Эльчин Гасанов - Палачи и жертвы
''А что случилось то, а? Что? Ну поимели меня тут в лесу ночью... Ну и что? Вообще-то было неплохо, а? А кто об этом знает? Кто узнает про это то? Ну, утратил я в лесу свое достоинство, да! Ну и что? А я сделаю вид, что оно не мое, это достоинство - то', думал Миша и в одних белых кальсонах, чуть прихрамывая (сильно болела попа), пробегал по центральной улице Тюмени. Чуть в стороне стоял какой-то мужик, и увидев Мишу, заорал: ''ну ты даешь, земеля. Так напиться до чертиков...'' Но он его не слышал. Домой, домой, домой...
Целый день Михаил просидел на дежурстве молча, ни с кем не говорил, дожидался вечера. Он никого не хотел видеть НИКОГО!!! Да в принципе никого и не было в тот день. Во-первых, было холодно, морозно, а во-вторых, какой никакой, все же Новый год, и русские всегда любят отмечать этот праздник. В общем, наступил вечер, а потом, естественно, ночь. Михаил прошелся по коридорам техникума, проверил обстановку, все тихо, спокойно. Затем поднялся на сцену, сел у саркофага Ленина. Он хотел с ним поговорить, излить ему свою душу. Приоткрыв крышку саркофага, аккуратно отложил ее в сторону. Ильич мирно лежал, скрестив руки на груди. От него пахло парафином. Он внимательно посмотрел на лицо Ильича и думал: ''а ведь для него даже сейчас революция и идея важнее человеческих судеб''. И Мише показалось, что как будто Ленин среагировал на это, понял его, согласился с ним. Левая бровь его чуть вздернулась наверх. ''Вот лежит Ленин, мертвый, жизненная влага давно уже в нем высохла, окаменела, но какие-то ростки остались. Даже если сейчас отрезать ему руку и бросить в воду, она превратиться в рыбу и уплывет''.
Миша вспомнил о вчерашних злоключениях. Когда вспомнил о Даше, он ощутил у себя эрекцию. Потом вспомнил дезертира, почему-то член встал трубой. Миша, посмотрев на Ленина, погладил его лысую голову, еще больше возбудился, потом начал расстегивать его пиджак, развязывать ему галстук. Он не на шутку сосредоточился. Сейчас Миша уже вспомнил своего покойного деда Ефрема, вспомнил то, как этот Ленин отнял у его деда все его состояние. Миша вытащил Владимира Ильича из саркофага как большую куклу, потом (он вспомнил, как когда-то Дашу так нес на руках у речки), уложив его рядом, начал снимать с него брюки.
...Он дико насиловал и глумился над Ильичем. Мумия уже раскалывалась под ним, а он не унимался. Он трахал и трахал, дергал его за лысину и со словами ''революция совершилась', наконец, кончил. Он потом даже сказал, что мумия улыбалась ему, или ему это показалось. Через пару часов он повторил свой поступок некрофила. Теперь он уже кончил на его лысину. Мумия была вся в сперме. ''Что ты мне можешь сказать, а, что? Молчишь? Нечего тебе сказать! Понял, нечего! Это тебе за деда, и за Дашу, и за все, тварь поганая!', схватив Ленина за горло, орал на него. Потом поцеловал его в шею, и начал одеваться. Глядя на Ленина, прошептал: ''спи мой вождь в законе, спи спокойно. Ты меня сегодня удовлетворил. Вот это уже настоящий Новый год. Я уже успокоился, остыл. Отомстил тебе за все. ЗА ВСЕ!!! Спи''.
Потом он вышел на улицу подышать морозным воздухом, посмотреть на звезды. Откуда-то издали донеслась музыка Чайковского к опере "Лебединое озеро''. Пейзаж зимней русской зимы предстал пред взором Михаила в полной своей красе. Все деревья и дороги в снегу, тишина, рядом тайга, ночь, на небе звезды, и плюс классика Чайковского. Он замер, прислушался к снежинкам, которые кружили вальсом и ложились вокруг. Его охватил покой и восторг.
'' Да, это классика. И все - таки, все в жизни наказуемо, все. Ленин был великий. Он не какой-то там Платон или Сократ. Те были засранцы, говнюки. Они просто говорили и писали умные вещи. И никакого толку, все бессмысленно. А Ленин действовал. Он создал новое государство, движение, обосновал идею, изменил эру, политику. А это наказуемо, это не может нравиться всевышнему. Я тут не виноват, я всего лишь выполняю роль. Это его сценарий, это оттуда, с неба, это зов и просьба предков наших', Миша посмотрел на небо. ''А еще говорят, что гениям прощается все''.
Об этом поступке Михаила никто не узнал. Он никому и не рассказывал про это, но по всей видимости он влюбился в мумию Ленина, так как спустя месяц весь персонал охранников саркофага сменили новыми людьми. А 29-го марта 1945-го года комендант Кремля генерал Спиридонов отдал приказ о возвращении мумии Ленина в Москву. А 20-го марта 1959-го года, Михаил Чернов, находясь на Красной площади в Москве, посетил Мавзолей. Проходя в живой колонне, он ударом молотка разбил саркофаг Ленина и бросился всем телом на мумию. Этот случай привел в недоумение всю страну. Он тут же был схвачен кремлевской охраной и помещен в психушку. Кто знает, может Михаил хотел обратиться к Ленину за советом.
