Блаженный Августин - Константин Томилов
– Ужас, – тихо заплакал обманутый мальчик, – пап, я прилягу ещё, а то у меня голова сильно болит.
– Да, да! Конечно, – «заквохтали» оба, странно переглядывающиеся между собой, взрослые, – а кушать? Кушать, Андрюша? Не хочешь? Потом? Ну, потом, так потом.
НЕПОЛНАЯ РЕМИССИЯ
«Ах, обмануть меня не трудно!..
Я сам обманываться рад!»
Александр Сергеевич Пушкин
– Так значит всё хорошо у вас? – недоверчиво прищурилась крепкая немолодая женщина оглядывая сидящую перед ней «семью», – а зачем все вместе, оба взрослых пришли?
– Так ведь, – вскинул взгляд Юрий Венедиктович, – Глафира Ивановна Андрею неродная, приёмная мать, вот и мы решили познакомить Вас, а то у меня на работе…, ну мало ли что…, вдруг в следующий раз не смогу…
– Так в следующий раз, скорее всего, понадобится не ранее, чем через полгода, – с ироничной улыбкой на полном, круглом, покрытом веснушками лице, перебила Андрюшиного отца женщина, – а к этому сроку, как я понимаю, у Глафиры Ивановны самой срок подойдёт и совсем не до того ей будет, чтобы куда-то ходить. Как у Вас беременность протекает? – пристально посмотрела на сильно располневшую, встревоженно заёрзавшую на стуле, мачеху.
– Спасибо, вроде всё хорошо. А что?
– Да ну нет, ничего, – пожала в ответ плечами психиатр, – мне просто непонятно зачем Вы сейчас здесь.
– Так ведь я же мать…
– Официально? Документы об усыновлении оформлены? – требовательно вопросила женщина.
– Пока ещё нет…
– Ну, на нет, и суда нет, можно было и не тревожиться, а остаться дома, – сделав паузу и многозначительно помолчав, снова требовательно вопросила, – так зачем Вы здесь?
– Понимаете…, – немного задыхаясь от волнения начала «тёть Граня», – я сейчас тоже жду ребёнка…, от Юрия Венедиктовича…
– Аааа! Так вот в чём дело! – негромко рассмеялась врачиха, – ну это Вы зря волнуетесь, потому что проблемы у Андрея из-за которых он у нас учёте, проистекают по материнской линии. Так, по крайней мере, мне Борис Абрамович сообщил…
– А Вы с ним знакомы? С «Айболитом»? – неведомо почему, дёрнуло влезть в разговор Андрея, – то есть…, я хотел сказать…
– Стой! Стой! Подожди, подожди! – вскинулась женщина-врач схватив Андрюшу за руку чуть ниже локтя, как будто он собирается куда-то убежать, – ага, нет, – вздохнула разочаровано, бросив быстрый и пристальный взгляд прямо в самые зрачки подростка, – опять «спрятался».
– Кто спрятался? – удивлённо вытаращились на неё супруги.
– Неважно, – с доброй улыбкой ответила психиатр, не отрывая взгляда от Андрюши, – да, малыш, мы знакомы с Борисом Абрамовичем. Училась я у него, по профильной дисциплине, а потом он, почему то, профессуру бросил и в вашу глухомань уехал. Ты знаешь, Андрей, мы ведь студентами тоже его «айболитом»…, – прервавшись и посмотрев на раскрывших рты новоиспечённых супругов, попросила, – не могли бы вы, оба, оставить нас одних на пол часика. А потом я вас позову, – успокаивающе кивнула вслед, с готовностью подскочившим, отцу и мачехе.
– Ну вот, – бубнила себе под нос докторша, что-то заполняя в истории болезни, – как я и говорила, придёте через полгода…, ну это, если не произойдёт ничего экстраординарного…
– Альбина Петровна, – угодливо заёрзала на стуле мачеха, – а о чём Вы всё-таки? Кто спрятался?
– Кто надо, тот и спрятался, – строго посмотрела на виляющую взглядом Глафиру психиатр, – а Вы почему так заинтересовались? Знаете же поговорку «меньше знаешь, крепче спишь»? Вас же ЭТО пока не «коснулось»? Или «коснулось» и вы что-то от меня скрываете?
– Нет, нет, нет! – хором запротестовали Юрий Венедиктович и Глафира Петровна.
– Ну вот и отлично, – опять негромко рассмеялась пожилая женщина, – значит у вас дома тишь, да гладь, да божья благодать!
У сильно растолстевшей за время беременности Глафиры, уже после родов диагностировали сахарный диабет. Теперь она, постоянно что-то жевала, панически боясь инсультного приступа. К Андрею мачеха стала относиться с каким-то затаённым страхом, всё время пряча взгляд, и как-то угодливо тараторя в разговоре. Но постоянно готовила и кормила обоих мужчин как «на убой».
Родив пухленькую, голубоглазую и удивительно спокойную девочку, «тряслась» над ней, до умопомрачения. Не подпуская к ней ни Андрея, ни даже Юрия Венедиктовича, и бледнея от страха, чуть-чуть дозволяя притрагиваться к рано начавшей игриво смеяться Сонечке, патронажную сестру. Потом, как будто убедившись, что «её сокровищу» ничего не угрожает, начала понемногу позволять играться с ней сначала отцу, а потом и брату. Весело гугукающая, толстенькая, румянощёкая девочка, как пролившийся на души бальзам, скрепила и исцелила замешавшееся на грехе семейное сообщество. Постоянно и много занимающийся школьными предметами Андрей, изо всех сил пытающийся «удержать планку», тем не менее, всё безнадёжнее и безнадёжнее «глупел». Рыхло располневший, близоруко щурящийся от постоянного чтения подросток, часто недоумевающе задумывался о том куда, вдруг, подевались его «сверхспособности» и не находя ответа, «удерживался на плаву» благодаря интересу к учёбе и самодисциплине. Потому что, обоим «родителям», было совершенно не до него. Отец всё свободное, от многочасовой работы время, проводил на дачу, а постоянно хворающая, ставшая болезненно-мнительной «тёть Граня», всё более и более доверяла заботы о своём, совсем беспроблемном, здоровеньком и весёлом ребёнке мужу и пасынку.
Мир и благодать продолжались более трёх лет и закончились сразу же, в один день.
– Андрей, ты только пожалуйста, – охающе попросила Глафира Петровна, ставя перед торопливо жующим, ставшим уже выше её, юношей, большущую кружку с чаем, – запивай, а то подавишься…, в-общем, не забудь, сразу после школы тебе надо в поликлинику, и к «этой», а то уже три раза звонили, а потом сразу домой. Отец с Сонечкой из детсада приедут и нам с ним надо к профессору, месяц назад записывались, а ты с Сонечкой побудешь.
– Да помню я, помню! – чавкая кивал головой быстро жующий, опаздывающий в школу Андрей, – всё хорошо будет, тёть Грань, я ж ещё вчера папе обещал! Значит не подведу!
РЕЦИДИВ
"Всё, от рожденья до могилы,
Вражду и зависть, похоть, лесть,
Что Провидение – сокрыло,
То сердце жаждет – пересчесть!"
(Автор)
– Андрей, – докторша подняла взгляд от бумаг, из которых она делала какие-то выписки, – я всё забывала тебя спросить, вот здесь, – как барабанной палочкой постучала она шариковой ручкой по пухлой и потрёпанной истории болезней, – сказано, что в семилетнем возрасте у тебя было сильное сотрясение мозга. Что ты об этом помнишь?
– Нууу, – задумчиво промычал переводимый из детской во взрослую поликлинику возмужавший подросток, – мне тогда
