Юрий Петкевич - Бессонница
- Я вот и думаю, - говорит.
Купил развесных сосисок, кофе - конечно; еще бананов; пришли к ней домой; я все это достаю из пакета и - достал сливки, которые купил в "24 часа", - она увидела маленький пакет, и настроение ее опять переменилось.
- В который раз прошу не покупать маленький пакет, - протянула с разочарованием. - Слушай, Тузов, что делать с котятами?
- Это по этому поводу ты меня разбудила?
- Нет, - вздохнула Фрося. - Я делаю тебе предложение, - объявила невозмутимо. - Если ты скажешь "да", я тут же иду стелить постель.
Сумел унять дрожь пальцев, решил поглядеть в окно. Шагнул к нему, головой задел бумажный абажур, еще шаг, и лбом уперся в железную решетку, а руки протянул к деревцам, под которыми недавно пробирался, но сейчас до листвы не дотянулся.
- Вечно ты головой - в абажур, - сказала с грустью Фрося и пальчиками придержала раскачивающийся белый шар. - Позвоню в церковь.
- Зачем? - я вынул руки из решетки.
Она сосредоточенно набирала номер. Меня внезапно затрясло от озноба; хотя я вида не показывал, что волнуюсь, и, наверно, в этом преуспевал, однако в одну минуту устал до изнеможения.
- Можно кого-нибудь из батюшек? - попросила Фрося. - Еще нет никого? удивилась. - Извините, а с кем я разговариваю? Сторож? В таком случае, может быть, вы подскажете, что делать с котятами?
Сосредоточенно она слушала, хотя что можно ответить на такой простой вопрос, и невольно я усмехнулся, а Фрося кивнула несколько раз сторожу, поблагодарила и положила трубку.
К этому времени закипел чайник. Фрося достала чашки - я с равнодушием, безучастно ожидал, и тогда... пока не поздно, - решительно поднимаюсь из-за стола и - объявил, что мне на работу.
- К скольки?
- К девяти.
- Успеешь.
- Я и так опаздываю, а еще на почту заскочить.
- Ну и что, если опоздаешь?
- У меня начальник - женщина, - тогда говорю. - А с женщинами трудно.
- Да, с женщинами тяжело, - согласилась Фрося. - Я предпочитаю иметь дело с мужчинами.
Прохожу в коридор и обуваюсь.
- Минуточку, обожди, - Фрося поднесла мне кружку с булочкой и исчезла в спальне.
Ожидая - расслабился, глоток горячего кофе, и - отщипнул от сладкой булочки, тут же захотелось спать, и я зевнул, когда Фрося поднесла котенка.
- Что это значит? - удивляюсь - и нехотя принял его к себе на руки.
- Это ничего не значит, - язвительно замечает.
Прихожу на почту, в 5-ом окошечке подают телеграмму, читаю: Вы уволены с работы. Иван Антонович. Изображаю улыбку. Работница почтового отделения тоже улыбнулась и показывает:
- Какая у него хорошая шкурка!
Отцепляю когти от рубашки и протягиваю котенка:
- Возьмите себе на шапку.
- Что вы, что вы? - машет руками.
Выхожу из почты, тут же на ступеньках встречаю девушек: одна в шляпе, у другой - короткая стрижка.
- Предлагаю котенка, - скашиваю глаза, показываю.
- Какая прелесть! - восхищается девушка с короткой стрижкой.
Другая гладит его - изогнутым краем поля шляпы касается моего лица.
- Очень милый, - сказала, - но нам до обеда мотаться по магазинам, а потом уезжаем в Воронеж.
Я даже разволновался, не ожидал, что так просто может получиться.
- Поднесу его к поезду, скажите: во сколько и какой вагон.
- Будем очень признательны, - говорит девушка с короткой стрижкой и достает из кармана билет, потом очки: - 195-ый поезд, отправляется в 14.40., шестой вагон; очень милый, - повторяет...
Иду дальше, тень от тучки промелькнула слишком быстро, чересчур мимолетно, вскользь, - настроение вдруг превосходное. Подхожу к своему подъезду, спиной ко мне сидит на лавочке соседка Клава, смотрит вверх. Услышала шаги, обернулась. Даже не поздоровалась. Опять подняла голову:
- Сашка!
Поднимаюсь к себе на второй этаж. И здесь слышно:
- Сашка!
Наливаю в блюдечко молока и тычу в него мордочкой котенка. Уже умеет лакать. Я наконец завалился в постель, однако не могу уснуть, думаю, как бы не проспать 195-ый поезд, тогда встал, взял будильник, накручиваю его на полвторого.
- Сашка! - кричит за окном Клава. - Принеси зажигалку, ручку, яблоко и кроссворд! Что?
- Я не могу открыть дверь! - раздается сверху детский голосок.
- На замке такая штучка! - кричит. - Вправо два оборота, - объясняет, не влево, а вправо!
- Это как? - спрашивает.
- Что же это ты такой?
- Какой?
- Будто из деревни.
Выглядываю в окно: показывает, где право, лево, и - снова:
- Зажигалку, ручку, яблоко и кроссворд!
Опять ложусь в постель и с наслаждением закрываю глаза, не успел закрыть, слышу, как царапается рядом...
