Провинциалы - Игорь Надежкин
Домой Зинаида вернулась к полудню. Перешагнув через порог, она нервно съежилась. На кухне рвал глотку радиоприемник — это означало, что ее мужу удалось раздобыть выпивки и сейчас он сидел за столом, не вынимая нос из стакана. Женщина тихо разулась и долго еще стояла в сенях, не решаясь сдвинуться с места. Наконец она открыла дверь и вошла на кухню.
Заметив Зинаиду, супруг улыбнулся — он был уже пьян. Мужчина встал с табурета и взял авоську из рук жены. Зинаида съежилась еще сильнее. Прежде муж не проявлял к ней любезности.
— Давай я тебе помогу, — сказал он с хищной вкрадчивостью. — Ты присядь пока.
— Да я не устала, — тихо ответила Зинаида. Сердце сжалось в ее груди. В этот момент она поняла, что сейчас произойдет нечто ужасное.
— Садись, говорю, — сказал он грозно. Зинаида медленно опустилась на табурет. Муж сел напротив и монотонно продолжил: — Дай мне свою руку.
— Митенька, ты чего? — спросила Зинаида испуганно.
— Давай, кому говорю! — Зинаида положила руку на стол. Муж положил свою сверху. — Думала, я не узнаю?
— О чем, милый? — еле вымолвила Зинаида и бросила взгляд на бутылку, которая уже была пуста.
— Вздумала у мужа воровать, тварь?
— Я ничего не брала. — Зинаида попыталась отдернуть руку, но пальцы мужа сомкнулись на ее запястье мертвой хваткой.
— У тебя еще хватает наглости врать мне?!
— Митя, я ведь не для себя! — взмолилась Зинаида, но муж ничего не ответил. С холодным остекленевшим взглядом он взял со стола пустую бутылку и нанес первый удар по предплечью жены. На секунду у Зинаиды потемнело в глазах. Хруст костей отозвался эхом по всему телу. Она почувствовала нестерпимую боль. Обрушился еще один удар. Затем еще один, и еще. Лицо мужа не выражало никаких эмоций, его глаза смотрели на Зинаиду холодно и расчетливо. В этот миг женщина поняла, что муж не испытывает к ней ни капли жалости и прямо сейчас решает, оставить ли ее в живых. Казалось, это длится целую вечность. Зинаида не проронила ни звука. Она хотела закричать, хотела позвать на помощь, но поняла, что никто не услышит и не придет. От чувства беспомощности ее горло сжималось еще сильнее.
Наконец послышался звон битого стекла и удары прекратились. Зинаида увидела, как по белой скатерти растеклась кровь. Закончив расправу, муж схватил ее за волосы и потащил в сени. Зинаида попыталась ухватиться за дверной проем, но ее рука лишь беспомощно болталась, словно вместо костей в ней был студень. Муж открыл погреб и велел Зинаиде спуститься вниз. Страх заставил ее подчиниться. Не сказав больше ни слова, муж захлопнул погреб, и Зинаида услышала стук засова. Лишь в этот момент она осознала случившееся и закричала.
Следующие два дня Зинаида провела в темном, холодном погребе. Сначала она пыталась выбраться или позвать на помощь, но вскоре совсем выбилась из сил. Зинаида была уверена, что уже никогда не выйдет из погреба. Ей неоткуда было ждать помощи: сына она отправила на каникулы к матери мужа, в школе о ней не вспомнили бы до конца отпуска, а соседи обходили их дом стороной.
Тем временем ее муж спокойно спал и пил водку, сидя на кухне. Лишь на третий день, пригласив к себе друзей, он поддался на уговоры одного из своих собутыльников и согласился выпустить жену. Когда дверь погреба распахнулась, Зинаида лежала на полу, укрывшись старым мешком. Ее мучили жар и озноб. За три дня она отвыкла от дневного света и могла различить лишь нечеткий силуэт, который медленно приближался к ней. Вдруг Зинаида услышала брезгливый голос мужа: «Ну и воняет же здесь!». Погреб заполняло тлетворное зловоние гангрены.
Зинаида провела на больничной койке три недели. Каждый день к ней приходили следователи, которые хотели узнать, что же случилось в тот злополучный день, и родственники мужа, которые мольбами и угрозами пытались убедить Зинаиду подтвердить все, что ее муж сказал на допросе. Через три недели Зинаида, не видя иного выхода, сказала милиции, что руку она сломала, оступившись у погреба, и что муж все это время был у своей матери.
Вскоре Зинаиде разрешили вернуться домой, но жизнь ее уже не могла стать прежней. Она была одержима страхом и чувством беспомощности. Каждую ночь Зинаида снова и снова видела во сне равнодушный взгляд мужа и чувствовала холодную сырость подвала. Она была напугана, как никогда прежде. Теперь она знала, что ей и ее ребенку грозит реальная опасность.
Успокоилась Зинаида лишь спустя месяц, когда увидела свидетельство о смерти мужа, на котором неровным почерком патологоанатома было написано: «Смерть наступила в результате отравления метанолом». Тогда Зинаиде казалось, что все осталось позади, ведь она еще не догадывалась, как сильно в ее сыне семя мужа. Спустя двадцать лет она с ужасом поняла, что у ее вечно пьяного Семочки такой же бесчувственный взгляд, от которого у нее сжималось сердце.
Но все это было уже давно. Теперь Зинаида Петровна была нелюдимой старушкой, почти не покидавшей своего ветхого дома. Целыми днями она сидела перед телевизором или возилась со своими цветами в горшках. Никаких отношений Зинаида Петровна не поддерживала, а о том, что когда-то ее окружали люди, напоминали лишь два портрета с черной лентой, стоявшие в серванте, прямо под бутылочкой с метанолом, которую она открывала дважды с перерывом в двадцать лет.
Счастливая мать
Никитина Оксана Алексеевна, женщина предпенсионного возраста, лежала на жесткой больничной койке, перелистывая страницы детективного романа, который случайно нашла под матрасом. Детектив был оставлен кем-то из прежних постояльцев. Обычно Оксана Алексеевна детективы не читала. Всю жизнь она проработала учителем литературы в средней школе и привыкла читать русскую классику или научные работы более успешных коллег. Прочесть детектив женщина решилась лишь потому, что хотела хоть ненадолго спастись от скуки и отвлечься от ощущения близости смерти, которым славилось отделение онкологии.
Рак навсегда изменил жизнь Оксаны Алексеевны. Диагноз ей поставили полгода назад, но женщине казалось, что случилось это так давно, что уже невозможно было вспомнить, как она жила раньше. Когда-то ее волновали простые вещи: сломанный каблук, непроверенные тетради, сплетни, которые она
