Елена Ткач - Проша
Девушка улыбнулась в ответ и ничего не ответила, а только потерлась щекой о плечо склонившейся над ней женщины. А та, — как видно, её мать, продолжая улыбаться, повернулась и скрылась в тени сада.
«Ой, как это хорошо!» — подумала Сеня, постояла ещё какое-то время, любуясь этими двумя женщинами — старой и молодой, и кинулась догонять громыхавшую тачку.
Ее поразило согласие и доверие между ними, дух тихой радости, проницавший, кажется, самый воздух в этом саду… Уж эти-то, верно, не ссорятся до дурноты по поводу немытых тарелок, не изводят друг друга по пустякам! Она впервые воочию, зримо увидела то, чему пока не знала названия. То, что так редко встречается среди издерганных суетой, замученных жизнью людей и называется тонкостью чувств… Близостью душ, позволявшей понимать друг друга с полувзгляда, с полуслова — так ясно, как цветок понимает солнце…
Сеня отчего-то едва не заплакала… Неужели у неё никогда и ни с кем не будет такого? Вот этого тончайшего восприятия, разговора без слов. Этой близости душ, не замутненной и тенью обиды и раздражения…
Она подумала о своих, о бытовавшей в её семье манере общения — и разозлилась. На них, на себя, на весь мир… Все, хватит! Такого больше не будет! Пускай в одиночку, сама по себе, она будет пытаться достигнуть такого вот понимания со всем миром вокруг, когда даже книга, которую ты читаешь, соразмерна времени года, настроению дня! Она не отдавала себе отчета в том, что это и называется — учиться жить, просто слово «учиться» с первых дней в школе вызывало в ней отвращение…
И конечно, — о, в этом Сеня не сомневалась! — ей придет на помощь маленький домовой. Уж кто-кто — а он-то поможет ей разобраться во всем этом!
Между тем, завернув по дороге на участок Валентина Трофимовича, вся компания двинулась дальше. На участке лежали отвоеванные у Валеры крышки люков. Ох и тяжеленные! Мальчишки еле справились с ними и с превеликим трудом водрузили на тачку. Как же этот худющий Валерка с ними справлялся? Валентин Трофимович сказал, что у пьяниц иногда появляется сила великая и они «под мухой» на такое способны, с чем трезвый вовек не сладит…
Втроем, толкая вперед скрипевшую тачку, мужчины по очереди объехали все четыре колодца. Один был возле ворот, выходящих на пруд, другой возле тех, что вели к деревне, и ещё два находились на территории дачных участков. Перед тем, как очередная неподъемная крышка люка опускалась на землю, Сеня ухитрялась незаметно бросить в колодец свои послания.
Найдет ли их Проша? Должен найти. Он ведь там — под землей, где тянутся лабиринты подземных туннелей. Он говорил ей, что установил с нею незримую связь — мысленную, самую прочную! Значит, он непременно почувствует её зов и найдет белеющие во тьме записки. Найдет обязательно! В иное она не верила — не хотела верить…
Покончив с этим и наведя порядок на вверенной ему территории, Валентин Трофимович удовлетворенно крякнул, потер спину, которая явно жаловалась на непосильную работу и жалобы свои выражала ломотой… И пригласил помощников к себе — пить чай. И всей гурьбой отправились к нему на участок, что находился недалеко от сторожки.
Хозяин широким жестом растворил калитку, приглашая молодежь войти внутрь, они вошли, оглядываясь по сторонам, и только тут Сеня догадалась, что Валентин Трофимович соседствовал с Нукзаром — его горделивая вилла громоздилась слева за забором!
Теперь она могла рассмотреть лужайку с бассейном — ведь забор, разделявший оба участка был из хиленького штакетника — обзор лучше некуда! Не то, что высоченные крепкие доски, ограждавшие участок Нукзара с улицы, которые были подогнаны так, что и солнечный луч сквозь них не пробьется…
Сеня решила, что лучшего случая разглядеть эти укрытые от посторонних взоров владения не представится. Может, ей повезет и удастся поговорить с Мамукой прямо тут — на нейтральной территории, через забор… Почему-то ей думалось, что так будет легче. Ох, как же не хочется во всем признаваться! Но ничего не поделаешь — надо. Ведь это её решение. Проша сказал: мысль воплощается, будет то, что задумал. А она задумала многое: новый дом, Прошу в нем и никаких неприятностей! Значит, надо отдать фотографии…
Между тем Валентин Трофимович вел гостей по участку, которым явно гордился. И надо отдать ему должное — гордился по праву! Тут и там аккуратные грядочки, словно сделанные по линейке, все дорожки цветами обсажены, ни единого сорняка и соринки… А за домом — застекленные теплицы в полтора человеческих роста, где каждая огуречная плеть, каждый кустик помидорной рассады подвязаны к специальным опорам. Сквозь запотевшее стекло виднелись первые завязи — крохотные пупырчатые огурчики и бледные кругляши помидоров.
