Зовут ее Муза - Олег Александрович Сабанов
— Чего озираешься!? Бери стаканы, откупоривай пузырь! Выпьем за знакомство, ежели не особо торопишься!
Словно привыкшая безропотно исполнять указания служанка, она быстро отыскала на полках шкафчика рюмки, после чего плеснула в них из стоявшей у плиты купленной бутылки и уселась напротив меня. Мы тут же чокнулись и выпили без предисловий и закуски, как вдоволь наговорившиеся приятели, давно исчерпавшие запас оригинальных тостов.
— Не хочу возвращаться в сквер, — вдруг заявила моя собутыльница, ничуть не поморщившись от водки. — Кто мое присутствие там оценит? А здесь я желанная гостья.
Меня трудно привести в замешательство, тем более после опрокинутой рюмки, однако я слегка растерялся и даже подумал, что ослышался, а когда молчаливая пауза стала затягиваться, озвучил первый пришедший в голову вопрос:
— Как звать-то тебя, ведь Мурка наверняка только псевдоним?
— Хотел сказать прозвище? Псевдонимы в ходу среди вашей братии, — она едва заметно ухмыльнулась и добавила. — Просто Мария. Если желаешь, зови Маша.
Ее ироничный тон, а особенно словосочетание «ваша братия», звучавшее завуалированной издевкой над моими литературными потугами, вновь заставили меня смутиться. От молчаливой женщины со спутанными волосами из пьяной компании, сшибающей у прохожих мелочь и сигареты, я ожидал короткого ответа на четко сформулированный вопрос, максимум пришедшейся к слову избитой шутки. К тому же было неясно, откуда эта Маша вообще может знать о моих занятиях. Неужели она с помощью дедукции сделала для себя определенные выводы по поведению хозяина, которой едва оказавшись в квартире, тут же бросился к ноутбуку?
— А ты знакома с царящими в нашей братии порядками? — как бы невзначай осведомился я, ощущая в пустом желудке приятное жжение алкоголя.
— Уж наслышана, представь себе! Но распространяться на этот счет не хочу, так как тема слишком интимная, — загадочно ответила женщина, сгущая туман неопределенности.
За разговором мне наконец-то удалось рассмотреть лицо собеседницы, темно-каштановые волосы с которого она убрала, когда заходила в ванную комнату после туалета. На вид ей было около тридцати, нежная бледноватая кожа и сапфировые глаза миндалевидной формы придавали облику аристократическое изящество, а чуть полноватые губы цвета рубина вносили нотки озорства и чувственности. Кошачья плавность движений, с которыми она открывала бутылку, наполняла рюмки и выпивала, совсем не напоминали вечно порывистый и объятый мелкой дрожью образ запойной дамы. Напротив, во всем ее виде и библейском имени сквозили естественная гармония и внутренняя умиротворенность, отчего неубранная кухня наполнялась уютом.
Вопреки бурлению беспрерывно рождающихся идей, чей импульс заставлял руки тянуться к клавиатуре, я тактично расспросил Марию о ее житье-бытье и постарался внимательно выслушать каждое разъяснение. Из лаконичных, но исчерпывающих ответов стало ясно, что она не замужем, в город перебралась пару лет назад, когда ей окончательно обрыдла унылая тоска родного села. Трудилась в организации, занимающейся озеленением города, пока не уволилась якобы из-за конфликта с начальством. О том, как связалась со спившимися типами и почему до сих пор не нашла себе другую работу женщина умолчала, посетовав только на черствость руководителей общежития, благодаря которой она теперь проживает в ней на птичьих правах.
Пока она говорила, мне еще хватало сил удерживать себя в пространстве кухни, но стоило ровному женскому голосу утихнуть, я тут же переместился на страницы начатой повести, что женщиной было воспринято как должное. Не отвлекая мое внимание от ноутбука, Маша по-хозяйски сполоснула лежащую в мойке тарелку, после чего тщательно протерла столешницу у газовой плиты. Я же тем временем строчил абзац за абзацем с небывалой для себя скоростью, хотя в последнее время мой процесс написания напоминал сохранение аудиофайла во времена ушедшей юности, когда трехминутный музыкальный трек грузился почти всю ночь, а ближе к утру, когда песня была загружена на девяносто восемь процентов, закачка останавливалась и в конце концов слетала.
— Давай приготовлю что-нибудь. Поешь, немного отвлечешься, — громко произнесла Мария, вернув меня из кропотливо создаваемого мира повести на кухонную табуретку. — Не хочу, чтобы из-за моего присутствия ты изводил себя писаниной, забыв о простых вещах, без которых даже самое гениальное произведение теряет значимость.
Я плохо понял сказанное, ощущая себя разбуженным в разгар занимательнейшего сновидения, поэтому с ехидцей задал уточняющий вопрос:
— Разве твое присутствие имеет настолько сильное влияние?
— А ты еще не заметил? — протяжно вздохнув, поинтересовалась она в ответ, после чего игриво добавила. — В обществе такой эффектной барышни способен перегореть даже самый безнадежный графоман, хотя у них мне надолго задерживаться не приходилось. Ну так сварить макароны? Или лучше омлет приготовить?
Видя ее добрые намерения, я более не стал ничего уточнять и дал себя уговорить на пасту с кетчупом и сыром. В тот момент мне хотелось работать над новым вымышленным миром, реальному же следовало не мешать, а лучше совсем на время исчезнуть вместе с интригами и загадками.
На творческом подъеме сюжетная линия повести выстраивалась практически сама-собой, помогая своими причудливыми поворотами точнее описывать характеры и эмоции персонажей. Словно отец рожденного ребенка, я наблюдал за быстрым ростом собственного произведения, которое под чутким руководством зачавшего его автора обретало уникальные очертания.
Простейшее блюдо из тонкой вьющейся пасты, красного пряного кетчупа и тертого ароматного сыра получилось настолько вкусным, а главное сытным, что все свои силы организм направил на усвоение пищи, отчего энергия моего воображения осталась без подзарядки и временно сошла на нет. Заметив подступающую к хозяину квартиры дремоту, Маша встала из-за стола и с улыбкой в голосе сказала:
— Что ж, пора и честь знать. Оставляю тебя в нескучной компании ярких образов и свежих идей. Надеюсь, еще увидимся, ведь ходим мы одними дорогами. Жаль, телефона у меня нет, а то бы созванивались время от времени. Ну, ауфидерзейн, гуд бай, оревуар, короче говоря, чао!
Я уже потянулся к бутылке, чтобы налить ей рюмку на посошок, как вдруг замер в изумлении. Произнесенные женщиной слова оказались точной калькой реплики из написанного мною прямо перед сытной трапезой диалога, включая известное по популярной кинокомедии многоязычное прощание. Случайного совпадения трудно было себе представить, так как она будто прочла этот фрагмент на экране невидимого телесуфлера, не изменив в тексте ни единого слова. Ненароком увидеть написанную реплику, а тем более сразу же зазубрить ее наизусть суетящаяся возле газовой плиты Мария вряд ли могла, ведь я сидел
