Вся синева неба - Мелисса да Коста
— Брось, расслабься, — шепчет Хлоя ему на ухо. — Мы ее не травмируем.
Она не дает ему ответить, прижавшись губами к его губам. Оба уже в одном белье. Эмиль молча кивает ей на банкетку у стола. Она всего лишь в метре от них, но они добираются до нее безумно долго. Она сама опрокидывает его на банкетку, залезает сверху. Вид у нее бешеный, глаза блестят. Вот-вот зарычит. Эмиль зажимает ей рот рукой, она слишком громко дышит. Но когда он входит в нее, ему самому не удается сдержать стон. Ему кажется, что этого не было с ним годы и годы. После Лоры была только одна женщина. Один раз. Замужняя женщина, они познакомились на сайте. Он даже не помнит, почему это сделал. Может быть, подсознательно хотел отомстить Лоре, украсть эту женщину, как кто-то украл у него Лору. Все было быстро и безвкусно. После этого он решил, что все кончено, что отныне разочарование — его удел. Но сегодня ему хорошо. Это все что угодно, только не разочарование. Как будто маленький ренессанс. Они как могут сдерживают вздохи. Банкетка ужасно скрипит. Они кончают вместе, задыхаясь, взмокшие, прилипнув к кожзаменителю. Тишина воцаряется в кемпинг-каре, и Эмилем теперь владеет одна навязчивая идея: уловить малейший знак, который указал бы, что Жоанна проснулась. Он молит Бога, чтобы это было не так. Теперь, когда возбуждение спало, ему стыдно перед ней. Они вели себя чудовищно. Он тихонько отстраняет Хлою и шепчет извиняющимся тоном:
— Лучше не оставаться здесь… Если Жоанна…
Он не успевает договорить, Хлоя кивает и вскакивает с банкетки.
— Я поняла.
Она одевается быстрыми и чуть напряженными движениями. Эмиль боится, что обидел ее. Он не хотел ее выставлять.
— Посидим снаружи? Я заварю нам чаю?
Она замирает с платьем на шее. На лицо возвращается улыбка.
— С удовольствием. Но тогда уж зеленого!
Когда Эмиль выходит с чаем, Хлоя листает путеводитель по Пиренеям, который он оставил на столе.
— Я могу дать тебе массу советов, — говорит она, когда он садится напротив.
— Да?
— Да. Но это, пожалуй, займет целый вечер. Если ты еще будешь здесь завтра вечером, можем договориться?
— Когда ты уходишь?
— Послезавтра.
— Тогда заметано, завтра вечером, да.
Несколько секунд они пьют чай молча. Очень посвежело. Уже глубокая ночь. Первым нарушает молчание Эмиль.
— Я не уверен, что у меня достаточно снаряжения… для пешего похода, я хочу сказать.
— Я не профи, но… мы идем уже десять дней и ночуем то в приютах, то в палатках. Думаю, я смогу тебя проинструктировать.
— Вот и славно.
Глаза Хлои смеются.
— Нет. Этот вечер был славный.
Эмиль улыбается ей в ответ.
— Правда. Это…
Он колеблется, не зная, как построить фразу. Не хочется выглядеть балдой.
— Славно встретить таких людей, как ты.
— Возвращаю тебе комплимент.
Она смотрит ему прямо в глаза, добавляет тихо:
— Ты мог бы найти более подходящую компанию, чем эта чокнутая в шляпе.
Он старается этого не показать, но замечание Хлои его раздражает. Оно кажется ему злым и несправедливым. Он пытается защитить Жоанну:
— Она просто немного потеряна… Но она очень милая.
— Да, — отзывается Хлоя с гримаской. — Милая.
Она издевательски усмехается. Эмиль не отвечает. Молча пьет свой чай.
—Хлоя снимается с якоря через несколько минут. Чмокнув его куда-то между губами и щекой, она скрывается за деревьями. Эмиль не решается забраться на спальное место наверху, где лежит Жоанна и, наверно, еще не спит, разбуженная их игрищами. Сегодня он удовольствуется банкеткой. После всего, что произошло, он должен оказать ей такое уважение.
На следующий день он просыпается с ужасной головной болью. Говорит себе, что так и надо, что Бог его наказал. Солнце стоит высоко. Наверно, уже около полудня. Сейчас, средь бела дня, ему еще больше стыдно за вчерашний вечер. Он спал на банкетке, накрывшись курткой. Эмиль заставляет себя встать, выйти наружу. Ни следа Жоанны. В каком-то смысле ему легче. Потом он начинает беспокоиться, что она могла уйти, бросить его. Но все ее вещи здесь. Сейчас он примет душ, а потом приготовит хороший обед, чтобы вымолить прощение. Только свежие овощи. Она будет довольна.
Но до этого Эмиль заставляет себя пройтись под деревьями, чтобы унять головную боль. Он направляется к ручью. Хорошо бы помочить ноги в ледяной воде. Он резко останавливается, потому что Жоанна там, на берегу, сидит на большом валуне. Она прижимает к уху телефон и говорит. У нее уверенный голос, он такого от нее не слышал. Негромкий, но ясный.
— Нет. И перестань мне звонить…
Несколько минут она молчит. Несмотря на шум ручья, Эмиль слышит мужской голос в трубке. Довольно молодой голос.
— Ты… Нет… Перестань, не плачь… Ты говорил, что уважаешь мой выбор… Я… Я не знаю. Я тебе уже сказала… Месяц, полгода, год… Мне нужно время… Нет… Перестань…
Она молчит еще дольше, как будто сдерживается или переводит дыхание.
— Мы договорились… Я вернусь, когда буду готова. Я тебе уже сказала… Ты не можешь продолжать вот так мне звонить… Мне нужен покой. Мне нужно пространство.
Она обхватывает голову руками. Проходит еще несколько секунд. Когда она заговаривает снова, голос у нее сердитый.
— Да, мы любили друг друга, но это ничего не меняет… Нет, теперь я уже не знаю. Мне нужно время, чтобы понять, так ли это еще… Перестань плакать. Как есть, так есть.
Эмиль стоит, застыв,
