Дар - Элеонора Бостан
В автобусе ему посчастливилось сесть, и он плюхнулся на мягкое сидение, как древний старик, едва ли не улыбаясь от облегчения. И снова ему в голову пришла мысль о пустоте и незначительности всего того, что взрослые привыкли считать смыслом жизни. А дети знают истину, подумал Анион, просто взрослые с пугающим упорством калечат их нормальные, здоровые души, заклеивают им те внутренние глаза, способные видеть истину и надевают на настоящие глаза очки с кривыми линзами. И называют всю эту чушь смыслом жизни. И это смысл, подумал Антон, глядя, как люди вокруг спешат куда-то с каменными лицами, полные презрения и грусти, они были самыми счастливыми, но упорно не хотели это признавать. Счастье в этом мире считалось признаком глупости или безумия, когда ты выходишь в мир душевных инвалидов, тебе положено быть всегда недовольным, печальным и всех критиковать, это считается признаком ума. Но это ведь глупость в высшей степени, думал Антон, и такие как я, умирающие, наверное, прозревают. Ему казалось, что он вдруг заглянул за очки с кривыми линзами, нет, не снял их еще полностью, но одним глазом увидел краешек настоящего мира. И мир был прекрасным, не таким, каким его учили видеть. Видимо, когда жизнь устраивает тебе встряску, очки съезжают с лица, а то и вовсе падают, подумал Антон, и вот тогда-то люди вдруг начинают видеть то, что почти забыли. И перестают искать смысл жизни, потому что, может быть, единственный ее смысл – жить, и наслаждаться каждым вдохом.
Тогда что я делаю в этом автобусе, спросил себя Антон, но ответ он знал – то, что вдалбливается годами не проходит за один день, пусть очки немного съехали, но еще не слетели полностью с его лица. Он все еще оставался искалеченным по всем правилам членом общества, и ему надо было на его очень даже престижную работу. Надо играть свою роль, двигаться по «правильной» колее, так спокойнее, так привычнее, так нас учили. Не сходить с ума, не делать глупости, а просто механически делать одно и то же изо дня в день, потому что так надо, тогда все будет хорошо. Но ничего не хорошо, подумал Антон, чувствуя, что устал, запутался и совершенно не представляет, что с ним сейчас и что будет дальше. Одно он знал наверняка: он бы отдал все, лишь бы снова стать здоровым и полным сил. Но сейчас ему надо было на работу. Общественное мнение, норма – это тяжелый камень, который вешают на шею каждому новоприбывшему члену общества, Антон знал, что никогда не был сильным настолько, чтобы его снять и пока еще не ослабел настолько, чтобы быть не в силах его нести.
Антону досталось место возле окна на первом сиденье, поэтому он с радостью воспользовался возможностью вытянуть ноги – каждая мышца гудела и ныла, а суставы как будто были залиты цементом. Людей в автобусе было меньше, чем обычно, видимо городские власти все же увеличили количество машин на самых популярных маршрутах, да и погода располагала пройтись пешком. Совсем недавно Антон и сам любил прогуляться по свежему утреннему воздуху и почувствовать нарастающую суету большого города. Эти дни, похоже, остались в прошлом. Отвернувшись к окну, он с грустью наблюдал за спешащими по тротуарам людьми, стройными женщинами, одетыми в деловые костюмы разной стоимости, за мужчинами, сжимающими свои неизменные кейсы, за простыми мелкими сошками, прорезающими людской поток с сумками наперевес в джинсах и кроссовках. Все они были таким разными, такими интересными и такими живыми. Неприятное чувство, кольнувшее его в самое сердце, было новым, но Антон сразу узнал его – это была зависть. И теперь, испытав ее, он вдруг пожалел всех тех, кто вынужден был жить с этим чувством постоянно, потому что оно совершенно не поддавалось контролю. Это был монстр, огромный и чудовищно сильный, он выпивал всё хорошее, что было в душе и, насыщаясь, становился все более голодным.
Солнце било в окна автобуса, еще не горячее, но уже ощутимо теплое, мерное гудение двигателя и мягкая качка нагоняли на него сонливость, хотя эта сонливость стала теперь его постоянной спутницей. Усталость навалилась на Антона, он прислонил голову к пока еще чистому – автобус совсем недавно покинул депо – стеклу и стал внимательно рассматривать прохожих – так он пытался не заснуть. Вернее, не провалиться в черную бездну, именно она под видом сонливости манила его. С усилием сделав два глубоких вдоха, он постарался сосредоточиться на людях и зданиях, проплывающих мимо него. Толстый джентльмен в дорогом костюме и с черным кейсом в руках пытался поймать такси, наивный, но желтые машины пролетали мимо. Точно не местный, понял Антон, наверное приехал на переговоры, что ж. сегодня его придется ждать. Антон старался выделить из потока людей кого-то яркого, необычного, но в это время и в этой части города все люди были почти как близнецы. Иногда в толпе мелькали стройные ножки, открытые чуть более короткой юбкой, иногда красивые волосы, раздуваемые летним ветерком, а в остальном – сплошное однообразие. Толпа работающих в центре усыпляла Антона и в былые времена, а теперь…
Вдруг что-то мелькнуло в этом людском потоке, что-то привлекающее к себе взгляд. Мелькнуло и пропало. Что-то непохожее и знакомое. Антон встрепенулся, он смотрел вперед, и там что-то происходило. Поравнявшаяся с ним блондинка на тротуаре оглянулась, проверила сумочку и пропала из вида. Другие тоже оглядывались, некоторые проверяли карманы, кто-то просто отряхивал одежду от какой-то невидимой грязи. Автобус приближался к странному месту, но оно тоже двигалось, просто медленнее. Заинтересованный, Антон взбодрился, и это очень радовало. Ну же, подгонял он автобус про себя, давай, жми, я хочу увидеть представление, пока оно не закончилось. Утренняя рутина в центре была такой адски однообразной, что хоть что-то, идущее не по сценарию всегда привлекало массу внимания. Будь это сбитый пешеход или просто женщина, сломавшая каблук, все сразу же начинали бросать жадные взгляды, чтобы потом за утренним кофе было что обсудить с коллегами, помимо о надоевших офисных сплетен и сериалов. Люди всегда были падальщиками, просто в моральном плане. Антон не смотрел на сбитых пешеходов и не фотографировал их на телефон, но ему тоже всегда было любопытно: что же произошло. А
