Снег Энцелада - Эдуард Николаевич Веркин
Ответа, разумеется, я не придумал, так и уснул. А проснувшись, с удовольствием отметил, что мне действительно все равно. На кепку, на того, кто мне эту кепку послал, на Чагинск и на все остальное, иногда я чувствую хорошее настроение с утра, на третий день было как раз такое.
Я поднялся с дивана и решил заварить пуэр: состояние было как раз для пуэра, умеренный оптимизм и твердая вера в себя. Выходные начались. Вчерашний день я потратил… непонятно на что и совершенно бездарно. Сегодня буду умнее.
Нагрел воду, забросил в банку чайную таблетку. Пуэр распустил крылья. Я зевнул, достал кепку из коробки и положил на подоконник. Я помнил эту кепку. Костя. На фотографии Костя в такой же. Возможно, что в этой самой. Эта кепка была на нем в день исчезновения. Ее нашел в лесу… чучельник… фамилию так и не мог вспомнить, в его машине было полно чучел птиц, мы тогда, помнится, неслабо обделались.
Чучельник. Стратегический персонаж провинциальных хорроров — сначала делает чучело из любимого хомячка, потом из любимой мамочки, потом не дала одноклассница и пришел ее черед, классика. Чучельник, одноглазая старуха, директор краеведческого музея, полуденный дед. Мажьте мажло, господа. Много мелких крапивных чиновников. Сатрапейро Передонов приближается сюда.
Смешно.
Телефон предлагал подборку нового.
«Дебилы в автосервисе».
«Принц Валиант: записки муравья-эмигранта».
«Трансгуманизм и трансгуманисты».
Посмотрел трансгуманистов. Ультрафиолетовые лампы — мощное средство борьбы с самоубийствами, чипирование — панацея от одиночества, НПВС — путь снижения мирового страдания. В этой идее что-то было, мне понравилось — диклофенак как меч Михаила, нимесулид как копье Георгия, ибупрофен пресечет торжествующую поступь хаоса. Я взял трансгуманистов на заметку. Чипироваться, поставить ортофен, жить безмятежно…
Безмятежно не получалось.
Кепка.
На внутренней стороне несколько бурых пятен. Кровь. Предположительно убийцы. Кажется, Федор говорил, что тогда выделили ДНК, во всяком случае собирались. И что это нам дает?
Ничего.
Лично мне это не дает ничего. Потому что лично мне насрать. Пуэр заварился. Хороший, торфяной, с выраженным дымком. Я не удержался, достал из шкафа бутылку «Лафройга», капнул в банку для усиления землистости.
Пуэр зашел как надо. Я лежал на диване, прислушиваясь к ощущениям. Дай, фройг, на счастье лапу мне; хорошо, я спустился во двор отеля и уделил пятнадцать минут интенсивному воркауту: подтягивался, делал выход силой и подъем переворотом, затем отправился поплавать.
Я плавал час, а когда выбрался на берег, собаки уже разбрелись, из этих собак получились бы паршивые, жалкие чучела… завтрак. Я наплавал изрядный аппетит, слегка замерз и энергичным бегом направился в отель.
В столовой сидели кое-какие отдыхающие, ели оладьи и рисовую кашу. Блондинка Катя продолжала настойчиво реабилитироваться в моих глазах — разместила за столиком возле розовых кустов, подала двойную порцию кизилового варенья и свежие сырники, а кофе принесла из машины, а не из кофеварки. Я оценил. После завтрака позвоню в агентство, занимающееся сафари, закажу тропу к источникам на двух человек плюс три ночи в эко-коттеджах «Плеяды», в них прозрачный потолок, спишь под звездами.
Я отхлебнул кофе и взялся за сырники.
С сырниками дело обстояло неплохо. Прожарка нужной глубины, не пересушенные, сочные, с заметными нотками ванили и ощутимой пряностью корицы. Творог правильный, крупяной, с требуемым балансом кислоты. Корочка слегка хрустящая, толстая и аппетитная.
Варенье этого года, концентрированное, но не вязкое, натуральный аромат ягод ощущается плотно. Сами ягоды не вываренные, консистенция упругая, косточки не удалили, что придает сиропу легкий ореховый оттенок. Все-таки сочетание идеальное — жареный творог и терпкий кизил. Но рецепт можно улучшить, достаточно взять зерновой творог в сливках и немного сулугуни, это структурирует массу и одновременно придаст ей нежности и остроты. А кизиловое варенье подавать не отдельно, а добавить прямо в сковородку перед готовностью. Едва сахар начнет карамелизоваться, пропитать сиропом корочку сырников, что позволит создать гармонию.
Сырники хороши, теперь Черногория. Решил, что не стоит пока занимать этим голову. Через пару дней позвоню, узнаю получше, это наверняка решаемо. А если не решаемо, плевать на Черногорию, есть Испания. Есть Португалия. Новая Зеландия…
В столовую пожаловал вредный мальчишка и принялся громко заказывать яичницу с сухарями и сыром, но чтобы сыр был не натертый, как в чебуречной через дорогу, а нарезан тонкими пластинками, а сухари должны быть настоящие, а не из пакетика; моя блондинка терпела. Терпеливость — достойное качество, терпеливый всегда получает свою порцию сырников. Кстати, о сырниках — я подумал — не заказать ли мне еще, но тут позвонил Луценко: Витя, тут такое дело…
Голос у Луценко был совсем вчерашний, с таким голосом пытаются впарить кредитную карту или обслуживание пластиковых окон, поэтому я поинтересовался:
— Поспел кокос в далеком Катманду? Предлагаешь фрахтовать каботажку?
— Нет, Витя, все гораздо интереснее.
Луценко сделал хорошо знакомую мне интригующую паузу и сообщил:
— Верхне-Вичугская фабрика рабочей одежды.
О да. Я так и знал. Вичугская фабрика рабочей одежды, Муромский завод раздвижных вышек, Мантуровские смолокурки, милая сердцу индустрия Родины.
— Предлагаешь купить?
— Нет, не в том смысле. Позвонили и просили организовать небольшую выставку.
В принципе, интересно. Рабочая одежда — перспективное направление, не то чтобы золотое дно, но свой лоскут имеют.
— Ребята планируют осваивать южный регион, — пояснил Луценко. — Видят пробную выставку-продажу в июле у нас — в Новороссийске и дальше по побережью. По-моему, неплохое предложение.
— В июле? Не рано?
— У них склады затоварены. Я озвучил условия, они вроде согласны.
— Ну и отлично. Займись этим, Миш. Все как обычно, договор, предоплата, сам же знаешь. Я хочу на пару дней отъехать…
— Погоди, Вить, — Луценко кисло вдохнул. — Тут еще не все.
Голос у Луценко поменялся, стал кислым и вредным, таким ни о чем хорошем не извещают.
— Ну?
— Короче, Витя, зожники, похоже, соскакивают, — сказал Луценко.
Так.
— Подробнее.
— А что подробнее? Позвонил этот… их… Артур Треуглов, ну, помнишь? Сказал, что отменяют конвенцию.
— То есть?
— То есть отменяют. Что-то у них там мимо срослось, не знаю.
Дерьмо. Вот это уже самое настоящее. Восьмиэтажное с надстройкой. Мягко говоря, не вовремя. А мне Треуглов показался вменяемым человеком. Нельзя доверять зожникам, много раз в этом убеждался. Зожник каждую секунду отрицает себя настоящего и устремляется к себе улучшенному, перманентная фрустрация, недоверчивость, обсессивно-компульсивный синдром, срыв обязательств.
— Просят вернуть деньги, — повторил Луценко.
И еще дерьмовее.
— Но ты
