Лепестки Белладонны - Джулия Вольмут
Нужно выспаться. Завтра будет лучший в ее жизни день.
После разговора с Белладонной настроение Джека вернулось к напряженно-нервному. Чтобы не думать о предстоящем кошмаре, он предложил детям поиграть. Мальчики радостно закричали и организовали на ковре в гостиной «Уно» [19].
Они играли, спорили, пили из бокалов яблочный сок, много смеялись.
Элизабет крепко сжала руку Джека и тепло улыбнулась.
– Не волнуйся. – Она всегда хорошо чувствовала его состояние. – Мы справимся. Я с тобой.
– Я люблю тебя, Лиззи, – отозвался Джек.
– Фу-у-у, – скривился Джонни и кинул в отца игровую карточку.
– Ах так? – Джек схватил сына за плечи и принялся обнимать.
– Не-е-е-т, – заверещал тот, отворачиваясь, – б-е-е-е, нежности!
– Вот тебе нежности, сынок: я тебя люблю.
– И я! – подхватила Элизабет, обнимая сына с другой стороны.
– Люблю, люблю, люблю, – подхватил Питер и захлопал в ладоши.
Джек одной рукой обнимал Джонни, а второй притянул младшего сына и, глядя на жену, впервые за два дня свободно вздохнул.
Нужно выспаться. Завтра предстоит тяжелый день.
Глава 5
Знаю, я танцую с дьяволом,
И никаких шансов попасть в рай.
© Marina Kaye, Dancing With The Devil
– Ребята, мы в Эл-лей! Смотрите, здесь круто…
– Джонни, что там у тебя?
– Мы покорим Америку! Напишите, как вам вчерашний концерт?
– Джонни!
– Смотрю истории Белладонны, пап.
– Не за столом, пожалуйста, – миролюбиво попросила Лиз.
– Мы завтракаем! – Джек повысил голос. – Убери телефон!
– Ого, – сын не слушал, – вот это клуб! Хотел бы я там побывать…
Джек, сдаваясь на милость любопытству, заглянул в телефон сына. На экране сверкали вспышки от клубных прожекторов, а из динамиков гремела электронная музыка. Джек рассмотрел светлые волосы Белладонны. Певица облокотилась на барную стойку и болтала с высоким брюнетом.
– Это ее парень? – спросил Джек и усмехнулся: у паренька стальные нервы. – Подходит ей… по возрасту, – добавил Льюис, хлебнув кофе.
– Вряд ли он ее парень. – Джонни отложил телефон и принялся за овсянку. – Белладонну часто видят с разными чуваками. Фанаты потом выкладывают такие видео.
Внутри Джека что-то дрогнуло. Не ревностно, нет. Он обрадовался, что растит сыновей: те могут за себя постоять. А девочка… ходит по клубам, напивается, общается с незнакомцами. От подобных мыслей стало дурно.
Белладонна, несмотря на собеседника рядом, выглядела одинокой и уязвимой. Дерзкая звездочка вмиг перестала нервировать Джека. Ему стало ее жаль: наверняка подобно многим артистам она рано получила доступ к взрослым удовольствиям. Куда смотрят ее родители? Почему позволяют подобное? Конечно, Белладонна совершеннолетняя, но…
– Как ее родители относятся к такому отдыху? – спросил Джек.
Джонни выпучил глаза и взглядом возмутился: «Папа, я сто раз тебе рассказывал ее биографию!» Льюис-старший поерзал на стуле:
– Извини, до личной встречи ее жизнь меня мало интересовала.
Джонни неодобрительно качнул головой, на миг пряча лицо за копной кудрявых волос, и сказал две фразы, после которых многие поступки Белладонны обрели смысл, как и ее жажда внимания.
– Она сирота, пап. Выросла в приюте.
После завтрака Лиззи повезла Джонни в школу, а Питера – в детский сад. Джеку из-за телешоу пришлось отменить занятие по боксу, и сейчас он морально готовился к первому за восемь лет интервью. Устав от надоедливого внутреннего голоса – «Откажись и пошли их к черту!» – Джек позвонил Роберту и пересказал разговор с Белладонной.
Агент уточнил:
– Ты же понимаешь, что встреча с певицей наедине – это разводилово и никак не повлияет на решение ее команды дать опровержение? – Пока Льюис думал, почему «разводилово», Томпсон продолжил: – Удивлю тебя, но в проекте «Белладонна» не все решает Белладонна.
Джек, как мальчишка-девственник перед опытным товарищем, придал голосу мнимой уверенности:
– Конечно, знаю. Мне ее жаль, понимаешь? Она сирота. Может, она мечтала посмотреть бокс с отцом…
– М-да, – протянул Роберт. На заднем плане курлыкали голуби. – Ты Санта-Клаус, Джек! Ладно, дело твое. Я умываю руки. Пришлю на почту договор о неразглашении информации и отсутствии на «благотворительности» камер и звукозаписывающих устройств.
– Разве камеры – плохо? – Льюис почесал затылок. – Они докажут: ничем другим мы не занимались.
– Джек, ты не Санта, ты Пугало из сказки [20]. Совсем нет мозгов!
– Тоже смотришь с детьми мультики?
– О да, – простонал Роберт. И пока Джек собирал по гостиной игрушки, агент ответил на вопрос: – Камеры – это вольный пересказ случившегося. Из дружеских объятий можно создать целую историю любви, тебе ли не знать!
– Точно. – Джек сунул солдатиков в ящик. Интересно, что произошло с записью из отеля, когда он приезжал к Белладонне?
– Пусть девчонка подпишет договор. – Роберт сменил тон с делового на обычный. – Какие планы на Рождество? Приедете в Нью-Йорк?
– Постараемся, – рассеянно ответил Джек.
Его прозвали Дэвид Бекхэм в мире бокса. Он был красив, горяч, харизматичен. Из него лепили мачо в плавках для рекламы парфюма; чемпиона на ринге для рекламы спортивного бренда; развязную рок-звезду для обложки диска, ведь он вдруг решил выпустить музыкальный альбом. Джек Льюис был кем угодно, но только не собой. И когда ему надоело играть по правилам, прикидываясь «плохим парнем», когда он встретил Элизабет и понял, что карьера не повод выбирать одинокую старость, ему указали на дверь. Вернее, ему пришлось выбить дверь и выбежать. Иначе бы спился.
А на пике карьеры Джеку нравилось внимание. Он шутил с журналистами, флиртовал с поклонницами. Очаровывал всех кривоватой улыбкой и хитрым прищуром зеленых глаз. Джек понимал: едва ли публику интересовали его успехи на ринге, а натертый маслом пресс – да. Но одно дело – это посетить телешоу в качестве победителя, а совсем другое – вернуться спустя годы затишья и оправдываться непонятно за что.
Джек придирчиво оценил отражение в зеркале. Лампы в прихожей придавали серому цвету его пиджака серебряный оттенок. Джек, словно девица перед свиданием, долго не мог выбрать, что надеть. И Лиззи не помогла: уехала на встречу с акционерами экобренда. В итоге он решил надеть костюм: строго, официально, презентабельно. Мужчина в пиджаке и брюках не может крутить роман с певичкой.
Мира осмотрела платья на длинном ряду вешалок. Наряды предоставили именитые европейские дизайнеры, выскочки-модельеры, зачастую дети богатых родителей, и парочка американских кутюрье.
– Черное будет прекрасно смотреться. – Женщина в строгом костюме больше напоминала учительницу, чем стилиста телешоу.
– Согласен, – кивнул Франк,
