Юсиф Везиров - Домашнее задание
О какой истории тут может идти речь?
20 мая 2003-го года.
Ограниченная свобода.
(на свободу с чистой совестью)
Тотальное наступление демократии западного образца на одну шестую часть суши застало обладателей советских мозгов, напичканных словами, лишёнными смысловой нагрузки и (самое страшное) идеи врасплох. Столь очевидный, что демократию импортную стали внедрять в обиход отечественные анархисты сомнительного толка, придав ей, возможно по неопытности своей, нечеловеческое лицо. Которое после не раз пытались подпудрить, подрумянить и подкрасить. Но, увы, всё оказалось тщетным. Перенесённая в юности оспа оставила свои неизгладимые... впечатления.
Но тогда народ опять поверил (тоже, возможно, по неопытности) в очередное освобождение от прежних освободителей. И не взирая на угнетающий голод, хлынул на площади перед зданиями законодательных и исполнительных органов с целью заставить былых повелителей повиноваться. А ещё потребовать своих прав. И свобод. Свободы слова, например. Или свободы выбора. Или даже свободы передвижения. В пространстве. В общем, свобод свободам, разрешённым основным Законом красного цвета в недорогом переплёте, изданным многотысячным тиражом.
И демократия восторжествовала. Как торжествовала некогда победа коммунистического труда. Народ теперь хорошо знает свои права (точнее то, что он не имеет права делать). И пользуется предоставленными свободами. Свободой слова, например: народ свободно ругает тех, кого в прежние времена ругать побоялся бы. Или свободой выбора: народ свободно выбирает то (или того), что (или кого) ему выбирать позволено. Или даже свободой передвижения: народ свободно передвигается в пространстве в поисках работы. Или вот ещё: свободой голоса (это - особая свобода).
Дело в том, что у нас её восприняли, внедрили и продолжают трактовать совсем неправильно. Народ запел. Запел в буквальном смысле этого слова. И это массовое пение принимает характер массового заболевания. Поют все. И в подавляющем большинстве те, кто опозорил бы своим, мягко говоря, неумением петь самый многолюдный хор. Они же поют соло. И дают концерты, раздавая автографы. На эти концерты ходят. Их слушают, у них есть поклонники. Им стараются подражать. Они востребованы... Но разве о такой свободе голоса шла речь в начале славного пути на свободу?
Иметь свободу голоса и иметь голос - совершенно разные вещи. Особенно, когда голоса нет.
21 мая 2003-го года.
Закон вне закона.
Любил сказки в детстве. Особенно когда читали мне их родители на ночь. Я засыпал тогда крепким сном и просыпался лишь утром и в хорошем расположении духа, как бывает каждый раз, когда выспишься. Мне нравилась их простота и правдивость. Обязательное присутствие положительного героя, который восстановит справедливость и накажет зло. Отчего победит добро всегда. И утвердится навсегда.
В армии любил устав. Особенно когда читал мне его сержант на ночь. Я засыпал тогда крепким сном и просыпался лишь утром и в хорошем расположении духа, как бывает каждый раз, когда выспишься. Мне нравилась его простота и правдивость. Обязательное присутствие положительного героя, который восстановит справедливость и накажет зло. Отчего победит добро всегда. И утвердится навсегда.
Повзрослев, полюбил свод законов. Особенно когда читал его на ночь. Я засыпал тогда крепким сном и просыпался лишь утром и в хорошем расположении духа, как бывает каждый раз, когда выспишься. Мне нравилась его простота и правдивость. Обязательное присутствие положительного героя, который восстановит справедливость и накажет зло. Отчего победит добро всегда. И утвердится навсегда.
Но жизненный опыт доказывал, что на деле и устав воинской службы, и общий свод законов, и даже основной закон - всё те же сказки, после которых засыпаешь крепким сном, но просыпаешься, когда уже поздно. И больше не можешь уснуть. А положительный герой, который восстановит справедливость и накажет зло, присутствует только на листе. Бумаги. Где приютились вышеназванные сказки для каждого возраста.
В любом законе во главу угла поставлен человек. В жизни человек поставлен в угол, если он живёт по закону.
Так где же закон?
22 мая 2003-го года.
Правила игры.
Ах, если б правому возможно было дать права. Не на вождение авто, имуществом владение. А право избираться, право выбирать. За нас, для нас, от имени, во благо. Тогда бы правда правдою была. А слово чести - честным словом бравого мужчины. Который верит правому. Мужчине. И все кругом правы. Ведь все - мужчины. За что их ценят женщины и дети почитают. Ах, если б правому возможно было дать права.
