Золотые пилигримы - Остап Иванович Стужев
— Кто такой этот Сергей Самсонов? — обратился он к министру, который теперь жалел, что не спровадил высокого гостя вовремя, решив покрасоваться бескомпромиссной борьбой за чистоту вверенного ему ведомства.
— Какая теперь разница. Очередной корыстолюбец, готовый запятнать мундир за тридцать сребреников. Никаких церемоний с такими у нас не будет, — ответил тот.
— Я хочу лично изучить его досье, — сказал Земцов.
Он не стал добавлять ничего о срочности и важности своего распоряжения. В этой лаконичности была зашифрована сила его могущества.
Вопрос по прокурорскому следователю, не умевшему соблюдать субординацию, был закрыт днем позже. Сразу после того, как адвокат одного из его подследственных положил ему на стол конверт с деньгами, в кабинет ворвались бойцы СОБРа в масках и шлемах, крича что-то нечленораздельное типа: «Всем лежать, никому не двигаться!» Один из них ударил его ногой в колено, и, когда следак, согнувшись от боли, наклонился над столом, другой вложил ему этот самый конверт в руку и удерживал так в течение всего времени, пока их фотографировали сначала сотрудники оперативной группы, проводившей задержание, а потом и журналисты. Наибольшую обиду следователь чувствовал именно оттого, что ему вложили этот злополучный конверт насильно. Не то чтобы он не намекал этому пронырливому адвокату, что все можно изменить, если, как он выражался, люди смогут быть благодарными. Нет, конечно, он прекрасно понимал, о чем они говорили. Просто теперь, когда с ним обошлись как с последним уголовником, и это после всех его заслуг, ему стало казаться, что ни о чем он не просил этого прощелыгу адвоката.
Какие-то патлатые, неряшливого вида молодые люди с телевизионными камерами спрашивали, чуть не тыкая ему в лицо микрофоном: «За что вас задержали? Это ваши деньги? За что вы получили взятку?»
Они делали это с тем веселым задором, с каким повзрослевшие хулиганы, надев повязки дежурных по школе, третируют тех, кто послабее, придираясь ко всякой ерунде.
Потом его отвезли в городской суд, где уже поздно ночью он был ознакомлен с постановлением об избранной для него меры пресечения. Все это время он ругал себя за неосторожность последними словами. Иногда ему начинало казаться, что это сон, что сейчас он проснется и все будет как и должно быть — раннее летнее утро, он в своей комнате, а за стеной его мама, которая всегда вставала раньше и готовила ему завтрак, он смотрит на пробивающееся через занавески солнце и, потягиваясь, думает: «Надо же такому присниться!» Он несколько раз принимался щипать себя то за правую, то за левую руку, но ничего не помогало. Наручники, которые ему надели сразу после того, как исчезла вся пестрая и веселая стайка журналистов, вызывали у него ужас и оторопь, как будто он видел их в первый раз.
Он все время ждал, когда же наконец придет его непосредственный начальник — пожилой уже прокурор межрайонной прокуратуры Александр Сергеевич Кулигин — и как он ему все объяснит. Текст объяснения крутился в голове бессмысленной какофонией наподобие рвущихся из граммофона с испорченной пластинкой давно потерявших свою мелодию диезов и бемолей. Ему сразу, перед первым допросом, дали какого-то адвоката, одного из тех, которого используют, чтобы быстрее оформить всю писанину и не нарушать формальностей. Это был мужчина средних лет, одетый в видавший виды костюм, в растоптанных ботинках коричневого цвета. Оставшись с задержанным один на один и обдавая его дыханием человека с нездоровой печенью, адвокат принялся убеждать следователя во всем повиниться. Взамен он гарантировал подписку о невыезде или, в худшем случае, домашний арест. Бедняга слушал его, не поднимая головы, и вспоминал, сколько раз он говорил те же самые слова, с той же интонацией, и ему становилось тошно от самого себя и от всего происходящего. Пропасть, разверзавшаяся прямо под его ногами, неумолимо, с каждой минутой становилась глубже, и навстречу ему из бездны своими изорванными краями смотрели все ужасы ожидавшей его тюрьмы и позора. Он тер виски пальцами рук, и наручники, которые так никто и не подумал расстегнуть, как будто он был закоренелый серийный убийца, маньяк, на счету которого бесчисленные жертвы, касались его лица, не давая ни на секунду забыть о своем отчаянном положении.
Виктор Павлович Земцов нарочно не скрывал от Сергея Самсонова злую судьбу безымянного следователя, так опрометчиво для себя полезшего в чужой огород.
— Мало ему было простых телогреек?! — задавал он сам себе риторический вопрос, держа в руке пузатую рюмочку с коньяком.
Лимонные дольки, нарезанные тончайшими ломтиками, были слегка припудрены сахарным песком и истекали прозрачным соком, ожидая своего часа. Молодой подполковник с поседевшими за эти сутки висками стоял напротив, боясь сделать лишнее движение. Обращались явно не к нему, и он хранил молчание, ловя каждый жест своего нового хозяина.
* * *
Со временем их отношения стали менее строгими в смысле раболепия одного и всемогущества другого. Отправив приехавших чуть раньше девиц в свой домашний спа, состоявший из уютного хамама и небольшого бассейна плюс неизбежного джакузи с регулируемой температурой, Земцов встретил своего вассала в прихожей все в том же халате. Они поднялись по стеклянной лестнице на один этаж вверх. Этот небольшой кабинет был святая святых для Виктора Павловича, имевшего свой пунктик в вопросах конспирации и личной безопасности.
Массивная дверь с цифровым замком делала его похожим на большой сейф.
Стены, пол и потолок были покрашены белой краской и не имели ни малейшего декора, за которым могло бы притаиться записывающее устройство. Раз или два в неделю его владелец лично проверял все помещение с помощью специальной аппаратуры.
Подполковнику Самсонову пришлось уйти из министерства, после того как чертям удалось прибрать к рукам его боевого товарища и благодетеля. Новый покровитель, высокомерный и безапелляционный, рассчитывал получить от него гораздо больше пользы «на земле», и вот уже несколько лет Сергей успешно применял навыки розыскника, возглавляя ОРБ в одном из московских округов. Служба, в которую он с головой погрузился, вскоре превратилась для него в привычную рутину из «срочных
