьянина?“
И долго, долго дедушкаО горькой доле пахаряС тоскою говорил..Случись купцы московские,Вельможи государевы,Сам царь случись: не надо быЛаднее говорить!
„Теперь в раю твой Демушка,Легко, светло ему…“
Заплакал старый дед.
„Я не ропщу, — сказала я, —Что бог прибрал младенчика,А больно то, зачем ониРугалися над ним?Зачем, как черны вороны,На части тело белоеТерзали?… НеужлиНи бог, ни царь не вступится?..“
„Высоко бог, далеко царь…“
„Нужды нет: я дойду!“
Ах! что ты? что ты, внученька?..Терпи, многокручинная!Терпи, многострадальная!Нам правду не найти».
«Да почему же, дедушка?»
«Ты — крепостная женщина!» —Савельюшка сказал.
Я долго, горько думала…Гром грянул, окна дрогнули,И я вздрогнула… К гробикуПодвел меня старик:«Молись, чтоб к лику ангеловГосподь причислил Демушку!»И дал мне в руки дедушкаГорящую свечу.
Всю ночь до свету белогоМолилась я, а дедушкаПротяжным, ровным голосомНад Демою читал…
Глава 5. Волчица
