Работа над ошибками - Мария Лисицына
Когда случайные знакомые узнавали её на улице, она искренне удивлялась. А разглядывая плакаты о розыске человека, внимательно вчитывалась в отличительные признаки. Что можно было сказать о ней? Среднего роста, среднего телосложения, русые волосы, обычное лицо. «Если бы так писали в ориентировках, то, — думала Даша, — так бы и написали — «обычное лицо». Не было примечательных родинок, родимых пятен или запоминающейся щербинки между зубов. О ней нельзя было сказать «та, рыжая» или «ну эта, с татуировкой на всю руку». С другой стороны, это не так уже и плохо — никто не говорил о ней «та долговязая», «толстуха» или «рябая».
Девушка уже несколько минут искала карту, чтобы расплатиться, и вскоре была вынуждена признать очевидное — её нет. Впрочем, как и кошелька.
— Простите, — промямлила она, — а можно отменить?.. Вы уже пробили, да?.. Сейчас я посмотрю, может, наличкой… Я… Я, по-моему, потеряла… У меня украли…
Продавец за прилавком сочувственно посмотрела на Дашу, которая по инерции продолжала рыться в сумке, хотя уже утратила надежду найти там искомое.
— Не расстраивайтесь! Может, дома кошелёк найдете, может, выложили или в другой сумке оставили. Со мной так постоянно. Недавно, например, собрала вечером сумку, положила туда всё: документы, деньги, косметику, — всё, а утром, просто взяла с собой другую. Причем я поняла это только, когда открыла её в трамвае, а там только судочек с прилипшей гречкой. Ничего, кондукторша меня так провезла. Посмеялась, говорит, бывает. Вот, возьмите, — она пододвинула ароматный кофе и промасленный бумажный пакет с булочкой, — завтра заплатите, вы же всё равно каждый день приходите.
— Завтра суббота, — всхлипывая произнесла Даша.
— Ну, значит, как зайдёте — так зайдете. Не берите в голову, это не проблема. Берите-берите.
Даша расплакалась ещё сильнее. Она поблагодарила девушку за прилавком и вышла из пекарни. Начался дождь.
Даша плакала оттого, что её обокрали. Оттого, что зонт остался дома. Оттого, что у неё нет другой сумки дома: нет модного кожаного портфеля для деловых встреч, нет рюкзака для прогулок в парке, нет спортивной сумки, нет клатча для вечеринок и светских раутов. Оттого, что её всё-таки помнят в пекарне. Видимо, она «та растяпа с капучино и сахарной плюшкой».
Глава 3
Подгоняемая чувством вины за опоздание, Даша работала с утроенной силой. Она не прерывалась на кофе, чай, не отвлекалась на телефон, не вела досужих разговоров. День тем временем шёл своим чередом: начальник задержался в пробке, поэтому пришёл позже и не заметил Дашиного опоздания, коллеги, предвкушая выходные, работали вполсилы, предприятие функционировало. Обеденный перерыв Даша тоже решила провести за работой, чтобы до конца искупить вину за нарушение трудовой дисциплины и собственное несовершенство. Тем более, денег на столовую у неё не было. В другой день она позвонила бы подружкам из соседнего отдела, пожаловалась бы на свалившиеся на её голову беды, приняла бы сердечные утешения и деньги, но сегодня этого совсем не хотелось. Хотелось просто, чтобы этот день кончился.
— У вас в отчете ошибка, — оповестил голос, оторвавший Дашу от бумаг.
— Что? Где?
Голос принадлежал коллеге из контрольно-ревизионного отдела. Вонищенко, как окрестила его Даша, и с её лёгкой руки подхватили другие сотрудники. Своим неблагозвучным прозвищем он был обязан фамилии Онищенко, шлейфу туалетной воды и привычке указывать на ошибки. По крайней мере, Даше он постоянно указывал на них: беззлобно и методично.
— Вот и вот, — указал пальцем Вонищенко на строки в отчете. Тонкий длинный палец твёрдо указывал на выделенную маркером строку.
«Интересно», — подумала Даша, разглядывая его пальцы, — «Он делает маникюр? Пальцы — лучше, чем у меня». Она стыдливо опустила руки под стол.
— Хорошо, я исправлю, — безразлично кивнула она.
Вонищенко скрестил руки на груди и пристально посмотрел девушке в глаза.
— Вы поняли, в чем именно ошибка? Вы просто часто в одном и том же месте….
— Я поняла, я просто опечаталась, — перебила его Даша.
— Видите, тут должны быть цифры за весь период, а вы даёте без учёта…
— Да-да, без учёта возвратов, — нетерпеливо закончила за него девушка.
«Какой мерзкий тип, — думала она, — бледный, как рыба. Блеклый. Пресный. Ни во внешности красок, ни в характере.»
— Хорошо, — поджал губы он и, помолчав некоторое время, добавил, — если что, обращайтесь за помощью.
— Конечно, обращусь, научите меня работать! — саркастично воскликнула она.
— Я не это имел в виду.
— А что вы имели в виду? Да, ошиблась. Бывает. Я исправлю. Не ошибается тот, кто не работает.
— Конечно, я согласен. Просто вы в этой вот строке часто допускаете ошибки. Может быть, вы всё-таки неправильно считаете период?
— Послушайте, если бы моей работой было выискивать пропущенные запятые и уроненные крошки на отчёт, я бы тоже прекрасно справлялась с этой работой. Вы что, думаете, я не понимаю, как формируется отчёт?
— Нет, что вы, просто я же говорю, в одном и том же месте…
— Я работаю здесь уже почти шесть лет! Я вместо Борисова остаюсь, когда он в отпуске! Да я половину вашего отдела научила, как отчеты проверять! Начальник ваш у меня консультируется, а вы учите! Не пойму, вы что, так самоутверждаетесь?
— Я же не говорю, что вы плохо работаете, просто в этом конкретном случае….
— Слушайте! Вы ко всем так ходите? Или я избранная? Пишите мне в чат, как и положено.
— Я, наоборот, хотел, чтобы нигде не отражалось, я же помочь хотел…
В разговорах с коллегами Даша обычно была сдержана. «Стрессоустойчива» — заслуженно значилось в её резюме. Но почему-то именно сейчас, одномоментно, обида, злость и разочарование, накопленные с утра, добрались до бортика чаши терпения и хлынули через край. Даша сжала пальцы в кулаки, подвинулась вперед и разъярённо продолжала.
— Да не надо мне помогать! Я сама справляюсь! Я хорошо делаю свою работу, я опытный специалист! — не могла остановиться она, — Что вы бегаете ко мне с каждой запятой и с каждой цифрой! Вы же сами знаете, что этот отчет нужен просто для ознакомительных целей! В конце концов, на него в лучшем случае смотрят бегло тридцать секунд во время совещания! Да никому он не нужен! А вы бегаете сюда и клюв-клюв! Клюв-клюв!
Даша стала изображать рукой птицу, нападающую на невидимую жертву.
Ошарашенный Вонищенко замер. Он растерянно, почти не моргая, смотрел на разъярённую Дашу, пунцовые пятна смущения проступали на его лице.
— Простите, — выдавил из себя он, убирая принесённые бумаги с Дашиного стола, — я просто хотел вам помочь. Я был бы рад, если бы кто-то помог мне