Особой славой в саду Трофимыча пользовался розарий. Розы ещё не зацвели — только выпустили острые стрелы стеблей с крепенькими бутонами. Хозяин с увлечением рассказывал об особенностях разведения роз, о редких сортах, выписанных по каталогу. Ребята делали вид, что внимательно слушают, но сами откровенно скучали.
Сеня потихоньку отделилась от них и прошмыгнула к забору. Возле него образовались густые заросли хрена и, спрятавшись в высоченных широких листьях, она припала к доскам штакетника, пытаясь разглядеть, что творится на соседнем участке.
А там было тихо, пустынно. Только где-то в доме работало радио — по «Маяку» передавали новости. Прислушавшись, она различила чьи-то голоса. Они доносились из той самой беседки, увитой вьюнком, которая так приглянулась Сене — эта беседка находилась прямо напротив её укрытия — кажется, протяни руку и дотронешься!
Точно, в беседке кто-то был. Похоже, двое мужчин. Их голоса рокотали на приглушенных тонах, но разговор явно велся не о погоде — мужчины спорили, все более повышая голос. И скоро Сеня ясно различила слова.
— Не пойму, — возмущался резковатый тенор, — зачем огород городить? Зачем нам такие сложности?
— Если ты, Андрюша, чего-то не понимаешь, — парировал низкий гортанный голос с акцентом, — то лучше не говори об этом. Не надо! Может, тогда тебя люди будут всерьез принимать.
— Какого черта, Нукзар! Я тут для тебя волчком верчусь, а ты ещё мне нотации читаешь! Слушай…
— Не кипятись! — оборвал Нукзар. — Давай-ка покурим. На, возьми…
Послышалось шуршанье, щелчок — наверное, щелкнули зажигалкой, и какое-то время в беседке было тихо. Сеня продолжала сидеть, не шевелясь, в своем укрытии — она догадалась, что спорят о чем-то важном. Как знать, не коснется ли разговор потерянных фотографий или её отца, которому заказали новые… И как в воду глядела!
— Ты пойми, — продолжал Нукзар примирительным тоном, — чем меньше об этом деле знаешь, тем будешь спать спокойнее. Но раз уж ты так сильно интересуешься, скажу. Фотографии я передам одному ясновидящему. Или как их там ещё называют — магу, экстрасенсу, колдуну — черт их разберет, не важно! Говорят, он очень сильный и по фотографии сможет определить, где это находится. А место он определяет с точностью до полуметра!
— По фотографии? — недоверчиво хмыкнул Андрей.
— Вот именно.
— А не проще его сюда привезти — этого ясновидящего? Пускай на месте и определит.
— Во-первых, он калека. В инвалидной коляске… Но даже не в этом дело… Зачем нам лишний глаз? Он дорогу запомнит, местность, а потом шепнет кому надо, что тут имеется клад в полмиллиона долларов! Такими вещами не шутят!
— Но откуда твой калека узнает, сколько это стоит? Ведь не сам же ты ему скажешь?!
— Ой, Андрюша, совсем плохо у тебя с головой! Тебе отдых нужен. Если человек, который магию знает, который сквозь землю видит, здесь окажется… Он, что, не поймет, что перед ним? И сколько это стоит? А потом лишние бабки платить — заказывать его, чтоб концы убрать… Нет, Андрюша, лишние свидетели нам не нужны.
— Но ведь и так уже слишком многие к этому делу причастны, — не сдавался Андрей. — Фотограф, который отснял это место на пленку. Мой приятель, который новую съемку сделает… Что ж их всех… того! Заказать?
— Кстати, этот твой приятель не подведет? — спросил Нукзар, уходя от ответа. — Ты понимаешь, что времени в обрез? Покупатель будет в Москве до двадцатого. Потом — фью, ищи ветра в поле! Бегай за ним по Европам… Где ты найдешь такого любителя, который в наше-то время за старую церковную рухлядь такие бабки отвалит? Людям сейчас не до этого — кризис! Им свои дела делать надо. А этот — аукционщик, ценитель. Антиквариат, чтоб его… И на все про все у нас с лишком две недели. Сегодня у нас какое?
— Шестое.
— Ну вот, сам видишь… Так, не подведет этот твой… как его?
— Николай. Нет, не должен. Ему семью кормить надо — он за эти деньги носом землю рыть будет!
При этих словах Сеня едва с воплем не выскочила из засады. Да как этот гад смеет так говорить о папе? А ещё друг называется! Нет, прав был дедушка, гнать надо этого Валета в три шеи! И уж она постарается — откроет папе глаза…
