Стон дикой долины - Алибек Асылбаевич Аскаров
— Сестренка, не мучайте меня, лучше вырвите сразу! — взвыл Сарсен.
— Выхода нет, придется так и сделать.
Но легко ли выдрать совершенно здоровый и крепкий зуб — вот тут Сарсен по-настоящему чуть дух не испустил от боли. К тому же у девушки-врача не хватало силенок выдернуть его резко, одним движением; еле-еле, со скрежетом и хрустом, раскачивая злополучный зуб из стороны в сторону, обломив сначала кусочек, она все-таки сумела его удалить.
На лбу Сарсена градом выступил холодный пот. Ох и пожалел он, что пришел сюда, а дружка, давшего такой нелепый совет, вообще обругал про себя трехэтажным матом.
Тем временем врачиха, с облегчением бросившая выдернутый зуб на лоток, вдруг снова подхватила его щипцами и, поворачивая, принялась пристально изучать. Потом с округлившимися глазами повернулась к Сарсе-ну и воскликнула:
— Да зуб-то у вас абсолютно здоровый!
После мучительной процедуры Сарсен даже говорить не мог, поэтому лишь отрицательно покачал головой, мол, не может быть такого. Ополоснув рот, прижав к щеке обезболивающую таблетку, он встал с места, но сказать по-прежнему ничего не мог. Сообразив, взял лежащий на столе лист бумаги и черкнул на нем: «Выпишите, пожалуйста, справку».
Прочтя написанное, девушка поразилась еще больше, наконец не выдержала и звонко рассмеялась.
— Агай, это уникально! — залилась она, а Сарсен виновато улыбнулся. — Вообще-то, справку в связи с больным зубом мы никогда не выдавали. Но, раз уж ваша цель именно справка, так и быть, выпишу.
Вернулся Сарсен в аул, а управляющий отделением Какантай уже поджидает его, да с таким гневным нетерпением, что, если б под рукой было ружье, расстрелял бы точно. Только бедняга заявился в контору, как Какантай с презрительным видом выдал:
— Дорогуша, сдай трактор, собери чемодан и уматывай прочь отсюда! Туда, откуда явился!
— Агай, приболел я... Вот, у меня и справка есть!
Начальник повертел справку в руках, но, похоже, то
ли не разобрал, то ли не стал вникать, во всяком случае, взял да и с треском припечатал ее на край стола.
— Что это за бумажка?! Тебя что, понос на неделю к нужнику приковал?! — заорал он.
— Агай, у меня три дня невыносимо болел зуб... Чуть с ума не сошел от боли!
— Не ври! — зло оборвал начальник. — Разве случается такое из-за больного зуба? Скажи лучше, в запое был!
— Не верите — сами взгляните... Мне его вырвали.
— Говоришь, вырвали? Ну-ка, открой рот!
— А-а-а...
— М-м-м... Все равно поручу проверить, ясно тебе?
— Проверяйте, агай!
Управляющий сдержал свое слово: отправившись в Мукур по делам, специально завернул по дороге к стоматологу. Зайти-то зашел, а вот назад, говорят, прямо-таки выкатился, схватившись за живот и надрывая кишки от смеха.
Вернувшись в аул, тут же вызвал к себе Сарсена и вручил ему свернутый платочек.
— Возьми это себе! — сказал Какантай строго, но в глазах его прыгали смешинки. — Если и дальше будешь продолжать в таком же духе, вскоре совсем без зубов останешься!
Взяв сверток, Сарсен мигом скрылся с глаз долой. Когда развернул, в нем оказался тот самый вырванный передний зуб. Завернув его снова в платочек, он поспешил домой и сунул «подарок» Какантая на дно сундука.
Зуб и ныне лежит завернутым в платочек в том же месте.
По поводу шрама на шее Сарсена тоже есть своя небольшая история, как и в случае с зубом. Но это происшествие произошло намного раньше: если правильно помнит, когда он учился в классе пятом.
В то лето им, ватаге аульных ребятишек, повстречался как-то по дороге на речку Калибек — мальчишка постарше, приехавший в аул на каникулы из города.
— Ну, кто из вас тут самый смелый? Кто сумеет перерычать этого щенка? — указал он на увязавшуюся за ним собачонку.
— Как это — перерычать?
— Нужно завести его, разозлить рычанием, как это делают обычно собаки.
Пацанята молчали, а один из них признался:
— Мы такой игры не знаем.
— А это вовсе не игра, а психологическая схватка на испытание смелости и храбрости джигита.
— Странно как-то!
— А что тут странного?.. Ну, смельчаки, давайте в круг!
Никто из мальчишек не двинулся с места.
— Насколько я знаю, нет среди вас никого храбрее, чем Сарсен. Ну-ка, Сарсен, выходи на середину!
Лестное слово городского парнишки воодушевило Сарсена. Он резво выскочил вперед. Сел на коленки и стал медленно ползти на четвереньках к собачонке. Сначала грозно зарычал, потом звонко загавкал. Щенок же выразительно на него посмотрел, как бы говоря «что это с ним?», развернулся и пошел своей дорогой. Еще больше окрыленный тем, что одержал победу над «соперником», Сарсен, когда щенок повернулся к нему задом, молниеносно схватил его зубами за пушистый загривок, потряс в разные стороны и отбросил подальше.
Друзья, поддерживавшие смельчака громкими криками, дружно захлопали в ладоши. Под эти одобрительные аплодисменты Сарсен выплюнул изо рта прилипшую шерсть, отряхнул коленки и с гордым видом победителя встал.
Не успел подняться, как щенок, не издав ни звука, пулей прыгнул вверх и вцепился ему в глотку. Благо, Бог уберег, острые как нож зубы собачонки впились не в горло, а чуть сбоку — под челюсть.
Вот так Сарсен с детских лет и носит на себе всю жизнь отметину, ставшую отличительным знаком его «храбрости».
* * *
Алипа младше Сарсена на три года. Окончив восьмилетку, дальше она учиться не стала, летом работала поваром на сенокосе, зимой грела воду на МТС. Там и познакомилась с Сарсеном.
— Вон тот молоденький тракторист, который приехал из Мукура, интересуется тобой, недавно спрашивал, как тебя зовут, — рассказала ей как-то ее русская подружка Агафья.
— Ну и пусть интересуется.
— Он же симпатичный... не задирай нос, дурочка, познакомься с ним лучше!
— Неудобно...
— Что неудобного-то?
— Да повода нет знакомиться...
— Позови его в клуб, пригласи домой,..
— Иди ты! Стану я его в дом приглашать!
— А что такого? — Агафья на миг задумалась, а потом спросила: — Когда у тебя день рождения?
— Мой, что ли? В этом месяце будет... Ой, что я мелю... да он же завтра! — радостно вспомнила Алипа, будто пропажу нашла.
— Правду говоришь? — с хитроватым прищуром спросила Агафья. — Или нарочно решила передвинуть, к случаю?
— Честно-честно! — заверила Алипа. Тут же
