Аминазиновые сны, или В поисках смерти - Изольда Алмазова
– Да жизнь постепенно добивала меня, вот я и решила все прекратить, – ответила Анна Яковлевна, раскладывая в тумбочке туалетные принадлежности. Потом она выудила из пакета какую-то книгу и, приняв горизонтально положение, начала читать, бесшумно перелистывая страницы.
Обитательницы седьмой палаты догадались, что новые вопросы неуместны, но в это время в палату вошла Полина. Она поздоровалась с новенькой и удивленно спросила:
– А что вы читаете?
– Стендаля «Красное и черное», – не выказывая раздражения, ответила Власова и положила раскрытую книгу на окно.
– Да, я знаю такого автора! – почти обрадовалась Полина. – Я знаете ли сама по специальности музыкант, но еще закончила и исторический факультет нашего педагогического университета, как и Кристинка. Кристина, правда, лингвист.
Лаврентьева согласно кивнула и задала волновавший ее вопрос:
– А как у вас оказалась здесь книга? Вы что, сами сюда приехали?
– Да.
– Добровольно? – встрепенулась Лялькина, которая до недавнего времени спала, или делала вид что спит. И, повернувшись на бок в сторону Власовой, с сомнением в голосе констатировала: – В дурку никто добровольно не попадает.
– Ну… я, наверное, особый случай, – печально улыбнулась Анна Яковлевна. – Когда дочь приехала навестить меня и застала с порезанными руками, то сразу же хотела вызвать скорую. Я сначала планировала решить вопрос по-другому. Мой близкий друг хирург и мог зашить мне руки дома. Но потом мы с дочерью посидели, поговорили, попили чайку, и я решила все же ехать сюда. Мне была нужна помощь специалиста. Я собрала вещи, и мы вызвали скорую. И вот я здесь, с вами.
– Напрасно вы сюда приехали, – встряла Маша. – Здесь сущий ад.
– Что делать… Мы сами выбрали путь сюда. Не так ли, девочки?
Полная Наташа мотнула кудряшками в знак согласия и в палате воцарилась тишина. Спустя какое-то время Власова вновь уткнулась в книгу, но неугомонная Полина решила побольше узнать о новой пациентке лечебницы.
– Простите, Анна, не знаю вашего отчества, а кто вы по специальности?
Власова вновь отложила книгу и так же спокойно ответила:
– Я преподаю философию в техническом вузе.
– Вот это да! – присвистнула Вера. – Историк у нас есть, англичанка есть, библиотекарша есть, – женщина указала головой на Ольгу, которая постоянно лежала на левом боку, подперев голову рукой. – Теперь вот и философ в нас есть. Здорово! Я буду называть вас Философиня, чтобы не путать с Анькой вихрастой.
– Я не возражаю, – легко согласилась Власова и спросила: – А кто все остальные?
– А все остальные, – засмеялась в голос Вера, – шизофренички и алкоголички!
– И жертвы медицинских ошибок, – тихо добавила Наташа. – Вот я, например, одна из них. Да еще Лариса. Но она все время молчит и не разговаривает ни с кем, кроме врача.
– А я вот не больная, – громче всех выступила Оксана. – Мне и лекарств никаких не дают, а только температуру измеряют.
– Так почему ты здесь? – удивилась Власова.
– Потому, – огрызнулась девочка и уставилась в потолок.
– А я монахиня, – серьезно доложила Алиса.
– А тебе, монашка ты наша, детей что ли ветром надуло? – ехидно подковырнула Нетребскую Вера.
– Так я до монастыря замужем была. И у моих детей есть отец – мой муж. А сюда меня привезли из-за него. Собственно, он забрал меня из монастыря. Но я все равно считаю себя монахиней, – сбивчиво и несвязно вновь заговорила Алиса, пропуская мимо ушей слова Нежиной. – И на окне моя иконка стоит. А вы знаете, что здесь недалеко находится храм Серафима Саровского? Мы время определяем по звону его колоколов. Когда они звонят к заутрене мы знаем, что начался новый день. А как вы относитесь к религии?
– Извините, но на эту тему я дискуссировать не буду, – мягко ответила Философиня, пристально вглядываясь в лицо Алисы.
– Почему это? – процедила сквозь зубы она.
– Потому что здесь это неуместно, да и желания говорить на эту тему у меня нет, – несколько резковато ответила Анна Яковлевна.
Алиса обидчиво надула красиво очерченные бледные губы и резко вскочила с кровати. Она почти выбежала из палаты, но вернулась назад минут через пятнадцать-двадцать. Неожиданно для Власовой все женщины, находящиеся в палате, дружно и весело засмеялись. Создавалось впечатление, что увиденную ими сейчас картину временные постоялицы психушки наблюдали уже неоднократно. Алиса была одета в черные толстые колготки, ботинки со шнуровкой и бесформенный голубой свитер, поблекший от многочисленных стирок.
– Ого! Вот это номер! Опять вырядилась! – от души расхохоталась Света, маленькая рыженькая женщина с большими зелеными глазами, в обрамлении густых рыжих ресниц. – Где отхватила вещички на сей раз?
Женщины уже просто валялись на кроватях от смеха. Но в то же время они с интересом наблюдали за довольной Алисой, нетерпеливо ожидая как та объяснит свой новый образ на сей раз.
– Я покопалась в шкафу у Петровны, – сообщила странная больная и покружилась, показывая свой наряд. Но потом, пошатнувшись, вцепилась рукой за спинку кровати.
– Гляди, не грохнись от радости, – сквозь смех, выговорила Лялька. – И где это твой халат и ночнушка?
– На полу возле шкафа, – честно призналась Алиса и серьезно сообщила: – Мне, может, холодно в драной рубашке. Грудь вылезает в дырку.
– Так ты же сама эту дырку и сделала, – захлебываясь от хохота встряла Наташа.
– Нет, это не я. Она такой была, – промямлила Алиса.
– У тебя совсем крыша поехала, – покачала головой Кристина.
– Иди-ка ты, Алиска, переоденься, а то получишь от сестер по первое число, – уверенно заговорила Вера. – Анисимовна на смене, да и Васильевна сегодня злая как черт знает кто. Если ты попадешься ей на глаза в этом наряде, то она снимет с тебя три шкуры за твое очередное переодевание. Уж она-то точно припомнит тебе и хлеб на батареях, и тряпочки твои бесконечные. И аминазин тебе обеспечен.
– Не пугай меня, Верка, – пролепетала несчастная монашка.
– Девочки, не ругайтесь, – тихо проговорила Надя. – Я не люблю, когда вы спорите. У меня настроение сразу портится.
– А мы и не ругаемся, – огрызнулась Вера, с жалостью поглядывая на Алису, которая поглаживая руками свитер, стояла возле своей кровати, пытаясь сообразить, что ей делать дальше.
– Имела я их в виду, – с каким-то странным озорством вдруг выдала Нетребская и не к месту высказалась: – Я должна сегодня выглядеть прилично. А вдруг муж приедет? У нас должен состояться очень серьезный разговор. И я буду решать разводиться с ним или нет.
– Да он же к тебе за все это время ни разу не приезжал, – выдала с потрохами бедную сумасшедшую, вошедшая в палату Нина Артемьева. Она притормозила у стены и прислонившись к ней, сложила руки на
