Бегство со Светлого берега - Айви Вальтеровна Лоу-Литвинова
Ничего подобного! Ничего подобного не было написано. В мемуарах постоянная борьба шла между реальностью вымысла и реальной реальностью, и первая — более сильная — победила. Из биографии выделился сборник рассказов, тот самый, что держит в руках читатель. И в этих рассказах А.Л., отстраненная, вышедшая из игры, показала, за чьей игрой она следит, кому сочувствует, на чьей она стороне. При этом чуждость «советскости» вовсе не вылилась в чуждость России, чуждость простым людям, рядом с которыми она жила, дышала одним воздухом, вместе страдала (как, впрочем, и людям ее родной Британии). И недаром юная героиня рассказа «В страховой компании», читая «Накануне» Тургенева, думает о России и воображает себя в этой далекой стране. Быть может, замечает ее мать, «сейчас какая-нибудь русская девушка лежит в степи и читает „Ярмарку тщеславия“». Две судьбы, две страны, два языка неразрывно переплелись в творчестве А.Л.
Итак, сборник, состоящий из пятнадцати рассказов. Уместнее всего охарактеризовать его, прибегнув к термину, придуманному Андреем Битовым, — «роман-пунктир». Пунктиром намеченная история жизни, и не только своей, но и нескольких поколений. В одном из рассказов первой, «английской», части сборника речь идет об Англо-бурской войне как о событии, которому еще предстоит случиться, и даже в не очень скором будущем («…паренек, остановившийся у ограды, отделился от нее и, насвистывая, продолжал свой путь. Он подумал, что, пока он жив, никогда не забыть ему этих глаз; он не знал, что в это самое время генералы в Уайтхолле уже составляют планы, в которые входит смерть тысяч насвистывающих пареньков, и ему самому осталось жить не больше четырех лет»). Кто нынче помнит эту войну? Несколько строчек в энциклопедии говорят, что она велась между Британской империей (это была ее последняя и самая кровопролитная колониальная война) и двумя южноафриканскими государствами — Оранжевой республикой и Трансваалем — с 11 октября 1899 года по 31 мая 1902-го и что именно в ходе этой войны было опробовано такое изобретение, как концентрационные лагеря, и появился сам термин. Итак, упомянутый эпизод происходит в конце XIX века. Но, продолжая пунктир вместе с автором, мы углубимся во времени и до середины того же века, встретив упоминание об «увеличенных фотографиях доблестных офицеров дяди Фреда и дяди Дика, чьи кости лежат на офицерском кладбище в Севастополе». Это уже Крымская война — печальный эпизод в общей истории России и Британии.
Последние, «русские» рассказы сборника датированы семидесятыми годами XX века, но эта датировка не налагает на них временной рамки. Хотя описываемые события и происходят где-то в шестидесятые годы, на них падает тень тогда еще недавнего прошлого — ГУЛАГа, раскулачивания, сталинизма (рассказы «Апартеид», «Бегство со Светлого Берега», «Где ты была сегодня, киска?»). Это прошлое вторгается и в нашу жизнь, чему свидетельством хотя бы нескончаемые споры о сталинизме и Сталине, ведущиеся в наше время. И потому пунктир, начатый А.Л. в середине позапрошлого века, длится — может быть, к несчастью — даже до сего дня. Трудно не вспомнить слова Александра Блока: «Коротенький обрывок рода / Два-три звена, — и уж ясны / Заветы темной старины».
Итак, сборник распадается на три части. Первая, «английская», часть предельно автобиографична и описывает жизнь и взросление героини от самого пробуждения сознания до момента, когда она устремляется в Россию 1917 года за своим возлюбленным, русским политэмигрантом, услышавшим «набат революции». Один из рассказов этой части описывает второе замужество матери героини и, в соответствии с нелегким ее выбором между двумя претендентами, назван She knew she was right, то есть «Она знала, что не ошиблась». Заглавие рассказа А.Л. позаимствовала у своего любимого писателя Энтони Троллопа, заменив лишь местоимение he на she. Подобные вещи очень в ее стиле. Как сказано выше, реальность литературного вымысла была для А.Л. равна реальной реальности, а потому и вся книга пронизана литературными реминесценциями, и заглавия многих рассказов представляют собой цитаты — из того же Троллопа и из английской народной песенки, из Шекспира и из Виктора Гюго.
В английском издании весь сборник получил имя вышеупомянутого рассказа. Издавая книгу на русском языке, мы сочли возможным дать ей название, связанное с «русской» частью сборника, — «Бегство со Светлого Берега». Светлый Берег — название морского курорта, но два рассказа, действие которых происходит в этом, казалось бы, идиллическом месте, пронизаны грустью и печалью и говорят о крушении надежд, так что в конце концов кажется вполне естественным вопрос, поставленный одной из героинь: «А кто счастлив в этой жизни?» Вся жизнь А.Л. стала бегством из этого «рая», и в этом она разделила судьбу ставшей ей родиной России, все существование которой в двадцатом веке было бегством со светлого берега утопии. И сейчас, когда эта попытка к бегству вроде бы и удалась, она (Россия) все еще с тоской вглядывается в прошлое, как бы раздумывая, стоило ли вообще куда-то бежать.
Так или иначе, прощание А.Л. с Россией произошло. Последняя фраза последнего рассказа «русской» части сборника «Прощание с дачей» произнесена по-русски, и в ней звучит подлинное имя автора: «До свиданья, Айви Вальтеровна».
Третья часть сборника вновь «английская» и соответствует возвращению А.Л. на закате жизни (в семидесятые годы) в родную Британию. Пунктир, начатый в Лондоне, описав круг или более замысловатую кривую, вернулся к исходной точке. Но, вернувшись на родину, А.Л. не отрясла, как прах с ног своих, Россию и русский опыт. Воспоминания о России присутствуют в рассказе «Да, это Даниил» и, еще поразительней, в рассказе «Асфодели в саду», где о России нет ни слова. В этом рассказе, описывающем один день из жизни женщины на склоне лет, в которой нельзя не узнать автора, легко узнаваемы и другие члены семьи Литвиновых (для тех, кто их знал, конечно), вплоть до собачки Тяпы, выступающей в рассказе под кличкой Вогс (под своим истинным именем она появляется в рассказе «Прощание с дачей»). Это узнавание можно уподобить наводке на резкость в старых пленочных фотоаппаратах «лейка», которыми все снимали во времена, описываемые в рассказах А.Л., а сейчас кто снимает? Вращение объектива в таких аппаратах совмещает два изображения и создает одно, резкое. Но в рассказе, о котором идет речь, изображение остается слегка расфокусированным и после описанной процедуры. Амабель, героиня рассказа, вспоминая о поездках в Женеву во времена своей молодости, говорит, что не хотела в очередной раз пускаться в путь в этот город. Тем вызывая удивление окружающих: «как?.. не хотеть поехать в Женеву?..» Подобное удивление, даже изумление, было бы вполне характерно для обитателей советской России, заключенных