Но нынче прав не тот, кто прав по сути. А у кого права, большие полномочия. Тот правит бал, тот давит правого неправдой. Лишая права правым быть, мешая правде жить и матку резать. Сегодня правому дают... но не права. По морде. И долгих жизни лет без права переписки. Туда, где правым трудно быть. И левым тоже, и центристом. А ориентацию сменить не сложно. Тебе всегда помочь готовы. Люди?
Поэтому, чтоб правым быть у нас, достаточно лишь правому сказать: "Не прав ты!" А дальше жить попробовать, как прежде. И если сможется - не плохо. А если нет - пеняйте на себя. Ведь все живут так. И живут ведь. Долго. А Вы, чем лучше них? Или чем хуже? Так живите тоже. Только сначала правому скажите: "Ты не прав". Скажите, ну же. Смелее, всё равно придётся. Иначе будете не правы. И только потому, что правы.
Такие правила игры, в которую давно играют с нами.
27 мая 2003-го года.
Отпечатки пальцев.
Сколько нас есть в настоящее продолженное время? Нас, то есть людей. Ну, сколько? Несколько миллиардов? Да? Пусть. Но если эти самые несколько миллиардов переложить на пальцы из расчёта по миллиарду на каждый и посчитать, останется ещё несколько невостребованных пальцев на одной из двух возможных рук.
Хорошо. А сколько нас было в прошлом прошедшем времени? Ну, сколько? Плюс ещё несколько миллиардов? Так? Так. Следовательно, можно смело досчитать оставшиеся несколько пальцев на второй из двух возможных рук и, при необходимости, продолжить счёт посредством пальцев ног. И опять останутся невостребованные пальцы.
Предположим. Ну, а сколько нас будет в будущем бесконечном времени? Ну, сколько? Несколько миллиардов умноженные на несколько миллиардов? Может быть? Быть может. И мы будем считать нас на пальцах обеих рук, обеих ног, и, за неимением более пальцев на конечностях, привлечём, возможно, зубы здоровой ротовой полости.
Теперь вот о чём. Точнее, вот о ком. Ещё точнее, о тех из нас, которые оставили свой след в истории нас же. Наследили, так сказать. Они насчитываются сотнями. Или тысячами. Но никак не сотнями тысяч. И тем более не миллиардами. Их не нужно считать на пальцах рук и досчитывать на пальцах ног. Их надо знать поимённо.
Их мало. Их совсем немного. И если сравнить их с теми миллиардами, что были и будут, не сложно догадаться, что от общей массы они составляют единицы. Остальные же люди жили, живут и будут, к сожалению, жить и умирать, так и не оставив о себе никакой памяти. Никакого следа. Как опытные преступники, "работающие" в перчатках.
Хотя, может лучше так, чем оставлять после себя грязные пятна.
Как некоторые.
30 мая 2003-го года.
Без названия.
У каждого из нас есть своя звезда. В небе. Она горит, освещая наш путь. Дорогу. И продолжает быть, пока мы живы. Пока мы дышим. А когда мы перестаём это делать, наша звезда стремительно падает. Радуя тем самым случайного очевидца, который тут же загадывает желание. Выражаясь другими словами, пытается построить своё счастье на чужом горе.
Говорят, что эти желания сбываются.
3 июня 2003-го года.
Словесный портрет.
Было время. Были люди. Были вопросы. В то время те люди решали те вопросы одним словом. Одним рукопожатием. И слово то, данное единожды в одном экземпляре, работало честнее парафированного соглашения на нескольких языках, ратифицированного законодательным органом отдельно взятой страны. Рукопожатие заменяло печать, подтверждающую подлинность соглашения. И никто после подобного договора не осмелился бы отказаться от своих полномочий, оговорённых соглашением. То было время. То были люди. То были вопросы.
Теперь тоже время. Теперь тоже люди. Теперь тоже вопросы. А от былой честности осталось лишь не обязывающее ни к чему рукопожатие ослабевших рук. Время стало времечком. Люди доросли до людишек. Вопросы превратились в сплошные проблемы, которые людишкам за неимением времечка решить не под силу. И ни одно соглашение, будь оно парафировано на нескольких языках и ратифицировано законодательным органом отдельно взятой страны и подтверждено печатью, не работает. Потому, что люди превратились в людишек.
Раньше говорили: "Слово не птица, вылетит - не поймаешь". И очень следили за своими словами. Теперь все стали, как всем кажется, культурнее. Скажут глупость, или, того хуже, гадость. А потом заявляют: "Беру свои слова обратно". Будто мы на рынке и проданный товар обратно принимается. Продавцом - спекулянтом. Нет, я предпочитаю то, что говорили раньше. На счёт птицы. И руку жать тому, у которого слово есть закон. Для такого человека я готов даже шляпу надеть специально, чтобы перед ним её демонстративно снять.
