Две Веры Блаженной Екатерины - Алёна Митрохина
И глядя в глаза этому ребенку, Катерина вдруг совершенно ясно поняла, как она будет жить дальше.
Ровно через месяц она ушла от мужа и поселилась у тети.
… А меренговый рулет, кстати, оказался самым обыкновенным безе, которое в их компании никто не ел. Хрусткое приторное изделие, прослоенное тягучим сливочным кремом, не спасли даже фрукты и ягоды. Выбросить сладость сразу тетя не решилась, но через несколько дней вынесла эту, украшенную лентами и кружевами, роскошь на ближайшую помойку.
***
Жизнь с Дарием началась так, как будто по-другому быть просто не могло. Когда Пашка привез диван и разразился дурацкой сценой ревности, со дня тетиной смерти прошло сорок дней: дата, традиционно предполагающая поминальный обед хотя бы для родственников. Никакого обеда Катерина, конечно, не приготовила, никого не пригласила — Пашка спутал все планы. Посидели с Дариевыми родителями да и все, кусок в горло не лез. Когда Валентина Сергеевна и Радий Рафаэлович ушли домой, Дарий остался с Катериной. И больше не уходил.
Никакого привыкания друг к другу, узнавания, неловких моментов, неизменно возникающих, когда люди начинают жить вместе, не было и не могло быть. Просто теперь они проводили вместе не только дни, но и ночи, не только разговаривали и смеялись, но и вместе ходили в магазины, вместе ели и вместе спали. Словом, жили так, словно они — семья.
Странно, но это нисколько не смущало Катерину, в конце концов, она не совратила малолетнего, все случилось как бы само собой, по молчаливому согласию обоих. Катерина, не особо искушенная в любовных похождениях, не чувствовала никакого стеснения. И она знала почему.
Все это несерьезно, считала она. Они оба как бы играли, зная, что у их отношений нет будущего, поэтому наслаждались настоящим. Катерина прекрасно понимала, что Дарий рано или поздно захочет того, что дать она ему никогда не сможет — ребенка. Да и разница в возрасте — это весомый довод, он молодой и красивый, у него все впереди, будет семья, жена и дети, как у всех.
Они никогда не говорили о своих чувствах, не клялись друг другу в любви, не требовали объяснений по поводу поздних приходов и чужих телефонных звонков. Катерина не стояла у окна, ожидая припозднившегося Дария, не особо переживала, если он не ночевал дома. Если бы она вдруг узнала, что у Дария есть девушка, то не удивилась, не стала бы ревновать, а только искренне бы порадовалась за него, как радуются за родного и дорогого человека.
Как-то Дарий полушутя-полусерьезно спросил ее, почему она не устраивает сцен и не выясняет отношений, на что она рассмеялась:
— Дарий, — пыталась объяснить ему Катерина, — Дарий, мне сорок лет, даже больше, у нас разница почти пятнадцать лет!
— Ну и что? — не отставал Дарий.
— Дарий, ну какие у нас могут быть отношения, какие сцены? — улыбалась она. — Еще немного и ты захочешь семью, ребенка, захочешь жить, как живут все парни твоего возраста.
— С чего это? — хмыкнул Дарий.
— А с того, что все этого хотят. Всем нужны дети и нормальная жена, желательно ровесница, а еще лучше — моложе, — и, дурашливо коверкая голос, она добавила со старческими интонациями. — Поверь мне, мальчик, я знаю, что говорю!
Но Дарий не поддержал ее шутку, а неожиданно жестко, как во время той давней и единственной их ссоры, ответил:
— И откуда это ТЫ знаешь, чего хочу Я?
Катерине стало неуютно от его реакции, как будто ляпнула что-то неправильное, глупое и некстати, поэтому она быстро свернула этот странный разговор и больше они к нему не возвращались.
— Да он просто тебя любит, причем уже давно, — установила опытная Люська, когда Катерина, не удержавшись, рассказала ей о той ситуации.
Катерина почему-то испугалась:
— Люсь, ты чего? Что значит — любит? Не надо мне этого! Нет-нет-нет!
— Ну, насчет «надо-не надо», это он у тебя не спросит, — с насмешкой ответила Люська и спросила, глядя на Катерину, — ты что, Кать, правда не видишь этого? Или кокетничаешь? Любит, причем давно, всю жизнь, наверное. Мне кажется, все это знают, и тетя твоя знала. А, впрочем, чего с тебя взять, под носом у себя не видишь и в мужиках не разбираешься, блаженная! — махнула рукой Люська и, перевернув над бокалом опустевшую бутылку вина, которую они распивали на Катерининой кухне, принялась считать капли, стекавшие по горлышку, — … два, три, четыре, пять…
— Люсь, ты вообще о чем? При чем тут «кокетничаешь»? — вспыхнула Катерина, которую задели слова подруги.
… шесть, семь, восемь… — на обращая внимания продолжала считать Люська.
— И потом, — выложила главный довод Катерина, — я старше его почти на пятнадцать лет!
— Ну, это еще никого не останавливало, — аргументировала подруга и выжидательно уставилась на бутылочное горлышко, где, переливаясь всеми оттенками красного, задержалась необходимая для непременного исполнения желания («ты что, не знаешь — это ж примета такая, действует сто процентов!») десятая капля вина. Наконец, не выдержав Люськиного гипнотического взгляда, вожделенная капля с легким всплеском булькнула в бокал.
— Десять! — удовлетворенно кивнула Люська и вопросительно посмотрела на подругу. — Кать, давай еще бутылку откроем?
Через три месяца
Катерина зашла домой. На кухне лилась вода, было слышно звяканье тарелок — Дарий мыл посуду и что-то напевал. Катя начала раздеваться, повесила на вешалку плащ и уже сняла один кроссовок, как он появился в прихожей, в фартуке, веселый и довольный.
— О, Кать! А я сегодня рано, вот, решил на кухне прибрать.
— Какой молодец, спасибо, — улыбнулась Катерина.
— Ну, давай, мой руки и будем обедать, — уже из кухни позвал Дарий.
— Да, кстати, — снова появляясь перед Катериной, проговорил он. — У меня тут белковый коктейль закончился, а покупать смысла нет, дома у родителей полно. Так я там у тебя в дальнем шкафу, в самом углу, нашел спортивную смесь, шоколадную. Слушай, сколько лет она у тебя уже стоит? На коробке дата затерлась, я попробовал — очень странный вкус. Как пыль что ли, или как пепел…
Екатерина, перестав снимать второй кроссовок, на секунду замерла и подняла на Дария ставшее неестественно-бледным лицо.
— Ч-ч-что ты сделал? — заикаясь, спросила она. — П-п-попробовал?
— Ну да, — охотно ответил Дарий. — Развел с молоком в шейкере. Но это фигня какая-то, Кать! Сколько лет-то этому составу?
— Шестьдесят шесть, — со стоном прошептала Катя.
— А? Что ты сказала? — переспросил Дарий.
— Я говорю, ты куда коробку дел? — чуть громче отозвалась Катерина.
— Да в мусорку выбросил, ну то есть в мусоропровод.
Как была, в одном
