Разочарованные - Мари Варей
– Как у тебя сегодня дела, ангел мой? Школьные дружки все еще пристают к тебе?
Анжелика глотнула обжигающего кофе и улыбнулась.
– Не особо, думаю, их отпугивает приближение менопаузы.
Старик кивнул – ответ его вполне устроил.
– Вчера со мной говорила девушка из полиции, она искала Сару.
Улыбка исчезла с лица Анжелики.
– Полиция? Как это? И что ты им сказал? – спросила она испуганно.
Старик почесал затылок.
– Сначала я принял ее за Каролину, но это оказалась полицейская. Она задавала те же самые вопросы, которые они всегда задают о Саре. Я отвечаю только о том, что касается меня. Тебе же стоит помалкивать, иначе проблем не оберешься.
Рене взял ее руку и неожиданно крепко сжал. Он внимательно посмотрел в голубые глаза Анжелики, и его мрачный взгляд внезапно просветлел.
– Это все случилось много лет назад, сейчас ни твое чувство вины, ни настоящая правда ничего ни для кого не изменят, так что не делай глупостей, пусть все идет, как идет.
Анжелика похолодела. Что еще за история с полицией? Возобновили расследование? Она залпом допила кофе и пробормотала:
– Мне надо идти. Оби-Ван!
– Я серьезно, – настаивал старик, пристально глядя ей в глаза, – не говори ничего, иначе потом пожалеешь.
Тут в Анжелике проснулась девчонка, не выносящая никаких запретов и готовая из принципа все делать наперекор, невзирая на последствия.
– Я поступлю так, как считаю нужным, – процедила она сквозь зубы. – Оби-Ван, ко мне!
Ей пришлось прицепить собаку на поводок.
– Спасибо за кофе, – бросила она старику.
– Купи себе перчатки, Каролина, ты двадцать пять лет сюда приходишь, и я ни разу не видел на тебе перчаток.
Анжелика сунула обветренные руки в карманы своей старой куртки в армейском стиле и ушла, ничего не ответив.
Рабочие заметки
Дело Сары Леруа, 1999 год
С начала восьмого класса все изменилось. И дело было не только в том, что Анжелика и Сара больше не разговаривали друг с другом. За каникулы Сара сблизилась с Жюли Дюроше, и та стала ее новой лучшей подругой. Сара начала краситься, сдержанно и элегантно, как научила ее Ирис. Свои вечные свитшоты и расклешенные джинсы она сменила на юбки и узкие джемперочки из магазина Kookaï, выгодно подчеркивающие ее грудь в лифчике пуш-ап. Вместе с Жюли она стала интересоваться девичьими глянцевыми журналами, с жадностью проглатывая новые номера Fan 2, «Молода и красива» и «20 лет». Благодаря этой литературе «высокого полета» в четырнадцать лет Сара уже умела наносить подводку для глаз с мастерством голливудского визажиста, могла бы запросто написать сборник советов по красоте и похудению, а способов удовлетворения парня в постели знала в теории не меньше, чем сексолог с многолетним стажем.
Остальное время она проводила в бассейне или в Ла-Манше. С марта до конца октября она ныряла со скалы Корсара и порой часами не вылезала из соленой воды: качалась на волнах или бросала им вызов, исследуя вплавь бухточки, до которых не добраться пешком. Она знала наизусть течения, расписание приливов и отливов, все оттенки, какие могла принимать соленая вода в зависимости от погоды, – от прозрачно-зеленого до темно-серого. Она проводила время со стариком Рене, иногда принимавшим ее за свою погибшую дочь. Он рассказывал ей об океанической фауне и ветрах. Море превратилось для Сары в такое же убежище, каким для Анжелики было кладбище. Она стала поговаривать о своем желании записаться со следующего учебного года в спортшколу, ведь ее тренер, мадемуазель Шалу, утверждала, что у Сары есть упорство, талант и сила воли, необходимые профессиональной пловчихе. Благодаря спортивным успехам и модной фирменной одежде – предмету всеобщей зависти – вокруг Сары образовалась компания девочек, и уже через несколько недель после начала учебного года у нее была насыщенная школьная жизнь. Анжелика же проводила перемены в заброшенном школьном туалете, который закрыли после того, как в его стенах обнаружили асбест. Она ходила в это полуразрушенное токсичное помещение курить, коротая последние деньки своей юности. У нее не осталось ни единого друга. Даже Бенжамен больше с ней не разговаривал.
Со дня рождения старшего брата Сары Анжелика ни с кем не общалась. Она осмелилась заявить, что Эрик Шевалье силой взял ее в лодочном сарае, и тут же, без всяких разбирательств, стала изгоем в лицее Виктора Гюго. Ее имя, намалеванное маркером или нацарапанное циркулем, теперь красовалось всюду – на деревянных партах в классах, на дверях туалетов – и сопровождалось определениями, какие я предпочту здесь опустить. Ее осыпали оскорблениями, забрасывали скомканной бумагой. Успеваемость Анжелики упала, и месье Фолле, хоть и не вел уроки у восьмых классов, несколько раз приглашал ее на беседу. Но она ни разу не явилась. Анжелика была сама себе хозяйкой: ее не заставляли возвращаться домой к строго определенному часу, делать уроки или заправлять постель, и она начала проверять, как много ей может сойти с рук. Вместо школы садилась на автобус и ехала в Лилль, где воровала компакт-диски во FNAC[16] или косметику в универмаге, а в магазинах одежды – шмотки, надевая их в примерочной под свои собственные. Чтобы разжиться у старшеклассников травкой, она отдавала им краденые диски или позволяла мельком взглянуть на свою грудь в лифчике. Она начала вызывающе краситься, ходить в откровенно драных джинсах, которые резала сама кухонными ножницами. Анжелика бродила по кладбищу, фотографировалась на могилах, тушила окурки в цветочных вазонах. Она часами смотрела на разбивающиеся о черные скалы волны и гадала, как быстро умрет, если бросится вниз. В ветреные дни она ходила, раскинув руки, по краю обрыва, ложилась с закрытыми глазами на железнодорожную насыпь и скатывалась с нее в последний миг, когда уже вибрировали рельсы, осыпался гравий, а от металлического скрежета колес чуть ли не разрывались барабанные перепонки. Она не искала смерти, в некотором смысле она уже была наполовину мертва.
Тогда-то и появились Разочарованные, в создании которых ключевую роль сыграла Моргана Ришар – именно она вернула к жизни Анжелику. Сегодня каждый раз, когда я думаю о Моргане, вспоминаю ее взгляд – острый и пронзающий, как серебряный клинок, умный и проницательный, без намека на сомнение или нерешительность. От этого взгляда тушевались не только дети, но и взрослые.
Моргана обратила на себя внимание в лицее Виктора Гюго несколькими годами ранее, в начале пятого класса. Лето 1996 года выдалось богатым на события: взрыв в небе над Нью-Йорком пассажирского авиалайнера Boeing 747 компании TWA, летевшего в Париж, теракт на
