Андрей Курков - Милый друг, товарищ покойника
30
День спустя в тишину моей квартиры ворвался телефонный звонок.
За окном снова шел снег.
Часы показывали четверть первого.
Я сидел в кресле возле телефона и читал чужие письма - "Переписку Маяковского и Лили Брик". Искал в них любовь и романтику, а находил лишь игривую дурашливость.
Телефонная трель заставила меня вздрогнуть. К этому времени мое отношение к одиночеству окончательно изменилось, да и само "вынужденное одиночество" превратилось для меня в почти добровольное уединение.
Не отвлекаясь от любви Маяковского и Лили Брик, я поднял трубку.
- Алло? Это Толя? - спросил знакомый женский голос.
- Да, - ответил я.
- Это Марина, жена Кости... Я хотела еще раз извиниться за тот вечер. Как вы добрались домой?
- Хорошо, без приключений...
- Слава богу! Я так переживала... Вы знаете, я чувствую себя такой виноватой перед вами... Скажите, у вас сегодня вечером есть время?
Я весь напрягся в ожидании какой-нибудь новой просьбы о помощи. Лишь бы только снова не сидеть с ребенком!
- Да... - ответил я.
- Приходите на ужин... часам к семи.
Напряжение отпустило меня и я с облегчением выдохнул:
- Спасибо, приду.
Телефонный разговор отвлек меня от Маяковского и Лили Брик. Я бросил книгу на диван и пошел на кухню пить кофе.
Крепкий кофе "в прикуску" с заоконным, летящим по косой линии снегом. Биология и геометрия жизни, разделенные прозрачным стеклом. Два пространства, одно из которых - замкнуто и превращено в отдельный мир, отрезанный от природы. Мой собственный мир, не душевный, а совершенно физический. Просто среда моего обитания. И я сам решаю когда и сколько свежего воздуха пустить в эту среду, когда удлиннить световой день с помощью электричества или укоротить его, закрыв окна занавесом. Власть над замкнутым пространством - источник временной радости, мимолетного "чувства глубокого удовлетворения". Власть языка над чашкой кофе - кофейную горечь надо подсластить, и рука услужливо берет ложечку сахара, а глаза строго следят: не слишком ли много сахара, может надо только полложечки? Незаметная, неосознанная игра, сопровождающая любое движение, любое желание. Собственно, само желание - уже проявление власти. Отсюда возникло немало своеобразных истин, вроде: "Желание женщины - закон", "клиент (то есть тот, кто чего-то желает) всегда прав". Мир построен желаниями, в том числе и одним из самых важных желаний - желанием подчиняться. Мне кажется, что я понимаю, как возникло это желание. Все началось с женщины...
Я вспомнил о своей жене. Она ушла от меня потому, что я отказался ей подчиняться. Это подчинение не приносило мне радость и в конце концов она нашла человека, восстановившего своим подчинением гармонию ее жизни. Я был рад за нее. За себя, за свое освобождение. Но будучи по своему характеру человеком мягким, я очень переживал свое одиночество, переживал отсутствие той женщины, которой я буду подчиняться незаметно для себя самого. Так всегда переживал русский народ отсутствие доброго царя. Я представлял себе эту женщину мягкой, ласковой и достаточно умной, чтобы сделать мое подчинение ее желаниям моим же источником радости и удовольствия.
И вот одиночество утратило свою тягостность, превратилось в уединение, а уединение - издавна любимое монахами состояние - способствует размышлениям и самоусовершенствованию. Правда, самоусовершенствоваться я не собирался, я был из той категории людей, которые предпочитают, чтобы их учила жизнь. А вот размышлять мне действительно нравилось.
А за окном летел снег.
Я пил кофе и продолжал размышлять о природе желаний, радуясь неожиданным выводам, словно эти выводы доказывали неординарность моего ума.
31
Вечером я ехал к Марине. Настроение было приподнятым. Мне попался полупустой трамвай, я сидел и наблюдал проносящийся мимо зимний город, город, в котором я бы с удовольствием родился еще раз, не боясь повторить ошибки предыдущей жизни. На душе было необычайно легко. В самом воздухе я ощущал приближение праздника, словно действительно вез меня трамвай на какой-нибудь уличный карнавал или хотя бы на наше отечественное "Народное Гуляние".
Приближался конец года и сегодняшнее приглашение на ужин воспринималось, как начало целой серии праздников, логично переходящих в новогоднее застолье.
- Было бы красиво прийти с цветами, - подумал я, зная, что цветы по дороге купить негде.
Марина встретила меня улыбкой. Под вешалкой меня уже ждали тапочки, в которые я переобулся.
