Тропа желаний - Маша Трауб
– Нет, ну ты точно тоже не местная, – рассмеялась Тереза. – Кто дает клубнику собаке?
– Ой, не начинайте, – отмахнулась Дамира, – кофе кто-нибудь хочет? Я сейчас умру, если не выпью. Что-то с давлением сегодня.
Дамира ушла в дом варить кофе. Алик побежал следом и взял несколько ягод клубники. Он кормил Герду, и та была счастлива. Дамира смотрела на мальчика, который вдруг стал ей бесконечно дорог, и собаку, без которой не представляла своей жизни. Она не знала, что с ними будет дальше и как она их защитит. Как и Валя, Дамира чувствовала, что беда уже стоит на пороге. Еще чуть-чуть и постучится в дверь или просто ворвется, выломав все замки и засовы.
Но все шло своим чередом. Единственная странность – Елена, казалось, боялась выходить за ворота дома. Алика тоже выпускала неохотно и недалеко, хотя он просился погулять на улице, а не во дворе. Но благодаря появившимся собакам уже не так сильно стремился выйти. Все, что ему было нужно, находилось во дворе.
Первой, кто заметил, что Елена под любым благовидным предлогом старается отказаться от похода в магазин, на базар, была Валя и рассказала об этом Терезе. Та отмахнулась.
– Я бы тоже не выходила на ее месте. Да и на своем тоже терпеть не могу ходить в сельпо, а уж на базар тем более. Ты же знаешь, – ответила Тереза. – Елена не местная, а у нас очень любят обсудить, зачем приехала, почему приехала. Выйдешь за ворота, вернешься со шлейфом сплетен. Уж мы это с тобой проходили.
Валя кивнула, соглашаясь.
– Но почему она Алика не выпускает? – спросила Валя.
– Потому что боится за него, – пожала плечами Тереза. – Он маленький, никого тут не знает. Могут обидеть. Наши-то дети – оторви и выбрось. Алик не такой.
– Да, ты права, – снова вынуждена была согласиться с доводами Валя.
Когда Елена поддалась на уговоры сына и разрешила ему погулять на улице, из этого ничего хорошего не вышло. Он вернулся рыдающий, красный, опухший от слез. В руках держал кулек.
– Они сказали, что это конфеты, – признался Алик, и его вырвало.
Валя схватила кулек, скрученный из газеты, будто для семечек, и заглянула внутрь.
– Ты это ел? – ахнула она.
– Да, – признался Алик. – Они сказали, что все это едят. Вроде как конфеты. – Его опять вырвало.
– Господи, ну что ж за дети такие! Изверги! – возмутилась Валя. – Узнаю, кто это сделал, голову откручу!
– Не надо! – рыдал Алик. – Они решат, что я предатель, раз их сдал. Я поклялся не рассказывать.
– Ну вообще! Или дебилы, или идиоты, – развела руками Валя. – Как можно такое с человеком делать? Да еще и с маленьким. Наверняка старшие издевались. Нашли жертву. Ну вот как так? Откуда у детей-то столько злобы?
– Что там? – спросила обеспокоенно Тереза.
– Бараньи какашки, – ответила Валя, не зная, что делать с Аликом. То ли марганцовку замешивать, то ли капли успокоительные давать.
– Алик, мальчик, разве ты не понял, что это нельзя есть? – Тереза не знала, как реагировать. – Это же пахнет как… какашки.
Алика снова вырвало. Валя побежала смешивать лекарства. Тереза села рядом с ребенком и держала ведро, в которое Алика беспрерывно рвало – уже не от съеденного, а от унижения и обмана.
– Бедный ребенок, – Тереза гладила его голову.
– Почему они так сделали? – плакал, не понимая, Алик. – Разве я плохой?
– С чего ты взял? Ты самый лучший мальчик на свете. Это они дурные. Понимаешь, тут в деревне другие правила и отношения, – пыталась объяснить Тереза и не могла подобрать слова.
– Они злые. Мама говорила, что я не должен выходить за ворота, а я ее не послушал, – плакал Алик.
– Не все люди за воротами злые. Мы же с тетей Валей и тетей Дамирой добрые.
– Да, а тетя Неля злая, – вдруг заявил Алик.
– С чего ты взял? – удивилась Тереза.
– Она собак не любит. Герда рычала, когда она во дворе стояла, а Дина к ней даже не подбежала, хотя она всех встречает и облизывает.
– Да, ты прав, – согласилась Тереза. – Но не все люди любят собак. Некоторые любят только кошек или птиц. Или не любят животных, а любят цветы, например.
– Нет, тетя Неля злая. И Герда это знает, – ответил Алик. – Пусть она больше не приходит.
– Хорошо, дорогой. Не придет, – сказала Тереза.
Всю ночь Алика рвало. Никто не спал. Елена безутешно плакала, и на нее никакие капли не действовали. Дамира прибежала, обеспокоенная, что Герда не вернулась домой. В последнее время собака сама возвращалась и ложилась под бок хозяйки. Дамира уснула рано и проснулась уже ближе к полуночи. Герды рядом не было.
Валя с Терезой рассказали ей про проказу мальчишек и про то, что Герда рычала на Нелю. Алик испугался. Дамира зашла в комнату, приспособленную под детскую, – на кровати спал мальчик, рядом пристроилась Елена. Герда и Дина лежали по обе стороны от них – Дина у стены, Герда с краю.
– Не буди их, пусть спят, – попросила Валя. – Еле успокоились.
– Это моя вина, – призналась Дамира.
– В чем? Ты накормила Алика бараньими какашками? – хмыкнула устало Валя.
– Нет. Мне кажется, дело в моем Коле. Где он, кстати? – Дамира села за стол.
– Сегодня не видели. В городе, наверное. Не говори ерунды. При чем тут Коля? – удивилась Валя.
– Не знаю. Чувствую. Какашки – это так, предвестник беды, а сама беда еще случится, – ответила тяжело Дамира.
Но потом опять все пошло своим чередом. Про какашки забыли, Неля больше не появлялась. Даже когда Елена, все же вышедшая в магазин, столкнулась с ней в очереди, Неля пропустила ее перед собой. И они вместе вернулись, нагруженные продуктами. Елена улыбалась и благодарила. Всем сообщила, что только благодаря Неле смогла купить сливочное масло и конфеты. Оставалось всего сто граммов! Неля ей уступила.
– Ой, она так растерялась! – восклицала Неля. – Ну точно городская! А что дядя Георгий, приедет? Проведать? Не знаете? А тетя Лиана? Ничего не сообщала? Сто лет их здесь не было. Дамира, Коля так до нас и не дошел! Скажи, что мы его ждем!
Елена на этих словах дернулась и ушла в дом. Все стояли молча. Только Герда тихонько рычала.
– Дамира, где твой сын? – спросила Тереза, явно задавая вопрос для Нели.
– Не знаю, сказал, что поехал в город, – пожала плечами та. – Взрослый уже, я что, следить за ним должна, как за ребенком?
Когда Неля собралась уходить, не получив никакой информации, которая могла превратиться