ЭПИЛОГ
Даше в 60 году было уже около 40 лет. Она очень грустно и тихо плелась по грязным улочкам Москвы, смотрела себе под ноги, изредка реагируя на звуки автомобилей и пешеходов. Москву она знала плохо, очень плохо. Сибирской бабе Москва не нужна, Москву надобно понять, ощутить, почувствовать. Но ей сейчас было не до Москвы. Она возвращалась с психушки, где навещала Мишу Чернова. Она в него почему-то влюбилась. А Михаил Чернов, которому суждено будет через 10 лет умереть в этом дурдоме, увидев ее при встрече, расплакался.
- Не плачь, Миша. Ты личность, ты уже знаменитость во какая. О тебе легенды ходят в Тюмени. В деревне все только могут философствовать, а на деле все чурбаны, их даже в соседнем колхозе не знают. А ты уже известен на весь Союз. Так что, ты просто молодчина, крассава. Ты мне нужен, Мишка, слыхал, ну-жен.
И вот, раздумывая и пережевывая все сказанное Мише Чернову, Даша плелась по парку Измайлова, где столкнулась с одной пожилой, но очень приятной на внешность женщиной. Та остановила ее, попросила послушать стихи, которые сочинила сама. Они присели на скамеечке, где поэтесса начала читать свои произведения. Читала долго, даже нудно, иногда мучила Дашу, и все же закончила наконец читать свои сочинения, среди которых Даше запомнилось только вот это:
"Привольем пахнет дикий мед
Пыль - солнечным лучом,
Фиалкою - девичий рот
А золото - ничем.
Водою пахнет резеда
И яблоком - любовь.
Но мы узнали навсегда,
Что кровью пахнет только кровь''.
- Вам понравилось? - спросила поэтесса Дашу.
- Нет, равнодушно ответила она.
- Почему?
- Просто! Не понравилось и все!
- А как вас зовут?
- Какая разница?
- Вот меня звать Анной Ахматовой. А тебя?
- Даша, Дашей меня звать.
- И вы Даша не любите стихи (недоуменно)?
- Нет.
- И почему же?
- Хороший поэт- мертвый поэт! Вот почему!
После этих слов поэтесса внимательно оглядела Дашу, видом смахивающую на доярку.
Анна Ахматова еще долго смотрела вслед Дарье Дорош, которая через несколько лет переедет жить в Ульяновск, к своей сестре Светлане.
ГЛАВА 6
1943-й. О Жукове
Нижеследующие заметки были найдены в большом запечатанном конверте в бандероли на имя Рустамова Т. Б. ("Дойч Вермахт Зигонер"). Родных и близких у Рустамова практически нет, и мне предложили ознакомиться с ними, а если сочту нужным, опубликовать. Я не считаю это вымыслом и предаю ее гласности почти без добавлений. Ну, почти.
Бывают в истории моменты, когда отдельный человек, индивидуум, попав в тяжелейшую ситуацию, конкретно на войну, пытается прохлять, проскочить, отлежаться в окопах, выиграть время. Т.е. выжить, уцелеть, не умереть. На войне это сделать сложно, тем более, если ты не генерал. Там всех ждет один и тот же приказ, "вперед, на передовую!''. Избежать это не мыслимо, не реально, особенно во второй Мировой войне.
И вот жизненной задачей одного военного врача становится это мнимо невозможное, невероятное, превратить в возможное, попытаться небывалое сделать бывалым.
Толик Горохов стоял перед умывальником и массировал половой член своего хозяина. Хозяин закинул руку на плечо Горохова, и тихо стонал, изредка посматривая на дверь. А Анатолий Горохов ему мастурбировал, онанировал его. Хозяин был военный, большим начальником, но все же это мерзкое занятие не нравилось Толе. Но что же делать, надо угодить своему шефу, надо угадать его мысли и при этом уцелеть. Тем более, что шла война. Через секунду генерал (а это был сам генерал) кончил, он с глухим стоном схватив за шею Толика спустил струю спермы на его руку, и тот пренебрежительно начал смывать ее с руки своей. Кто же был этот военный начальник?
Этот эпизод не был сопровожден ничем особенным и не произвел никакого шума. Мол, все как обычно, так и должно быть. Хотя впоследствии эти сцены стали предметом слухов, кривотолков, всяких разговоров.
17-го марта 1943-го года Георгия Жукова назначили командовать Воронежским фронтом.
На тот момент он прекрасно справился с задачей в Сталинграде, где по сути первый раз фашисты капитулировали. Жуков оправдывал надежды Сталина, и по совету Ворошилова, Георгия Константиновича направили возглавить одну из самых горячих точек на фронте. Это был Воронежский фронт. На тот момент немцы уже захватили Харьков и Белгород. В сущности, на Воронежском фронте было противостояние двух львов, двух военно-тактических направлений, двух характеров: со стороны Советских войск это был Жуков, со стороны фашистов, фельдмаршал Манштейн, любимчик самого фюрера. Манштейн готовил очередной серьезный удар Жукову по Курскому направлению.