- Что я тебе - мама? - спрашиваю и чувствую на одеяле маленький живой комочек, чувствовать его на себе приятно и трогательно, и с этим ощущением начинаю засыпать, тут снова:
- Зажигалку, ручку, яблоко и кроссворд!
Осторожно стаскиваю с себя одеяло с котенком и выглядываю в форточку.
- Клава! - зову.
Она поднимается с лавочки, цокает каблучками по асфальту.
- И кроссворд!..
Подхожу к двери, только отодвинул задвижку - звонит телефон. Поднимаю трубку.
- Тузов, доброе утро! - узнаю голос секретарши. - Иван Антонович просил, чтобы вы явились через полчаса.
- Я пятнадцать минут назад получил телеграмму, - отвечаю.
- Ничего не знаю, - положила трубку.
Чувствую что-то за шиворотом. Поворачиваюсь. Клава отдернула руку с травинкой.
- Как ты быстро, - швыряю трубку не глядя и обнимаю Клаву.
- Ух, ты, - вздыхает она. - Я не закрыла дверь. - На ее платье сзади на шее пуговичка, я расстегнул, еще какая-то тесемка. Дергаю за тесемку, и узелок на платье развязывается. Клава опять вздыхает и щекочет мне ухо шершавыми губами: - На нас смотрят. - На ее губах горький вкус травинки.
Еще звонок. Подхожу к аппарату. Опять секретарша:
- Иван Антонович просил, чтобы вы по дороге купили курицу.
- Какую?
- Минуточку... - переспрашивает у Ивана Антоновича: - Какую?
Приоткрывается дверь - несмело и со скрипом. Заглядывает мальчик с ручкой, зажигалкой, яблоком и газетой с кроссвордом.
- Закрой дверь, - шепчет Клава ему.
- Копченую, - уточнила секретарша.
- Хорошо, - отвечаю и - положил трубку, а потом вспомнил, что на курицу не осталось денег.
- Извини, - говорю Клаве, - ты не одолжишь мне 25 рублей.
Она взгрустнула и вышла, поднимается по ступенькам на четвертый этаж, очень медленно поднимается, с голой спиной. Кто-то сверху опускается, слышу шаги. Я не стал дожидаться...
На улице ужасно душно, невыносимо, жутко... По-прежнему ни облачка. Листья на деревьях пахнут пылью. Туфли прилипают к асфальту. Я остановился и оглянулся. Нагибаюсь - поднял, сколько просил. Вдруг, в одну минуту, очень захотелось есть. Посмотрел на часы, толкаю дверь, сразу же вижу красивую официантку в передничке, за ней в зеркале себя. Чтобы не видеть себя, листаю меню на стойке бара.
- Вы можете сесть за столик, - предлагает официантка.
Говорю ей:
- Можно я постою с вами?
- Конечно, - улыбается. - А я устала стоять.
Посмотрел на нее, опять увидел в зеркале себя. Листаю дальше меню, показал:
- Суп из свежих овощей.
- Чай, кофе?
- Ничего, - говорю, - один суп и хлеб.
Сажусь за столик. Соль, перец в баночках и зубочистки. За соседним столиком сидит спиной ко мне дама в шляпе - больше никого. Официантка ушла. Другая появилась и тоже ушла. Беру зубочистки и метаю их одну за другой даме в шляпу. Если бы зубочисток было много, у дамы сидел бы ежик на голове. Ежик и еще котик у меня - очень интересно! Появляется официантка, несет даме пиво в бокале. Разумеется, увидела. Посмотрела на меня с удивлением, но ничего не сказала. Отошла к стойке и оглянулась. Нет, не на меня, а на даму. Дама пьет пиво. Еще вынула сигаретку. Тоненькую. Закурила. Глоток пива - и сладко затягивается. Котенок мяукает у меня на плече. Дама оглядывается. Я улыбаюсь ей, и она улыбается мне. Или котенку? Нет, котенку! Впрочем, я ее понимаю. Смотрю на часы: как долго! Зачем я сюда зашел? Наверняка только поставили варить суп. Нет, несет. Тарелочку с двумя кусочками белого и двумя кусочками черного хлеба. А ты что, рассчитывал на полбуханки? Задумался и нахмурил лоб. На эти деньги, сколько стоит этот суп, можно купить восемь буханок хлеба и жить четыре дня. Жалею денег, поднял руку и у себя на плече глажу шкурку котика. В кафе заходит еще дама, и с ней - две девушки. Садятся. Одна сбрасывает с себя пиджак. Какая белая рука! И какая тонкая и гладкая! Официантка, которая устала стоять, несет мне чай. Я махаю, что мне не чай, а суп. Но она невозмутимо подходит, подносит ближе чашку, ставит ее на столик, - и я вижу: ошибся. Все-таки это суп. Я продолжаю кивать, будто благодарю. Беру ложку и смотрю на часы, потом как-то механически на зубочистки в шляпе, окурок в пепельнице, остатки в бокале и так дальше; другая дама поворачивается ко мне:
- Разве можно так хлебать?
- Извините, - говорю, - очень вкусно и очень спешу.
В шляпе - допила пиво и тоже обернулась:
- Если хотите, могу вам остатки мяса.
