Десять поколений - Белла Арфуди
– Им не нужно было оправдываться, – отрезал дядя Мсто. – Они поступали как знали. Так же поступали их родители. Никому не известна судьба другого человека. И если у твоих отца с матерью сложилась такая история, значит, на то была воля Ходэ. И никто не имеет права вмешиваться в дела другой семьи.
– А, получается, можно ничего и не делать, – съязвил Ари.
– Я говорю как есть. Никто бы не стал ничего делать, пойми ты это. Так не принято. Это для тебя сейчас наши адаты ничего не значат, ты как оторванный листок, но они были другими. И время было другое. Я не хочу тебя поучать, но имей чуть больше терпимости к не таким, как ты. Может, не у всех есть воля на то, чтобы выйти из этого круга и отстраниться от семьи.
Дядя Мсто широким шагом направился к квартире, оставив Ари одного под темным небом Тбилиси. На нем сияла лишь одна маленькая звезда, видимо, воздух был слишком загазованным. Ари присел на ступеньку лестницы, которая вела к балконам. Ковыряя пяткой кроссовки рыхлую землю, он тер глаза. Глаза щипало, хотя слез не было.
Утром они с дядей доехали до езидского храма. Он находился на отшибе города на выжженной солнцем земле. Пустая и бесплодная, она навевала тоску.
– Здесь будут строиться новые дома, – сказал дядя Мсто, заметив выражение лица Ари.
Сам храм был не слишком высокий, но выделялся специфической архитектурой. Он был построен из светлых прямоугольных камней и имел конусообразный купол. Из здания выступал как будто навес, построенный из того же камня, с несколькими арками. Пройдя в одну из них, можно было попасть в небольшое помещение перед входом в храм, где все снимали обувь.
Дядя Мсто, оставив давно стоптанные из-за косолапой походки кроссовки, поцеловал арку у входа в храм, коснулся ее лбом и зашел внутрь. Ари просто прошел следом. Он оказался в маленькой комнате, одну из стен которой украшал барельеф – два павлина с золотистыми крыльями и хвостами на светло-синем фоне. Они сидели на дереве, ветви которого извивались, словно узор на ковре. Корней дерева не было видно, их скрывал полукруглый постамент с двумя ярусами, похожий на фонтан, – Ари показалось, что он сделан из мрамора, – на нем были разложены плоские металлические тарелочки. Вероятно, это были своего рода подсвечники, потому что в них горели фитильки.
Чуть дальше находился еще один постамент, вокруг которого было повязано множество платков самых разных цветов: красные, зеленые, желтые… На некоторых из них были завязаны узелки. Дядя Мсто коснулся одного из них и подозвал Ари к себе:
– Если хочешь, можешь загадать желание и завязать узел. Потом возьми вот здесь фитиль и зажги его там. – Он указал на плоские подсвечники.
Ари не верил, что завязанный на куске материи узел исполнит хотя бы одно его желание. Он стал послушно затягивать ткань лишь из уважения к дяде. Поразительно, как люди самых разных национальностей и верований приходят к одному и тому же – желание надо просто загадать и отдать на откуп высшим силам. Ари такой инфантилизм не понимал и даже презирал. Себя он считал человеком рациональным, не склонным искать божественное там, где его нет. Не видел его следов он и в храме. Честно стараясь проникнуться духом места, он закрыл глаза и попробовал дышать медленно, чтобы услышать или прочувствовать что-то важное.
Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох.
Может, надо стараться чуть лучше. Ари встряхнул головой, пытаясь отогнать лишние мысли и сосредоточиться. Он здесь и он готов услышать голоса своих предков.
Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох.
Ничего. Почему он стоит в храме своего народа и не чувствует ничего? Может, дело в том, что это новый храм, который не претерпевал каких-либо катаклизмов и не укрывал езидов, спасавшихся от очередного гонения? Кто бы дал ему ответы на его вопросы.
– Ты в порядке?
Ари открыл глаза и увидел, что дядя Мсто таращится на него, как на сумасшедшего.
– Да, просто небольшая дыхательная практика.
Дядя Мсто закатил глаза. Эти новомодные практики, которые несутся со скоростью света к ним из далекой Америки, казались ему совершеннейшим бредом. В его представлении не было ничего полезнее для организма, чем горный воздух, теплый чай и тарелка наваристого хаша холодной зимой. Теперь люди зачем-то пьют коллаген в порошках, а при виде хаша морщатся.
– Посмотри на это. – Дядя Мсто указывал на вделанные в стены небольшие металлические пластины. На них были начертаны незнакомые Ари знаки. Они напоминали иероглифы какого-нибудь давно утерянного языка. – Здесь написаны все названия родов. Вот наш.
Ари приблизился к пластине, чтобы рассмотреть ее получше. Она переливалась в солнечных лучах, попадавших в храм с улицы. Название рода. Что род значит для него? Любопытно, что этот маленький кусок металла заинтересовал его куда больше самого храма. Пластина будто смотрела на него и спрашивала: что ты знаешь о своем роде? Что тебе известно о корнях? Есть ли они у тебя? Откуда ты пришел? Кто твои предки? Чем они жили? О чем мечтали? Чего хотели, в том числе и для тебя – своего потомка? Множество вопросов роилось в голове Ари. Он сфотографировал пластину, чтобы позже еще раз ее рассмотреть. Его завораживала красота надписи. Он любовался плавностью линий и их минимализмом. Это не просто набор черточек. В них заключена его история. История целого рода. Над этим и правда хотелось подумать.
– Представь, а ведь большинство людей даже не знают имен своих прадедов, – сказал дядя Мсто, заметив интерес Ари. Он подошел к нему ближе. – Помнят только, как звали дедушек с бабушками, и все. Грустно, когда человек остается без корней и не помнит, что было до него. У нас же есть история. Нам надо лишь, чтобы следующее поколение тоже относилось к ней бережно.
– Люди не знают своей истории по множеству причин. – Ари развернулся к дяде. – В советские времена, которые мой отец всегда защищал, люди скрывали некоторых родственников. Мало кто хотел быть известен как дворянский сын или дочь священника. Часто люди даже писали себе другую национальность. Ты мог рассказать об этом своим детям, но до внуков история обычно уже не доходила. Тем более дальше.
– Верно. – Дядя жестом позвал Ари продолжить разговор на улице. Ари пошел за ним, напоследок окинув взглядом стену с павлинами. – Так появились целые поколения в постсоветских странах, которые мало что знают о своем роде, о своих корнях. Фактически миллионы людей утратили
