Предатели - Дэвид Безмозгис
На вокзале все было иначе, чем утром. Толпа схлынула, и лишь у края открытой стоянки равнодушной кучкой расположились местные; у некоторых при себе были самодельные плакаты — на коленях или просто в руке. При виде Котлера и Лиоры с чемоданами они было дернулись, но подходить не стали. Котлер с Лиорой и правда мало походили на тех, кто ищет жилье, — скорее, на тех, кто забрел сюда по оплошке. Котлеру пришла в голову одна мысль, и он попросил Лиору постеречь чемоданы, а сам пошел в здание вокзала справиться о расписании. Печать уныния и пораженчества, лежащая на всех ожидающих на площади, наводила на мысль, что и у них с Лиорой дело — швах. Котлера не отпускало подозрение, что топчутся здесь в ожидании постояльцев эти люди неспроста.
— Следующий автобус из Симферополя придет часа через три, не раньше, — сообщил он, вернувшись к Лиоре.
— И что это значит?
— Когда он придет, другие местные, скорее всего, тоже подтянутся, чтобы искать жильцов. Но все равно еще три часа ждать.
— А эти люди там кто?
— Эти, с печатью безнадеги на лице? Хорошо бы кому-нибудь научить их выглядеть пободрее.
— В нашем распоряжении три часа. Можешь провести для них практическое занятие.
— Сдается мне, момент неподходящий.
— Почему же?
— За три часа можно успеть посмотреть один-два варианта. Если ничего не подберем, вернемся сюда к приходу симферопольского автобуса и посмотрим, что еще подвернется.
Котлер заметил, что во время их разговора кое-кто из местных навострил уши, словно почуял след. Когда Котлер с Лиорой направились в их сторону, от группки отделились и вышли им навстречу две женщины. На товарок они не походили — скорее, на конкуренток. Обе были средних лет, и каждая держала плакат с написанным от руки объявлением о сдаче жилья. Ближе к ним оказалась та, что подороднее и посмуглее. У нее были коротко стриженные волосы неестественного бордового цвета. Черты лица правильные, глаза, отметил Котлер, пронзительно синие, и хотя с возрастом кожа ее огрубела, в свое время женщина явно была хороша собой. Вторая оказалась невеличка, ниже первой и даже ощутимо ниже малорослого Котлера. Сухощавая, из выреза летнего платья торчат ключицы. Она была на добрый десяток лет моложе первой, волосы у нее были подлиннее, пшеничного цвета, натуральные. У обеих на шее виднелись золотые православные крестики. И если национальность первой женщины навскидку определить не удавалось, то вторая была явно русская, из крестьян. Игра «угадай национальность» стара как мир; каждый в ней одновременно и участник, и эксперт.
— Жилье ищете? — поинтересовалась первая женщина.
— Ищем, — ответил Котлер.
— На какой срок?
— На неделю.
— У меня есть комната. Поедемте ко мне, покажу.
— А чего это сразу к тебе? — возмутилась вторая женщина. — Я тоже комнату сдаю. Еще и поудобнее, чем твоя. До пляжа ближе. Давай спросим у клиента, что ему нужнее.
— Ее комната с моей и рядом не стояла, — сказала первая женщина. — Может, она и поближе к пляжу на пять минут, зато меньше, и ванная общая. Так что думайте, что вам лучше. По моему опыту, сейчас все предпочитают свою ванную.
— А сколько? — спросил Котлер.
— Сколько она хочет, — ответила первая, — столько и я возьму.
— А у остальных? — спросил Котлер, имея в виду тех, кто остался в тени вокзальной громадины из стекла и бетона и теперь прислушивался к их разговору с вялым, понурым интересом.
— Ступайте, поспрашивайте. Только ничего лучше вам никто не предложит. Лишь зря время потратите. Почему ко мне не хотите? Вот увидите, вам понравится. А не понравится — вернетесь и поищете другой вариант.
— Ух и нахалка ты, Светлана, — заметила вторая женщина.
— Пардон, мадам? — вскинулась Светлана, выговаривая французские слова с кошмарным русским акцентом. — Это кто тут еще нахалка! Позоришь меня перед клиентом, бесстыжая!
— Да, отдельной ванной у меня нет, это правда, — обратилась вторая женщина к Котлеру и Лиоре, делая вид, что не замечает Светлану. — Но что моя комната меньше, я бы не сказала. И вообще она чистенькая, и ремонт недавно был. Муж у меня плотник, сам все делал. А к пляжу намного ближе, и автобус рядом останавливается. Может, чтобы не тратить время понапрасну, сначала заглянете ко мне? К ней ехать в два раза дольше.
Котлер покосился на Лиору — что она думает? Лиора всем своим видом выражала протест и отказ участвовать в голосовании.
— Откуда вы? — поинтересовалась Светлана, понемногу оттесняя вторую женщину.
— Из Америки, — Котлер снова бросил взгляд на Лиору.
— Евреи? — спросила Светлана заискивающе, что Котлера неизменно отталкивало.
— Вы всегда у клиентов об этом спрашиваете?
— У меня муж еврей, — объявила Светлана, словно гордясь этим.
— Ой, и что с того? — возмутилась вторая женщина, протискиваясь вперед. — У меня, может, дед был еврей!
— Если вы евреи, — гнула свое Светлана, — то сами понимаете, каково нашим здесь приходится.
— Ты теперь, значит, тоже еврейка? — фыркнула вторая женщина. — Не знала. А раз вы такие евреи, что вы тут до сих пор делаете? Другие евреи, что поумнее, едва стало можно, умотали в Израиль.
— Видите, что приходится терпеть? — Светлана презрительно усмехнулась.
— Ваш муж родом из этих мест? — как бы невзначай поинтересовался Котлер.
— Нет, он из Казахстана, — ответила Светлана и добавила, словно оправдываясь: — Здесь много евреев из Казахстана.
— Ну, думаю, здесь получше, чем в Казахстане, — заметил Котлер.
— Что Казахстан, что Крым — если кусок хлеба добыть трудно, то особой разницы нет.
Котлер снова обернулся к Лиоре. На этот раз она не скрывала недовольства. Его затея ее явно не вдохновляла. Она мыслила здраво, не любила риск и была куда меньше его подвержена сантиментам. Ему бы перенять ее благоразумие, но у него никогда не получалось держать в узде свои порывы. И он был уже слишком стар, чтобы себя перекраивать.
— Разве не сказано в Торе, что прежде всего надо помогать своим сородичам? — напирала Светлана.
— Неужели? — сказал Котлер, хотя решение уже принял.
Даже довод Светланы не заставил его передумать.
Он взялся за ручку чемодана и приготовился идти. Лиора неохотно взялась за ручку своего.
— Отлично, — сказал Котлер Светлане. — Везите нас.
Два
До места добирались на «Ладе-Ниве» — довольно новой, но по виду не изменившейся с советских времен;
