Всё в моей голове - Виктор Иванович Чаплыгин
Марфа с Феней тоже там были. В толпе людей были в основном старики и женщины с детьми. Все стояли молча: и офицеры, и солдаты видели в глазах этих людей испуг и ненависть к их деяниям.
Грохнули выстрелы и тела покатились в овраг. Так же тихо люди и разошлись, а на другой день пришли двое стариков и сын 15 лет одного из убитых и на краю оврага выкопали могилу. Крест не разрешили власти ставить – просто был холмик.
Марфа в воскресенье была на базаре и слышала, как две женщины говорили о том, что в ночь нападения белочехов двое милиционеров отстреливались, один был убит, а другого не нашли. Почуяло сердце женщины, что жив ее муж и она пошла к соседу, тот был уже в летах, но служил в охране амбаров при советской власти. Василий Федорович рассказал Марфе, что сам знал:
– Говорят убили Ивана, а Лев скрылся. Но куда делся, я не знаю. Жди, может весточку даст.
А тут к вечеру нагрянули к ним белые с обыском и поняла Марфа, что точно жив Лев. Перерыли все, разбросали всю солому и сено, тыкали штыками и стреляли в сарай. Убили петуха.
– Что ж вы, ироды, делаете? – кричала на них Марфа, – чем вам петух-то не угодил?
Солдаты смеялись и гнали ее прочь со двора. А тот подъесаул схватил ее за волосы и повалил на землю.
– А ну, говори, сука, где твой краснопузый? Говори, а то мозги вышибу.
– Ничего я не знаю, – кричала Марфа, а Феня видела это все и слезы текли по ее щекам.
– Мама, мамочка, не умирай, – просила девочка.
Марфу положили на земь и привязали руки и ноги к кольям.
– Не хотела говорить – получишь, что заслужила. Казак белогвардеец подвел коня, а офицер поднес к конской морде плошку с вином. Конь фыркнул и выпил. Бородатый казак сказал:
– Не хорошо это, ваше благородие, вот так-то с конем, теперь может и бабу задавить.
– Так тебе кого больше жаль? Эту стерву большевицкую или коня? Веди коня по бабе!
Трезвый бы конь не наступил на человека, поэтому и дал подъесаул ему выпивку. Теперь как повезет. Казак взял коня под уздцы и повел на лежащую без сознания женщину. Передние копыта прошли мимо, а вот задние попали по ноге женщины и на ладонь. Очнувшись от боли, та закричала благим матом. Нога была разбита в кровь, а ладонь размозжена так, что пальцы, казалось, оторваны. Офицер и казаки ушли, бросив женщину на произвол судьбы. Выбежали соседки две, и Феня подбежала. Развязали Марфу, замотали белой материей раны и отвели в дом. Соседка Домна побежала к фельдшеру Николаю на край села. Тот не отказал, пришел, осмотрел, как мог вправил пальцы руки. Обработал раны и перевязал.
– Вот зверье басурманное, – сказала Домна.
– Да то наши же – тот подъесаул с Бузулукского уезда, фамилия его Прохоров, та еще сволочь, – фельдшер покачал головой, видать рука-то у нее вообще работать не будет, так изуродовали. Он оставил лекарства и бинт и ушел. – Приду завтра, посмотрю, что да как.
Марфа очнулась на следующий день к обеду. Позвала Феню:
– Дочка, как там корова и овцы?
– Не бойся мама, – Феня принесла матери похлебку с размоченным хлебом, – я управилась, да и Домна помогла. Ты лежи, не вставай. Домна сама тебе сделает перевязку, фелыпера-то нашего забрали с собой казаки, жена его сказала.
Марфа оперлась одной рукой и села.
– Ты вот что, доченька, сходи к речке, походи там, будто камыши режешь, вдруг отец откликнется, чует мое сердце он недалече. Феня кивнула и ушла к курам.
Когда пришла Домна, Феня ушла к речке. Напротив села кони были на водопое, а казаки сидели на берегу, кто ловил рыбу, кто перекусывал что-то, разложив платок на траве. Девчушка не привлекла их внимание. Феня так и сделала, как мама сказала. Серпом она нарезала немного камыша и прошлась вдоль реки за поворот. Вдруг из камышей ее позвали, девочка оглянулась и увидела отца, он приложил к губам палец и показал ей чтобы прошла дальше. Обрадованная Феня пробежала еще метров двадцать и остановилась. Отец позвал ее в камыши. Обнял, прижал к себе.
– Тихо, тихо, дочка. Я пока здесь побуду, а ты мне завтра принеси какие-то харчи и вот что, там в сарае, под дровами лежит коробка, в ней патроны, насыпь в карманы и тоже принеси.
– Как вы там?
Феня рассказала обо всем, что случилось. У отца скрипели зубы от злобы:
– Ну я отыграюсь на этих тварях! Иди, иди домой, помоги маме, а завтра свидимся.
Феня побежала домой с радостной вестью. Марфа, узнав, что муж жив, как бы обрела силы. А вечером пришла жена фельдшера и принесла еще бинты и лекарства. Она помогла Домне перебинтовать раненую женщину и пояснила, что делать дальше. А Феня утром следующего дня напихала в карманы поддегайки патроны, те что нашла в сарае и, взяв в котомку бутыль молока и краюху хлеба, пошла к прятавшемуся отцу. На этот раз никого у речки не было, видимо казаки и белочехи пошли грабить соседний хутор. Тихонько позвала девочка отца и тот не замедлил появиться. С жадностью съел все, что она принесла.
– Теперь рассказывай, что говорят в селе.
Феня подробно начала говорить о том, что слышала от соседки и от фельдшера жены. Белые собираются уходить из села, куда, никто не знает. Но вот что было сказано фельдшера женой – красные отряды возле Бузулука.
– Вот спасибо, доченька, теперь иди домой, а маме скажи, я ухожу к нашим. Бог даст, свидимся, – он обнял девочку. – Иди, иди, а то неровен час нагрянут эти твари.
Феня быстро побежала домой, а Лев скрылся опять в камышах. Вечером двое казаков пригнали своих лошадей к речке. Лев слышал ржание лошадей и говор людей. Они были совсем рядом. Тихо пробравшись поближе, он рассмотрел сквозь кусты и камыш этих двоих. Один рослый, видно лет сорока, второй худосочный, небольшого роста. Решил Лев действовать быстро. До села далековато, пока хватятся, да и ночь надвигается, есть надежда уйти от погони. Зарядив наган, он выскочил из камыша рядом с расположившимися на берегу казаками. Выстрелом в упор убил пожилого, а младшего заставил снять с убитого сапоги, шашку и винтовку, свою шашку и винтовку тоже снять и все принести к нему. Молодой белоказак, перепуганный до смерти, дрожа от страха, все исполнил. Тогда Лев приказал
