Новые семейные обстоятельства - Маша Трауб
– Извините, если ваш пассажир не приехал, может, вы меня довезете? – спрашиваю я, благо знаю, в какой гостинице мне забронировали номер.
– Ну давайте. Что уж. Ждал вот одного из Москвы, так не прилетел. Хоть бы предупредил. Зря я, что ли, машину прогревал? – соглашается мужчина.
– А что означает ГБ? – уточняю я в рамках светской беседы.
– Как что? Государственная библиотека. А что еще может означать?
– Ну, например, для меня это – городская больница или гипертоническая болезнь. Еще головная боль. – В голове еще крутились гигабайты.
Я поблагодарила, решив не признаваться, что мужчина встречал именно меня, но я не догадалась.
В гостинице сонная девушка на ресепшене долго разглядывает мой паспорт, потом так же долго гипнотизирует монитор компьютера.
– На вас брони нет, – наконец говорит она.
– Как нет? Хорошо, давайте вы меня поселите без брони, а утром разберемся, – прошу я, потому что мне уже все равно. Лишь бы лечь.
– Не могу. У нас в городе проходит конференция, поэтому все номера заняты. Остался один, для Трауба.
– Это я! – восклицаю я.
– Нет, вы не Трауб. – Девушка опять сверяется с моим паспортом, где записана девичья фамилия.
– Да, верно, Трауб – литературный псевдоним. Пожалуйста, поселите меня!
– Не имею права. А если приедет Трауб?
– Я вам клянусь, он не приедет! Я вместо него! – чуть ли не кричу я.
– А чем вы можете доказать, что Трауб – это вы? У вас есть документ? Я думала, что Трауб – это мужчина. Я ждала мужчину. Михаила.
Организаторы действительно оставили бронь на некоего М. Трауба. И девушка представила себе Михаила. Кажется, в мыслях она уже вышла за него замуж и знала, как будут звать их будущих детей, а тут появилась я.
– Девушка, милая, ну какие могут быть документы на псевдоним? Понимаете, многие писатели, актеры, артисты работают под псевдонимами, а в паспортах у них совсем другие фамилии. Ну вот Игорь Северянин, Ильф и Петров, Демьян Бедный – это же все псевдонимы.
Девушка молчала, переваривая информацию.
– Хотите, я вам книжку покажу? Там есть моя фотография, – предлагаю наконец я.
Роюсь в чемодане и достаю книжку.
– Вообще не похожа, – сообщает мне девушка.
Тут я уже начинаю тихо подвывать. Потому что в жизни в три часа ночи я и вправду на себя не похожа, вообще никакая.
Но, на мое счастье, девушка начинает сдаваться.
– Вы точно знаете, что Михаил не приедет? – спрашивает она меня.
– Мамой клянусь. Вот буквально сегодня его видела. Понимаете, мы, писатели, чуть ли не каждый день ходим друг к другу в гости. Михаил приходил на завтрак и сказал, что не приедет. Меня вместо себя прислал.
– Хорошо, я вас заселю, но предупреждаю, если Михаил приедет, я вас выселю!
– Не волнуйтесь, я сама выселюсь.
Утром, выйдя из душа, обнаруживаю, что фена нет. С мокрой головой спускаюсь к девушке, чтобы попросить фен. И еще вызвать слесаря, потому что батареи в северном городе – холодные. Спала в свитере. Да и сантехника нуждается в ремонте – душ плюется водой во все стороны, не попадая на того, кто стоит под ним.
– Паспорт давайте, – требует девушка.
– Зачем?
– Фен в обмен на паспорт, под залог. Такие правила.
– Девушка, у вас же есть копия моего паспорта, вы ночью сделали. И я никуда из гостиницы не денусь. У меня голова мокрая!
– Не положено. Тогда оставляйте тысячу рублей.
– Девушка, милая, давайте я высушу голову и принесу вам паспорт.
– Нет, сначала документ или деньги, а потом фен. И вообще у меня конец дня. А если отдам вам фен, то как смену передам? У меня же недочет будет! Я и так вам чужой номер отдала!
– Спасибо, – сдаюсь я, – давайте я тут прямо у вас высушусь. Под приглядом. И вы будете спокойны.
Девушка выдала мне фен – такой был еще у моей мамы. Один режим.
Если повернуть другим концом, в решетке вентилятора можно оставить полголовы – затянет так, что не вытянешь.
– А вы настаиваете на слесаре? – уточнила она.
– Ну не то чтобы настаиваю, но очень хочется, чтобы было тепло. Может, нужно воздух в батареях продуть?
– Снега еще нет, зачем вам батареи? Никто не жалуется, а вы с утра пораньше начинаете. Никому фен не нужен, только вам. И знаете, что я вам скажу? Если бы приехал Трауб, таких бы проблем точно не было! Жаль, что он не смог и вас послал!
* * *
У каждой матери бывает состояние, хотя в этом тяжело признаться даже самой себе, когда от усталости и недосыпа способна думать на уровне инфузории-туфельки. То есть вообще никак. И хочется лишь одного – чтобы тебе сказали, что делать и куда идти. Как кто-то написал в соцсетях, хочется шоколадку, на ручки и кого-нибудь убить. Причем все одновременно. А заодно чтобы кто-нибудь принял за тебя все решения.
С каждым годом взросления детей становится страшнее. За все, каждую секунду. С годами накапливается много страхов.
Дочь Сима ушла в кино с подружкой.
– Мам, ну восемь звонков за пять минут – это уж слишком. Я хотела фильм досмотреть, а потом в туалет ходила, – ласково упрекает она меня.
Для меня не слишком. Она взрослеет. Когда дети младенцы или ходят в детский сад – мамы бесстрашные. Поехать на другой конец города за чем-то нужным или кажущимся таковым, покормить ребенка в машине, подождать, когда он поспит в автомобильном кресле, регулируя или кондиционер, или обогрев салона – в зависимости от сезона. Заехать в магазин, еще в один. У меня теперь уже взрослый сын и дочь-подросток. А мне приходится себя заставлять доехать до ближайшего торгового центра. Потому что там срабатывает память – молодые ее лишены. И вот какая память.
В торговом центре подземная многоуровневая парковка системы серпантин. Я тут же вспоминаю, как в отпуске в южной стране на арендованной машине ехала в какой-то зоопарк. На заднем сиденье двухлетняя дочь и сын-подросток. Перед нами глохнет туристический автобус и начинает медленно скатываться вниз. Справа обрыв, слева – скала. А я – за рулем. И тоже скатываюсь вниз, чтобы автобус не впаялся в мою хлипкую легковушку. После этой истории не переношу езду по серпантинам даже на подземных парковках.
– Можешь подхватить Зою? – просит приятельница.
– Не могу, прости. Не успею, – отвечаю я.
Приятельница, не близкая, обижается. Но мы не в
