Аттестат зрелости - Илана Петровна Городисская
– Я?! – обомлела девушка. – Думай, что ты говоришь! Мне немедленно нужна доза!
– Это ты думай, что говоришь, и с кем говоришь! – отозвался король шпаны, резко сменив тон. – До сих пор лишь я решал, что тебе нужно и когда, и даже сейчас, когда от меня в этом плане ничего уже не зависит, все еще помню о тебе. Ты должна мне низко в ноги кланяться, кисуня!
Галь мгновенно сломалась. Повелительный тон Наора, его черствые фразы, сразу указавшие ей на ее место, усмирили ее. Слезы беспомощности, обреченности подступили к горлу девушки. "Только не извиняться!" – убеждала она себя, еле сдерживаясь от плача.
– Послушай, – продолжил, смягчившись, Наор, – я обещаю, что сделаю все, что смогу. Но мне понадобится твоя помощь. Это в твоих же интересах.
– Что я должна сделать? – умоляюще молвила девушка, готовая на все, что угодно.
– Пока неизвестно. Жди звонка в ближайшие дни. Я сообщу. Ну, мне пора.
– Наор!.. – остановила его несчастная. – Пожалуйста, реши это поскорее! А не то… я…
– Жди звонка, я сказал! – рявкнул тот и повесил трубку.
С тех пор Галь не покидала дом ни днем, ни ночью. Даже если ложилась спать, телефонная трубка была рядом, под подушкой. Она вздрагивала при каждом звонке, неистово бросалась к телефону даже когда мать находилась дома. Повторялось прежнее, когда-то уже испытанное, тягостное ощущение, когда она, еще глубоко чистая, ждала обещанного звонка Шахара, только на сей раз эта пытка ожидания растянулась до бесконечности.
Все разрешилось накануне карнавала. Наор позвонил и, даже не поздоровавшись, лаконично заявил девушке, что ей нужно явиться в школу на вечеринку и разыскать его там.
– Как, в школу? – ужаснулась Галь, в голове которой закружили безумные мысли.
– Да, – бескомпромиссно отрезал тот.
Галь попыталась было выкрутиться, предложить другое место, но Наор проявил невероятную жесткость.
– Выбирай, – бросил он, – или ты получишь кайф, или больше никогда меня не увидишь. Я не стану звонить тебе снова.
У девушки дрожали руки и губы. Явиться в школу! В самый ад! Увидеть всех! Да, конечно, ей очень хотелось кого-нибудь встретить, отчего она и провела целый вечер в «Подвале», но то было совсем другое дело. В «Подвале» любая встреча выглядела бы случайностью, тогда как отправиться в школу означало сознательно очутиться вновь в логове зверя. В то же время она понимала, что непременно пойдет туда, иначе ей крышка! Она пойдет туда… На жизнь, или на смерть!
Сиплым голосом Галь Лахав дала согласие, и потом долго сидела, как статуя, тиская телефон. Вечеринка была назначена на завтра, на десять часов вечера. Еще чуть больше суток предстояло ей терпеть и морально готовиться. Тот костюм призрака как раз пригодится ей, думала девушка, если он еще не был продан. Другие вещи в тон – черные джинсы, свитер и сапоги у нее имелись. Замечательный прикид, ничего не скажешь! С другой стороны, он был надежнее всего. Кто догадается, что под черным капюшоном с белой маской скроется именно она? Кому какое будет дело? Да, она придет туда, как и подобает ей в ее положении: в трауре с ног до головы и с безликою непроницаемой внешностью, увидеть мельком ее самых дорогих и вновь пропасть с необходимой ей для выживания дозой, на сей раз, может, навсегда.
Но на следующее пасмурное, моросящее утро, когда девушка вернулась из магазина вместе с костюмом, Шимрит, вопреки своему обычному расписанию, ждала ее дома.
– Знаешь ли ты, что случилось? – обратилась она к ней, впервые за долгое время.
– Что? – спросила Галь.
– Твой дедушка попал в больницу. Перелом шейки бедра. Операция сегодня после обеда. Я уезжаю, чтоб остаться с ним на ночь. Поедешь со мной?
Галь было глубоко плевать на состояние дедушки, ибо самой острой необходимостью для нее был обещанный порошок.
– Нет, – ответила она, стараясь не смотреть в глаза матери. – Завтра я позвоню узнать, как все прошло.
И ушла в свою комнату.
Шимрит подавленно посмотрела ей вослед и вполголоса выдавила из себя:
– Я вырастила негодяйку.
Весь тот день Галь Лахав провела дома одна, оттягивая до последнего начало своих сборов на злополучную вечеринку. Лишь в половине одиннадцатого она быстро приняла душ, облачилась в свой наряд, скрывшись в нем до кончиков ногтей, и выбежала из дому. Шла она пешком. В какой-то мере было хорошо, что она опаздывала. Меньше всего ей хотелось встретить кого-нибудь по дороге или в коридорах школы. Пусть все уже будут танцевать ко времени ее прибытия, и не обратят на нее внимания. Зато она сможет спокойно увидеть все и всех. Да и вообще, – оказаться, хоть на несколько минут, среди дорогих ей в прошлом стен, которые сами сомкнулись за ней, само по себе было ощущением особенным.
И вот, девушка, дрожа, добралась до своей школы. Ее ноги ужасно дрожали когда она прошла в ворота, пересекла широкий двор, миновала темную администрацию, где лежал ее путь позора, ступала по ярко освещенным гулким коридорам, в которых, как она и предпологала, никого уже не было, приблизилась к лестнице, ведущей в раздевалки – достопамятному месту ее ссоры с Лиат и пресловутого осеннего бала. Решетки по бокам лестницы были покрыты свежей краской. "Как в тюрьме", – глядя на них подумала девушка, охваченная вихрем воспоминаний, и радуясь, что маска плотно прилегала к ее лицу, что ее тело было полностью покрыто чернотой, хоть ей и было жарковато, и что ее противоречивые ощущения надежно спрятаны под костюмом. Призрак – он и есть призрак: не видимый никому, но сам видящий все.
В спортзале, переоборудованном под танцпол, Галь увидела огромную эстраду, на которой вовсю шли представления. Разряженные с ног до головы учащиеся, среди которых она увидала нескольких из ее бывшего класса, играли разные уморные сценки. Рядом стоял большой экран, на котором, видимо, раньше показывали видеоряд из их школьной жизни, как это обычно делалось на вечеринках в середине-конце года. Весь спортзал блистал ярким убранством, даже более пышным, чем тогда: бумажные гирлянды и блестки свисали с потолка почти до пола, надувные шары обвешивали все спортивные лестницы, а со стен смотрели необъятных размеров плакаты, рекламирующие праздник.
Но больше всего поразили Галь, примостившуюся в углу у раздевалок и изнывающую от жары в своей закрытой одежде, ее бывшие друзья. Прежде всего, она нашла глазами Шели. Красотка, одетая и разукрашенная как индеанка из племени Майя, стояла впритык к эстраде, окруженная всеми знакомыми девчонками: Наамой, Керен, Шири, Офирой и Лирон, и хохотала над каждой сценкой. Хен, пират, недалеко от нее, тормошил Одеда, который и на этот раз прикинулся "самим собой" – лишь островерхая голубая шапка придавала ему какой-никакой карнавальный вид. Что касалось Лиат и Шахара, то их, к своему удивлению, девушка разглядела в
