Первая в списке - Магдалена Виткевич
– Я приготовлю кофе. Третью бутылку вина открывать не стану. Хорошо, что завтра выходной. На работу не идти.
Карола
Уж и не знаю, как мне теперь рассказывать после всего того, что я услышала. Я на самом деле многое поняла. Ладно, начну с самого начала.
Мама, похоже, долго не знала, что она больна. Мы всегда были у нее на первом месте. Майка и я. То едет с нами к врачу, то покупает нам витамины, а еще мы должны были пить рыбий жир и какие-то странные отвары, которые она сама готовила. Она даже раз в два года делала нам анализ крови, чтобы проверить, всё ли в порядке. У нас, детей, была прекрасная доктор, которая заботилась о нас и постоянно успокаивала мою маму-паникершу, что с насморком в больницу не ходят и что если день не поесть – не умрешь. Мама доверяла только ей, доктору Мошиньской. Жаль, что мама не могла лечиться у нее. А то ее терапевт прописывал только антибиотики и все. Я ему совсем не доверяла, а мама просто ходила к нему за рецептами.
Все началось с того, что всю весну мама проболела. Конечно, она все еще пыталась работать, но силы были уже не те. Майка приносила домой из детского сада все штаммы гриппа, а к ним и насморк со всеми возможными простудами, которые мама тут же подхватывала. Я, к счастью, как-то держалась и старалась присматривать за ними. Если с сестрой проблем не было, то с мамой было намного хуже. Однажды мы пошли с Майкой к нашей пани доктор, и мама вдруг там закашляла. Доктор Мошиньская заставила ее раздеться и осмотрела ее.
– Шум в легких, – спокойно сказала врач. – Вам нужно сделать рентген легких. Антибиотик и в постель.
Конечно, мама была самой упертой из всех, кого я знала, и попыталась сделать вид, что ничего не происходит. Но когда она долеживала вторую неделю в постели, я позвонила бабушке Зосе – чувствовала, что сама я не смогу разобраться в ситуации. Маленькая Майка, больная мама, какие-то стихи для детского сада, платья для утренника, а мне ведь приходилось еще и учиться. Слишком много всего свалилось на меня. У меня даже не было с кем посоветоваться.
Бабушка приехала сразу, и именно она отправила маму на рентген. Конечно, воспаление легких. Кроме того, врач направил ее на общий анализ крови – что-то там ему в рентгене не понравилось. А мама, конечно, на эти исследования не пошла. Почему? Что ж тут непонятного? Чтобы у нас лечиться, отсидеть все очереди и обойти всех врачей, надо иметь лошадиное здоровье. Мама сказала, что, как только почувствует себя хоть немножечко лучше, сразу пойдет на обследование. А антибиотик принимала по-прежнему. Она должна была принимать его в течение десяти дней, а потом идти на осмотр. Конечно, она не пошла, потому что «почувствовала себя немножечко лучше», сочла себя здоровой и решила, что в посещении врача больше нет необходимости.
Единственное, что ее по-настоящему злило, так это ее больная нога. Она считала, это от постоянного лежания. В конце концов решила встать, резко поднялась и вывихнула ее. Пришлось принимать анальгетики. Сначала полегчало, а потом опять стало плохо: высокая температура, головная боль и она снова слегла. Тогда мы вызвали врача на дом. Он обругал и маму и нас, что до сих пор не сделали анализ крови. В конце концов бабушка Зося вызвала такую скорую, которая приезжает и берет кровь на дому. Мама очень разозлилась на нас – паникерши, перестраховщицы, транжиры… Ну а нам-то что оставалось делать?
– Вам бы только больной меня объявить! – ворчала она.
– Мама, мы просто хотим тебе помочь, – нервничала я.
В тот же день у мамы пошла кровь из носа. Я была в ужасе. Она, однако, сказала, что это от слабости, что в последнее время с ней часто такое случается. Но такое объяснение меня мало успокоило. Я поискала в Интернете, и в самом деле – кровь из носа может идти от слабости. Других болезней я не допускала.
Результаты анализов пришли на следующий день. Я, конечно, в этом не разбираюсь, но анализ этот мне сразу не понравился. Я решила проконсультироваться с нашим врачом. Показала результаты… И тут началось. Сразу скорая, больница. Но мама уже не противилась, ей на самом деле стало очень плохо.
Я так иногда думаю (конечно, я знаю, что это невозможно, но все же), может быть, если бы мама не знала, что она больна, то она поднялась бы с постели и дальше все было бы так, как всегда. К сожалению, моим фантазиям не суждено было сбыться. Пошли анализы крови, биопсия. Повезло, что бабушка Зося была с нами, потому что одной мне было бы очень, очень тяжело. Она оставила дом на попечении жильцов и переехала к нам.
Еще хуже было, когда мы услышали диагноз – ОМЛ. Острый миелоидный лейкоз.
– Лейкоз! – воскликнула Ина. – Господи, ведь от этого нет спасения.
– Нельзя сдаваться. Никогда, – сказала я решительно и сурово посмотрела на запаниковавшую Ину. – Ни-ко-гда!
Мы все знали, что это плохо. Проще всего было сникнуть и ждать последнего часа, но этого, видимо, не было ни в мамином характере, ни в моем. Мы начали действовать, вернее, действовать начала я. Потому что мама все больше и больше слабела и на самом деле невозможно было угадать, когда она будет дома, а когда в больнице. Больница, дом, больница, дом, но больницы в этой череде становилось все больше, а дома все меньше. Мама оказалась настолько сильной, что продолжала жить почти нормальной жизнью, но периодически наступал кризис. Я знала, что должна что-то сделать, чтобы спасти ее. Но что конкретно? И тут мне на помощь пришла судьба. Добрая судьба. Потому что я все еще верила, что она добрая.
Мы как раз поехали с классом на экскурсию в Варшаву. В плане был музей Варшавского восстания, а затем свободное время. Все отправились за покупками в торговый центр «Золотые террасы», а я рванула на Международную улицу, в штаб Фонда Урсулы Яворской. Раньше я читала о ней статью: она была первым в Польше человеком, прошедшим процедуру пересадки костного мозга. Это было доказательством того, что такое возможно, что не стоит отчаиваться, сидеть сложа руки и плакать. Я чувствовала, что
