Собрание сочинений. Том 8. Чертово болото. Она и он. Исповедь молодой девушки - Жорж Санд
Заключение
«Вот что вы сказали мне, Мак-Аллан, но я не поддалась головокружительному искушению и отказалась вам ответить. Благословляю вашу дружбу, вашу неоценимую помощь и несказанную доброту, но если я любила вас прежде – к чему было бы это отрицать? – то имею ли право сказать, что люблю и сейчас? Нет, не могу и не должна, потому что не знаю, всегда ли моя душа была полна только этим чувством и заслуживаю ли я столь безграничного доверия к моему прошлому? Ваше было исполнено страстей, к которым я не смею ревновать, и все же, помимо своей воли, ревную. Открыв в себе эту потребность страдать, потребность владеть вашим сердцем так безраздельно, чтобы оно забыло все и хранило только мой образ, я с ужасом подумала – не начнете ли страдать и вы, когда я открою вам свое сердце? Любила ли я Фрюманса? Не знаю. Могу поручиться, что Мариуса не любила, но вот тут не поручусь… Теперь, конечно, не люблю, ни о чем не жалею, радуюсь, что он мой друг, что нашел свое счастье. Трудно вспомнить и еще труднее определить страсти, волновавшие меня тогда. Теперь они мне кажутся немыслимыми, необъяснимыми, безумными, нелепыми, владевшими кем-то, кого сейчас уже нет, кто никогда не был мною. Но я вас знала, Мак-Аллан, и уже любила, когда сравнивала с другим, когда брак Женни с ним был моим сознательным желанием и невольной мукой. Быть может, я ревновала не Фрюманса, а Женни? Что говорило во мне – волнение чувств, пробудившихся неведомо для меня самой, воображение, сердце? Словом, то ли я идеальное существо, чистота которого вас так пленяет? Я не смею сказать «да», а вместе с тем во мне столько доброй воли, щепетильности, жажды добра, боязливого целомудрия, настороженной совести, суровости к себе, внутренних борений и бдительной гордости, что произнести приговор: «нет, я недостойна его» – значило бы несправедливо принизить себя. Я попросила вас дать мне время на размышление, время на то, чтобы почти день за днем, шаг за шагом, час за часом восстановить свою жизнь. Я заглянула во все тайники сердца, все вытащила наружу, все подвергла анализу, все записала на бумагу – что ж, читайте! Если вы почувствуете, что моя исповедь будет всегда причинять вам боль – не слушайте голоса жалости. Сил у меня довольно – я это уже доказала. Я не чувствую и никогда не почувствую себя несчастной, потому что завоевала право уважать себя и верить в собственное мужество. Вы совершенно свободны, не бойтесь, что заставите меня страдать – сейчас, подписывая эту исповедь, я думаю о том, что у меня есть ваша дружба и что перед Богом и людьми я ее заслуживаю.
Люсьена.
Помме, 1 марта 1828».
Ответ
«Бельомбр, 2 марта 1828
Да, я очень страдал, читая, и, может быть, буду страдать всякий раз, когда вспомню о прочитанном. Что из того! Счастье – это беспредельный небосвод, то безоблачный, то покрытый грозовыми тучами, а ваша душа – солнце, и на ней есть пятна, но все-таки она солнце! Кто же такой я? Птица, одинокая птица, израненная бурями и оживленная вашими лучами. Люсьена, вы никого не любили, кроме меня, это так, и вы должны все время повторять мне это, и я поверю вам, потому что боготворю вас.
Я приду к вам сегодня вечером, а потом поменяюсь с вами местами и, пока мы не обвенчаемся, буду жить в Помме. Фрюманс полностью вылечит мою душу – тот самый Фрюманс, который ничего не знает и никогда не узнает. Боль и восторг! Боже мой, Боже, как я счастлив! Мы будем путешествовать, правда, Люсьена? Вы всегда мечтали о путешествиях, я всегда их любил. Вы захотите увидеть Париж и Лондон, Шотландию, и Италию, и Грецию, и Швейцарию, и мы увидим их вместе! Фрюманс, Женни и добрый аббат поселятся в Бельомбре. Когда вы пожелаете, вернемся туда и мы… Но все-таки… позвольте мне несколько лет провести вдвоем с вами! Я ведь ревную и к Женни, особенно к Женни – у нее больше прав на вас, чем у меня. Дайте же и мне заслужить такую любовь, чтобы я уже никого не боялся. Да, настанет и такое время, клянусь вам! Я так вас люблю, а вы так справедливы… Не говорите мне, Люсьена, что я страдаю, и не бойтесь, если я и впрямь буду страдать. Эта заноза не позволит мне уснуть в сладостных объятиях моего счастья, она будет напоминать, что я должен неустанно стараться заслужить это счастье, что муж такой женщины, как вы, не смеет не быть во все часы и дни рыцарем без страха и упрека. Почему бы и нет? Мысль о выигрыше подобного сражения укрепляет волю и удесятеряет нравственные силы. Мой дух вступил сейчас в пору зрелости; под влиянием преждевременного опыта я слишком рано возмужал и, кажется, никогда не был юным. Пусть же возродится это беспокойное сердце, вечно алкавшее и всегда неутоленное, пусть расцветет моя жизнь, как дерево, чьи соки еще дремлют весной и пробуждаются, когда лето уже на исходе. Я не забыл, как вы однажды сказали, что осенние розы – самые прекрасные и благоуханные. Так вот, моя любовь уподобится этим розам и, как они, будет полна аромата. Мои былые труды, свершения, успехи, пустые терзания, пустая слава – все это ничто перед жизнью сердца, чей зов я сейчас слышу. Люсьена, отныне мое существование будет посвящено вам одной, и брак с вами видится мне не концом трудов, а началом настоящей жизни. Мечта юности – счастье… Нет, ты не только мечта! Если зрелый муж продолжает безгранично верить в тебя, значит, у него безграничные возможности завладеть тобой!
Ну вот, ну вот, я снова спокоен. Спокоен? Нет, я опьянен, но опьянен верой, силой, светом! Безумец, тебе казалось, что ты ревнуешь к прошлому! Тебе снился сон, проснись же, отгони его, и пусть прошлое так же умрет для тебя, как оно умерло для нее. Это ведь битва с призраком! Так пусть скорее настанет безмятежный рассвет, пусть огненная заря рассеет все тени!
