0,5 - Валерий Александрович Шпякин
– У Лехи, что ли? – допытывался Андрей, предположив, о ком все-таки идет речь.
– У Лехи, у Лехи. Есть сигарета?
– Да, конечно. – Андрей стал елозить по карманам, в одном из которых утонула пачка. Непривычно. Не так, как на форме. Нашел. Протянул. Она вышла в подъезд, мягко прикрыв дверь. – А за что такое отношение? Случилось чего?
– А ты, можно подумать, не знаешь? – Она с сомнением оглядела Андрея и протянула, повысив голос: – Не пи-и-изди вот только мне.
– Да я еще до армейки ему дозвониться не мог, все увидеться не могли, а там как-то времени не было общаться, – будто бы извиняясь за свое незнание, лепетал Андрюха, потряс пакетом, в силуэте которого можно было распознать бутылку: выпить с ним, мол, хотел.
Надежда Юрьевна сделала демонстративную затяжку, подержала дым в легких и, выдыхая, проговорила:
– Торчат они.
Опять тишина. Только слышно, как по трубам чье-то говно в канализацию спускается.
– В смысле? Как? На чем торчат?
Надежда Юрьевна закатила глаза и изобразила коматозное состояние, в каком ее сына недавно принесли домой два других наркомана.
– Не знаю я на чем, но неадекваты полные временами.
Андрей тупо бросил что-то неразборчивое – о том, что попытается их разыскать. Пошел, шатаясь, вниз по лестнице. Сверху донеслось: «Ты им там отвесь». Обиженно хлопнула металлическая дверь.
Шел быстро. Улицу окончательно съела чернота, фонари горят через один, мороз щекочет. Уже видно его жилище – деревянную двухэтажную конуру, из пары труб дым валит и медленно растекается по округе. Только при жутком морозе такое можно увидеть.
Свет в толчке горит, в комнате – нет. Замедлив шаг, Андрей тишком вошел в подъезд. Так же тихо, стараясь не скрипеть половицами, поднялся на второй этаж. Выдохнул, прислушался: тишину нарушают лишь глухие звуки из телевизора, доносящиеся через несколько стен, непонятно с какой стороны. Казалось, что тихий-тихий бубнеж идет отовсюду. Постучал в дверь, и стук этот, напротив, казался скрежетом, громким и противным, за которым ничего не последовало, и пришлось рвать эту тишину снова. Это как пачку чипсов пытаться открыть в кинотеатре на самой драматичной сцене, и вместо того, чтобы сделать это быстро, рвешь по чуть-чуть. Нет, по чуть-чуть не надо. Дернул дверь – и она, о чудо, распахнулась.
На Андрея вылился мрак. И вонь. Липкий запах какой-то синтетической дряни. Андрей нащупал выключатель в коридоре, вытащив из памяти его примерное место. Было время, когда они пили в этой квартире по выходным, поэтому расположение всех вещей, важных для выживания на протяжении пары суток, Андрей помнил. Знал даже, где искать спички и соль.
Лампочка вспыхнула, открывая взору ад. По всему коридору разбросан мусор: остатки еды, упаковка, бутылки. Вдоль прихожей лежит доска, еще недавно служившая косяком двери. В полумраке, царившем на кухне, можно было лицезреть похожую картину. Квартира Леши превратилась в настоящий притон.
Комнатная дверь со скрипом отворилась, Андрей вошел, нащупал выключатель и там, но лампа не работала. А, так это потому, что ее и нет в люстре – вот она лежит, на табурете, а внутри ее трубочка, что служила корпусом пластиковой ручки. Раньше она была почти прозрачная, теперь – бурая.
В кресле и на диване, в одежде и обуви, лежат два убитых тела. «Кто же их убил? Что искал убийца, если разгромил всю квартиру?» – подумал бы детектив. «Вот это да…» – выдохнул Андрей. Никаких убийств, просто это – прожженные наркоманы, и буквально вчера кто-то заходил к ним в гости, запутался в плохих мыслях и начал буянить, пытаясь выползти из паутины бэд-трипа. Превратить обезьяну в человека смогли только через час. А вы говорите, эволюция невозможна. Правда, это «вчера» случилось неделю назад, но ребята и не заметили, как она пролетела. В их вселенной время течет иначе.
В центре всей этой вакханалии – табурет, на котором стоит эмалированное ведро, а в ведре – бутылка, на бутылке – фольга, а в фольге какая-то желтая и резко пахнущая химия. Смерть Кощеева.
Простояв в недоумении минуты три, Андрей сначала потянулся к форточке, а после предпринял попытку разбудить Костю – Леша был не таким близким другом даже тогда, в безмятежное и подростковое время. На слабые толчки в плечо тело не откликалось, продолжая мирно посапывать на волнах прихода. Размахнулся, влепил пощечину, но даже она не привела к результату. Тогда Андрей попытался разбудить Леху, приподнял хилое тело, стал трясти, но эффект был ровно тот же – то есть никакого. И тогда, уже злясь не только на этих двух слабаков, но и на себя, он просто стянул тяжелого Костю с дивана на пол и… Ни тени недовольства на его блаженном лице не проскользнуло.
ДАНО: два наркомана и пакет с травой.
НАЙТИ: привести в чувство.
РЕШЕНИЕ: выкинуть дерьмо, подождать, пока придут в себя.
Он взял пакетик с табурета, снял «колпак» с бутылки и на ощупь двинулся в туалет. Споткнулся обо что-то, выругался.
Перекошенная оттого, что дом чуть-чуть сошел со свай, яма прямого падения с радостью приняла кулек, и из ее желудка донеслось только тихое «хлюп». Возвратился в комнату. Диван теперь свободен, можно лечь, перешагнув через Костю. Во всем теле напряжение – после почти годового перерыва алкоголь действовал не так, как к тому привыкло сознание. Через полчаса начало клонить в сон. Андрей вызывал такси, и терпеливо дожидался, когда кто-нибудь соизволит его подобрать. Только бы не заснуть.
Проснулся Андрей от звуков. Костя сидел, скрючившись над табуреткой, и насыпал из пакетика в неюзанный, сияющий и еще не знавший огня колпак из фольги. Увидев Андрея, моргнул красными глазами и улыбнулся опухшим лицом. Скучал.
– О, здорова. Ни фига ты лысый, – вяло загоготал он. – Будешь?
Солнце светило прямо в окно, ледяной налет на нем образовывал нечто вроде матовой пленки. Андрей посмотрел на часы в мобильнике. Те показывали 12:34. Перевел взгляд на другие, висевшие на стене, – застыли на 4:20, силясь двинуть секундной стрелкой дальше, но ничего у этого хиленького, но точного механизма не выходило, и стрелка осталась навечно содрогаться в конвульсиях. Шутники.
В армии режим месяц за месяцем неизменен: «РОТА, ПОДЪЕМ» в шесть утра. Говорят, от него потом еще долго отходишь. Видимо, Андрей уникум, раз в первый же день умудрился проспать на шесть с половиной часов.
– Я же выкинул всю эту дрянь, – сказал он спокойно, еще не проморгавшись после вздорного и беспокойного сна. Пока еще без злости. Виной всему – уже подзабытое чувство похмелья.
– Все алмазы в один
