Изумрудная муха - Ольга Львовна Никулина
Она не учитывала, что чаще в ДВС звонила она, а не её подруги ей.
– Тебе неинтересно? А жаль! Кроме меня, тебе никто об этом не расскажет… И Катерина вся в тебя – никогда до конца не выслушает. Скорчит рожу и убежит к себе. И всё спешит, торопится куда-то, на месте не устоит. Вылитый отец, все лычки-обрезочки. И внешность, и «лёгкость в мыслях необыкновенная», как говорится, с чем зарожено… – она имела в виду Любиного первого мужа, вскоре после рождения Катерины ушедшего из семьи. – Вечно она в бегах: то в походе, то на репетиции, то на собрании, то какой-то кросс… На прошлой неделе митинг… Когда же ей учиться? Увидишь, будет недоучкой! А теперь этот долговязый ходит. Как он на неё влияет? Из какой он семьи? Хочет быть врачом, летом бесплатно работает санитаром в больнице… И больше ни слова из неё не вытянешь. Отец врач, давно ушёл из семьи… Петюня! У неё были мальчики и покультурнее, помнишь того, из Гнесинского? Не ровён час, свихнётся девка. Вон что кругом делается! Твоя обязанность как матери… Не беспокоит? У тебя другое на уме. Конечно, «любви все возрасты покорны», я в твои дела не вмешиваюсь, но…
– Мам, ты опять?
– Ну хорошо. Ты бы ей запретила допоздна пропадать где-то с Петькой. Чем они там занимаются? В старину говорили: двое легли, жди третьего… Да, задёрни портьеры, будь добра, и погаси свет, – и уже в спину сонным голосом: – Завтра нам с тобой предстоит крайне важный разговор… абсолютно судьбоносный… о мухе…
Утром Елизавета Ивановна напутствовала Катерину, отправлявшуюся в школу, словами:
– В следующем году ты кончаешь школу. Понимаешь, как ты сейчас должна грызть гранит науки? А у тебя на уме дискотеки, Петюня, хиханьки да хаханьки. Я в твоём возрасте всего «Евгения Онегина» знала наизусть! Позавчера пришла из школы в десять вечера. Где была? Чем занимались вы там с Петюней? Он может оказаться прохвостом, опозорит тебя!
– Баб!
– Принесёшь в подоле…
– Баб!
– Что я такого сказала? А ты мотай на ус! У-у-у! Вся в мать! Все лычки-обрезочки. Такой же неслух. Хоть кол на голове теши. Говоришь, говоришь, как в стенку горох.
Закрывая за внучкой дверь, говорила, чтобы та не уподоблялась гоголевскому Петрушке, который «имел благородное побуждение к просвещению, то есть чтению книг, содержанием которых не затруднялся», а также не сутулилась и не задерживалась после уроков. Катерина спаслась бегством в подоспевший лифт.
Люба собиралась на работу, завтракала на кухне. Выпроводив одну, Елизавета Ивановна принялась за Любу:
– Вот видишь, смолоду жизнь испортишь, свяжешься с каким-нибудь олухом царя небесного, а дальше всё так и пойдёт вкривь и вкось… Какому мужчине нужна женщина с ребёнком, да ещё с таким, как наша оторва? Хорошо, хорошо, молчу. Я хочу сказать, что ты мать, а я кто? Бабушка. Что я такого сказала? Что он может набить ей барабан? И не кривись, это народное выражение. Просто они не заслуживают того, чтобы… Хорошо, не буду. Молчу.
У Елизаветы Ивановны собственные истины бывали порой грубоваты и не так непогрешимы, как те, что она черпала из классического репертуара своего прославленного театра. Классике свойственно чувство меры.
Елизавета Ивановна уселась напротив Любы и налила себе чаю. Ей предстояло заговорить о главном. Теперь её голос звучал вкрадчиво, почти ласково:
– Любаша, ты помнишь, что Степан Кузьмич будет тебе сегодня звонить? После двух. Будь с ним дипломатична, выведай, зачем ты им вдруг понадобилась, что им от тебя нужно. Может, Господь услышал мои молитвы, Мурка раскаялась, одумалась и хочет вернуть нам то, что нам принадлежит по праву, нашу муху. Изумрудную муху… Ведь она должна была перейти по наследству мне, а потом тебе… А ведь Мурке немало лет, за девяносто. Чует, верно, что недалёк её час… Опять торопишься? Пропустила всё мимо ушей? Как с вами трудно, что с тобой, что с Катериной! Не желаете выслушать старого, умудрённого жизненным опытом человека. Продолжим этот разговор вечером… – и, захлопнув за Любой дверь, направилась в своё кресло у телефона.
– Как спали, мой ангел? Что ели на завтрак? Манная каша, яйцо, сыр. Почти то же, что и я. У меня каша овсяная… Да, и меня расстраивают события. Дорогая моя, нашему народу нужна твёрдая рука! Вы же знаете, как его легко распустить и как нелегко собрать. Нужен преобразователь, такой как Петруша, и в то же время миротворец, такой как Александр Третий, мой любимый царь. Да-с, именно, ми-ро-тво-рец! Ни одной войны при нём, ни одной копейки на войну не потратил. Последний наш? Как мог прохлопать такую страну! Его окружение? Отвратительное! Только о своём кармане! Душенька, а где их взять, бескорыстных? Всяк норовит пробраться поближе к пирогам. Так всегда было и будет. От монархической шатии-братии наш народ натерпелся не приведи господи! От их спеси, жестокости, барских причуд. Ленивые, невежественные, алчные. Только и умели в рулетку играть, крестьян в карты проигрывать, сорить деньгами по курортам, по кабакам и за границу с балеринками кататься. Помните в «Волках и овцах» в последнем акте Чугунов говорит: «Что денег увезут из губернии!» Его замечательно играл Владиславский, просто неповторимо. Я видела его во многих ролях, но думаю, это его вершина. Вы согласны со мной, детка? Я тоже думаю, что после него так сыграть никто не сможет. Однако я уклонилась от темы. Словом, предпочитали жить за границей, там развлечения, казино, любовницы, а в России хоть трава не расти! Делами в поместьях занимаются немцы, аккуратно высылают им деньги, у них капиталы за границей. Вот и кутят, мотают – недорого досталось! Сукины дети, какую страну до краха довели… Вот и получили по заднице в семнадцатом году… Русский человек – он как медведь, долго спит. А как допечёт кто, проснётся – тут уж всем несдобровать. И тогда «весь мир насилья мы разрушим до основанья…» и «…новый мир построим…». Разрушили. Построили. «Та же сранка, только наизнанку», как говорил мой папка, Иван Владимирович, царствие ему небесное. Сейчас опять как будто поворот наметился… к старому… Телевизор раскалился. Крики, споры, разговоры… Вы тоже так думаете? Доживём – увидим, вы совершенно правы. Хотелось бы дожить… Да, хотела вас спросить, а затеяла разговор про царя-батюшку. Каковы результаты диспансеризации? Ну замечательно, дай вам Бог здоровья. Сейчас будет передача про спорт. Включу, гляну. Адьё, до вечера, радость моя. Жду вашего звонка. Нижайший поклон нашим
