Аминазиновые сны, или В поисках смерти - Изольда Алмазова
– Круто, – с завистью в голосе проговорила Кристина.
– Что такая грустная, доченька? – заботливо поинтересовался отец. – Ты в порядке?
– В полном, – односложно ответила девушка и добавила: – Как бы я хотела быть там с вами, папочка.
– Ну, детка, ты же в положении. Тебе пока нежелательно делать такие длинные переезды. Это очень утомительно для тебя и моего внука, – категорично заявил Юрий Игоревич.
– Да, я понимаю.
– Не грусти, дорогая. У нас еще будет время попутешествовать вместе.
– Да, – вынужденно согласилась Кристина.
– Ну все. Нам пора. Целуем тебя, доченька.
– И я, – пробормотала девушка, услышав в трубке короткие гудки.
Кристина рассеянно побродила по квартире и решила сделать кое-какие заготовки к праздничному столу. Можно, например, сварить яйца, настрогать оливье, потушить мясо для жаркого. Вообще-то работы море. Не мешало бы и сделать уборку, последнюю в этом году. Завтра они с Владом поставят елку, вместе накроют на стол и отметят праздник.
За домашними хлопотами Кристина не заметила, как наступил вечер. Около девяти позвонил муж:
– Ты только не расстраивайся, милая, но мы с директором срочно выезжаем в командировку к своим поставщикам. Надо партию компов забрать. Если завтра не заберем, то потеряем в цене. Они подорожают с нового года.
– Но завтра же тридцать первое, – недовольно пробурчала в трубку Кристина. – Какая командировка? Какие компьютеры?
– Крис, работа есть работа, – торопливо проговорил Влад. – Все. Пока. Мы с Михалычем уже выезжаем. Буду завтра в районе двух. Не скучай.
Глава 2.
Тридцать первого декабря, как и всегда, жители города N встречали Новый год. На самом деле сердца многих из них были наполнены притворной радостью. Эти люди веселились словно по инерции или просто потому, что Новый год принято праздновать, что бы не происходило в их жизни. В глубине души они были уверены, что наступающий новый год не принесет им ничего из того, о чем они мечтают: ни много денег, ни лучшей работы, ни новых перемен, ни истинного счастья.
А Кристина, до которой в этот день никому не было никакого дела, в полном одиночестве стояла у окна квартиры дома №5 по Ленинскому проспекту. Окно просторной гостиной, заставленной дорогой итальянской мебелью, выходило как раз на центральную площадь города.
В самом центре площади напротив памятника вождю мирового пролетариата возвышалась нарядная елка, сверкающая и переливающаяся множеством цветных огней. По периметру площадь была оцеплена строгими и неприступными омоновцами. Чтобы оказаться у елки нужно было пройти через рамку металлоискателя. Люди покорно выворачивали карманы и открывали свои пакеты, демонстрируя пластиковые бутылки с пивом. Шампанское в стеклянных бутылках проносить было запрещено.
На площади было многолюдно и шумно. Сначала Кристина решила присоединиться к толпе, но потом передумала. Одной толкаться среди людей было как-то стыдно и не очень удобно.
Время стремительно приближалось к полуночи. Девушка отошла от окна и устроилась на кожаном диване перед празднично накрытым столом. Без пяти двенадцать она с трудом открыла бутылку шампанского, наполнила доверху хрустальный бокал на высокой ножке и под бой курантов осушила его до дна. Потом пару раз ковырнула вилкой салат из крабовых палочек и тяжело поднялась. Она выключила телевизор и стягивая на ходу свое самое нарядное платье, побрела в их с Владом комнату, который уехал в командировку и почему-то забыл вернуться к двум часам как обещал.
Лаврентьева расстелила постель и улеглась, укутавшись теплым пуховым одеялом. С улицы доносились приглушенные голоса уже изрядно поддатых горожан и хлопки фейерверков китайского производства. Но вся эта праздничная суета совершенно не волновала девушку. Она старательно пробовала уснуть, но тяжелые мысли, словно огромные валуны, ворочались в голове не давая забыться.
Около четырех, Кристина решительно поднялась с постели и направилась в комнату родителей. Там она отыскала аптечку матери и принялась перебирать таблетки. Удовлетворенно выдохнув, она зажала в кулаке искомое и вернулась в гостиную. Сев за стол, Лаврентьева наполнила фужер шампанским и принялась глотать одну таблетку за другой, запивая уже не искристым кислым вином. Затем совершенно спокойно отнесла бутылку в мусорное ведро, туда же отправила и пустую упаковку от снотворного. Оглядевшись по сторонам, решительно открыла ящик навесного шкафчика, выудила блокнот с рецептами любимых блюд и ручку. Она вырвала из блокнота чистый листок и быстро черканула: «Все! Больше не могу!», потом злорадно улыбнулась и подумала: «Как он со мной, так и я с ним». После совершенных манипуляций Кристина почувствовала необыкновенное облегчение и, еще раз оглядевшись, неторопливо потопала в спальню. Она опять улеглась на кровать и закрыла глаза.
К своему большому удивлению утром Кристина проснулась живой и здоровой, но со слегка затуманенным мозгом и штормом в животе. Едва поднявшись с постели, она поняла, что на слабых и подгибающихся ногах вполне может передвигаться по квартире. В голове зашевелились простые и очень ясные мысли: «До кухни можно добраться, держась рукой за стену. Потом надо поставить на плиту чайник и выпить чаю или кофе. Лучше кофе и крепкий, чтобы как-то прожить этот день».
Неторопливо попивая кофе, Лаврентьева решила повторить попытку убить себя этой ночью. Благо в аптечке матери всяких таблеток было предостаточно. Та вечно на что-то жаловалась и скупала без разбору все выписываемые ей дорогущие лекарства.
Весь день девушка провела в постели, вставая лишь в туалет и на легкий перекус. А вечером, часов в девять, она выпила еще какого-то снотворного с трудно читаемым названием. В аннотации к препарату было написано, что передоз этих таблеток чреват летальным исходом. Этого-то она сейчас и хотела больше всего на свете.
Но увы. Попытка номер два тоже не увенчалась успехом. На следующее утро Кристина проснулась вновь.
«Почему? Что я сделала не так?» – сразу же задала себе вопросы Лаврентьева. В течение всего дня она искала на них ответы с какой-то странной, даже маниакальной одержимостью. Эти вопросы не оставляли ее ни утром, когда она собирала со стола посуду и выбрасывала в мусорное ведро приготовленную ею уже обветренную и никому не нужную еду. Ни тогда, когда она перемывала в квартире полы к приезду родителей. И ни тогда, когда лежала в горячей ванне, отмокая после уборки. Ответов не было.
Около десяти вечера в квартиру ввалились счастливые, радостные, но немного уставшие родители. Отец тащил дорожные сумки, а мать пакеты с подарками. Они шумно поздоровались с дочерью, вручили подарки и отправились к себе разбирать вещи. Кристина же с пакетами пошла