Стол был накрыт в первой комнате. Ничего похожего на романтический ужин. Никаких подсвечников на столе. Аккуратная сервировка, нарезанные колбаса и сыр. Горячее еще на кухне, а бутылка красного вина уже здесь, но еще не открыта - ждет меня.
Я заметил вдруг отсутствие детской кроватки. Марина вышла на кухню и я из любопытства заглянул в спальню - кроватка теперь стояла там.
Промелькнула странная мысль, будто я в гостях у Кости, а не у Марины. Просто пока он где-то задерживается, но мы решили его не ждать. И тут же в сознании каким-то импульсом возникло ощущение вины. И спровоцированная этим ощущением мысль спросила: "Как ты можешь приходить в разрушенный тобою дом?" Но я не испугался этого вопроса, словно был у меня сильный психологический иммунитет. Я просто вспомнил, что исполняю долг.
В этот момент в комнату зашла Марина. Она поставила на стол большое блюдо с битками и варенной картошкой.
- Ой! Хлеб! - вспомнила она.
- Я нарежу! - твердо прозвучал мой голос и я последовал за ней на кухню.
Потом она нашла штопор и я открыл вино. Разлил по бокалам. Мы уселись за стол. Я взял бокал в руку и тут мною овладело смятение - ситуация требовала тост, а мне вдруг показалось, что произносить тост в этой квартире неуместно, так же неуместно, как шутить на похоронах. И мой взгляд опять пробежался по стенам в поиске доказательств траура, какой-нибудь черной ленточки, фотографии... Я вспомнил, как уже безуспешно искал здесь фотографию Кости. И снова возникло ощущение, что он жив и сейчас придет. Недаром Марина называет до сих пор себя женой Кости, а не его вдовой. Я держал бокал навесу и чувствовал, как дрожит моя рука. А Марина смотрела на меня как-то странно, и тоже держала в руке бокал с вином. Наконец она сказала:
- Ну, за приближение Нового Года!
И я с радостью поддержал этот тост, мы чокнулись и звон хрусталя оживил тишину квартиры, снял мое напряжение.
- Поставить музыку? - спросила Марина, подождав, пока я допью вино.
Я кивнул. Она принесла из спальни кассетник. Включила. Зазвучал легкий джаз.
- Годится? - она посмотрела на меня с услужливостью во взгляде.
- Да.
Я чувствовал, что она хочет говорить, но сам никак не мог начать разговор. Есть в полной тишине тоже было неприятно, в этом было что-то траурное, что-то от поминок. Я снова налил вина - это было самым легким заполнением паузы.
- За то, чтобы все плохое осталось в этом году, а все хорошее перешло в новый год! - произнес я тост и тут же подумал, что понимать его можно по-всякому.
Но Марина кивнула, улыбнулась. Отпила из бокала.
- Не дай бог, чтобы этот год когда-нибудь повторился... - выдохнула она, но на лице присутствовала улыбка.
- Я тоже жду, когда этот год закончится. - Признался я. - Это был самый худший год в моей жизни, - продолжил я и осекся. Посмотрел на Марину, испугавшись вдруг ее возможных расспросов.
Но Марина только улыбалась и думала о чем-то своем. Ее улыбка была тихой и уставшей и я решил, что именно эта улыбка очень подходит ее лицу.
- Я так привыкла в последнее время к тишине, - заговорила Марина. - А сначала, когда Кости не стало, я думала, что сойду из-за нее с ума. Целую неделю звонил телефон, спрашивали: что случилось, что я знаю... А потом как отрезало. И тишина... Я в этой тишине поумнела... Сначала плакала, а потом думаю - это же не я умерла! Я же жива!.. Убрала весь траур к чертям, все фото... Уходя - уходи... Мертвый должен быть добрым, что ли, к живым... Он не должен постоянно напоминать о себе... Вы извините, что я так о Косте... Вы его знали... Давайте на "ты"?
- Давай, - сказал я.
- Налей еще, - попросила Марина. И тут же заговорила дальше, даже не глядя на вновь наполненный бокал. - Понимаешь, мне кажется, что я давно уже одна... Костя... Он постоянно пропадал, мотался по своим делам то в Крым, то в Москву. Он ведь в следующем году собирался в университет на юридический поступать. Говорил, что все договорено и все экзамены - чистая формальность. Обещал, что как только начнет учиться - всю свою торговлю бросит и будет дома сидеть, мне с Мишей помогать... денег он на несколько лет вперед заработал...
- Какую торговлю он собирался бросать? - подумал я. И тут до меня дошло, что Марина ничего о своем муже не знала. Да и это было совершенно естественно. Она знала одного Костю, а меня жизнь столкнула с совсем другим. Правда, в результате погибли оба...
- ...но его уже нет, а мне надо жить, надо растить Мишку... говорила Марина.
