Жизнь как предмет роскоши - Гаянэ Павловна Абаджан
Сначала даже было и не плохо, газ, вода, электричество, интернет, всё – работало.
Отдалённая стрельба, всё такое… Мы засели ждать когда и чем окончится на этот раз. Опыт прошлого кошмара 2014 года сыграл злую шутку – тогда, в 2014 Рубежное как-то особо и не зацепило. Вот на это и сейчас понадеялись. Даже магазины пусть почти пустые, однако стояли открытыми. Но не тут-то было, 6 марта загрохотало.
Мы сидели по домам всей картины происходящего не понимая: рядом – не значит сверху. Мы как раз больше времени по подвалам проводили, что вокруг происходило знать не знали. У нас район не центральный – за правдивыми новостями пару кварталов идти надо. А кто ж пойдёт каждый день туда бегать? Голода пока не было, домашние запасы тянулись – мы, украинцы – народ запасливый. В подвале – консервов всяких с осени поостовалось, настойки, наливки к праздникам припасённые – сбереглись. Так что сидели, новости со всех сторон читали, молились и ждали чуда, чтоб война до нас не дошла.
Но чуда не произошло. Примерно числа 16 марта загрохотало прямо над нами. В прямом смысле над нами – город поделился и эта полоса прошла по нашему району.
У нас – старый район, тут и без миномётов всё на ладан дышит – только спичку поднеси. Перекрытия в домах – столетние деревянные, даже сортиры не везде есть. Может и везде, я же кругом не заходила, но и на улицах кое где деревянные домики пооставались. Как там уже строителями задумывалось – мне неведомо, но в домах – ванны чугунные ещё военный коммунизм помнят, а сортиры – кто куда дополнительно прилепил. Конечно, может наш район уже и не мешало бы снести, но не таким же образом.
Мужа тысячу раз за эти три недели спросила: "Что нам делать?" Он как раз пару раз в затишье ходил в центр города узнавать, что да как… Ну, если нет в мужике инициативы, то из него её и не вытрясешь. А с тех пор как он свою военную пенсию в сорок пять получать начал, то обрадовался: "Ура! Я- отставник", и – всё, уже и работы ему никакой в городе не находилось. Короче, всё что он выходил из своих экспедиций: "Эвакуации от Горсовета, но только для стариков, женщин и детей". И нет бы с этими автобусами колонной попробовать выехать, женщин с детьми отвезти, и самому там как-то задержаться. Стоит же машина под домом, ждёт чего-то. Нет, он – не лихач, он – не поедет. А я что – его тут одного брошу? Нет же. Сидим дальше.
Досиделись до того, что и в доме находиться очень опасно, и выйти невозможно. Над нами в небе что-то летает, что-то стрекочет, ухает, пол проваливается, дом шатается, куски от потолка и стен сыплются, перекладины странно скрипят, стёкла давно высыпались, с улицы гарью несёт, ветер в комнаты пепел с пылью нагоняет. А мы мирные переговоры ждём, чтоб было как в 2014 или как в голливудских боевиках: в конце – все наши обнимаются.
Короче, сидели мы в полуподвале и ритмы обстрелов считали: ду-ду-ду-дух… Да, там и ритмы есть. И определённые паузы. Мы всем районом этот ритм прочувствовали и стали в нём жить: пауза – сбегал в туалет, пауза – кашу варим.
А картина только сгущалась. Дома рядом горели на раз, и гарью несло со всех сторон постоянно. Это же даже не пятиэтажки бетонные. Это – наполовину деревянные двухэтажные бараки. И сколько там евроремонт не городи, такими они по своей сути и останутся, только при пожаре от пластика вони больше.
Продержались мы, судя по общей картине, в нашем полуподвале даже очень долго – с начала боёв прошёл почти месяц. Так что на мой взгляд – грех сильно жаловаться на удачу, она тоже пределы разумного имеет – вокруг уже мало чего живого осталось. В каком там уже мы сами были оглушённом состоянии – можно представить. И когда наш дом через недельку тоже загорелся, то мы к этому что называется "были психологически готовы". То, что огонь на автомобиль перекинулся – само собой понятно. Ну, сгорел и сгорел, всё равно мы бы в него уже в этой ситуации не сели, раз раньше не воспользовались. Я стояла и смотрела, как он догорал. Когда говорят: "Всю жизнь копил", то это точно про меня, я ради этого Ланоса даже в отпуске лишний раз суп в поездках себе не позволяла. Теперь, ладно.
Выждали мы на раз- два- три когда пальба на паузу стала и побежали к моим родителям. Они в центре жили, возле этого клятого Горсовета, от которого все эвакуации без мужчин проводились. Сколько я своим старикам говорила: "Уезжайте! Там же автобусы возле вас". Нет: "Мы очень старые, мы не можем, пусть будет как будет".
Короче, как мы бежали по этим битым улицам, как отскакивали к стенам при каждом залпе. Вокруг всё выжжено, обломки, осколки, тела накрытые… Я пару раз споткнулась, один – растянулась, ногу свезла как так и надо, даже и боли не почувствовала.
Когда до родительского дома почти добрались, то – всё так же: куча квартир выбитых, крыш снесённых, стен обгорелых, но уже на пятиэтажках. Так страшно было: "А вдруг и их дом сгорел? Тогда куда".
Но добрались. И опять повезло- их дом целый.
Прибежали как Ниф-ниф с Нуф-нуфом к Наф-нафу, и я – сразу спать. Не пить, не мыться, ни на что сил не было. Мать обняла, прижалась, и спать повалилась. В подушку зарылась, одеяло обняла, и то ли сплю, то ли трясусь, но никого видеть не могу. Исчерпалась.
Проснулась я и стала родителей уговаривать: "Давайте уедем!" Казалось бы, после всего, что произошло, то какие вопросы могут быть? Но нет! Не всем всё ясно. Меня, конечно никто насильно не держал, но как я их- своих стариков тут одних брошу? Тем более я у них – одна, они сами и до магазина не дойдут, только по квартире еле соваются.
Муж наконец за всё время проявил инициативу – связь со свёкрами давно пропала, и он отправился их проведывать. Сына, естественно, я ему за компанию не отдала.
Стали мы теперь сидеть с родителями в их квартире, то есть в основном в подвале их хрущовки в
