Марк Колосов - Люди и подвиги (Рассказы)

Военная служба на Камчатке тем интересна, что разнообразна: сегодня ты патруль, смотришь город, людей, завтра-в карауле, послезавтра — в порту, на разгрузке парохода.

Моей патрульной группе предстояло шагать до хлебозавода и обратно. Дорога шла мимо кладбища, затем мимо молодежного с-бщежития, где жили девушки — работницы хлебозавода и рыоачки из порта. К ним частенько заглядывали солдаты и гражданские пареньки. Бывали и драки.

Нам достался "горячий объект", как выразился комендант.

Победав я снова направился по маршруту.

В 22.00 заходим в общежитие.

Большая комната. Посреди стол. В воздухе дым. Молодой солдат сидит на табуретке. Рядом-рослая, красивая девушка.

Проверяем документы у солдата. В увольнительной записке сказано, что он уволен до 22.00.

— Товарищ солдат, идите немедленно в часть!

Солдат одевается.

Вы хоть сами-то останьтесь, — шутит девушка. — А то вот возьму да не отдам парня!

И она встает, рослая, плечистая, с крепкими руками.

Мы, тепло простившись с нею, уходим.

Идем по темной улице, а перед глазами у меня комната общежития и эта девушка, которую мне почему-то жаль.

* * *

Морской порт. Огромные склады. Алеют флажки на портальных кранах. Снуют по дороге грузовики.

У пирса грузовые суда, еще дальше на рейде маячит пассажирское судно: ждет, когда можно будет пришвартоваться. Светятся огоньки на мачтах кораблей, в окнах домов, у складов. Город отходит к сну, но в порту кипит жизнь.

Мы разгружаем ящики с продовольствием.

Кран поднимает сетку с ящиками. "Майна! Майна!" — доносится голос, и сетка, дернувшись, опускается к земле, здесь ее мы и подхватываем.

На ящиках написано: "Не кантовать! Осторожно!"

Подумаешь, не кантовать, кантуй, хлопцы, работа быстрее пойдет! восклицает Котик.

Подзываю его и делаю ему предупреждение, ин стоит, опустив голову.

Вторую ночь подряд не спим.

— Разрешите перекур сделать, товарищ лейтенант? — спрашивает сержант Котельников.

— Перекур десять минут!

Котик, закуривая, шутит:

— Молитва солдата: упаси меня, господи, от подъема раннего, от отбоя позднего, от рюмки с недовесом и от старшины Рамзеса.

Солдаты смеются, Они любят Котика за его веселый нрав, но осуждают за лень.

Сам Котик признается:

— Лень раньше меня родилась!

Незаметно прошло время, уже два часа ночи.

Мне хочется спать, голова тяжелеет, ноги не идут, но я знаю, что если уйду отсюда, солдаты тоже улягутся спать.

Превозмогая сонливость, кричу:

— Кончай перекур!

Понимаю, что люди устали, беру ящик и вместе с Котиком кладу в штабель.

Один, второй, третий. Котик работает энергично. Озорно посматривая на меня, говорит с участием:

— Вы, товарищ лейтенант, приберегите силы для жинки. Она вас ждет небось. Уж мы сами ящики разгрузим. — И добавляет:- Здесь наш демобилизованный сержант Миль работает грузчиком.

— Ну и как-доволен?

— Доволен, он и получает прилично! Здесь платят хорошо, а общежитие-бесплатно. Правда, тут спирт везде продают, можно без последних штанов остаться и домой не уехать!

— Миль, тот не пьет, но в карты здорово режется, чуть не всех здесь обыграл! — говорит Котельников.

Я направился к дежурному. Вернулся — Котика нет!

— А где же Котик? — спрашиваю сержанта.

— Пошел к Милю, наверно.

— А разрешение он у вас спрашивал?

— Нет!

— Разыщите его! — приказал я и другим тоном добавил: — Что же вы, хлопцы, с Котиком думаете делать? Вы работаете, а он шатается!

Прошел час, пока появился Котельников и захмелевший Котик.

— Где был?

— У Миля, товарищ лейтенайт! — заплетающимся языком начал Котик.

— Перекур десять минут. С вами. Котик, будут товарищи говорить! объявил я и пошел к пирсу,

Часы показывали четыре утра. Светлело. Уже были видны сияуэты судов, словно спящих далеко на рейде.

С моря подул свежий ветер.

"Что же мне делать с Котиком?"

Я знал, что заветной мечтой его было стать шофером, но на курсы шоферов посылали только лучших солдат.

"Заинтересовать человека!" — мелькнула в голове мысль.

Десять минут прошло. Иду к солдатам.

— Рядовой Котик! — позвал я. — На курсы шоферов хотите?

Кйтик посмотрел на меня с недоверием:

— Да вы меня не пошлете, я знаю!

— А если пошлю?

— Да не пошлете!

Пошлю, если грехи свои не молитвой замолишь, а делами!

Вот тогда и пошлю.

Глаза Котика сверкнули.

— Ну, так как служить-то будем дальше? Это я говорю для перспективы твоей. А вообще-то служить надо при всех случаях хорошо. Ведь не мне служишь и не комбату.

— Я понимаю! — потупившись проговорил Котик.

Ладно, посмотрим. А за сегодняшний поступок два наряда вне очереди!

— Слушаюсь, товарищ лейтенант! — и Котик бойким шагом пошел к товарищам.

Заревели утренние гудки. Идут на работу люди. А мы поедем отдыхать.

"Скорее спать!" — единственное желание. Машины катят нас по просыпающемуся городу. Поднимается солнце.

Приятно прийти домой усталым, с ощущением полезности своего труда.

Дома тепло. Надя готовит завтрак. Но есть не хочется. Скорее спать!

Засыпая, вижу огромный, ползущий вверх портальный кран, в ушах звенят гудки пароходов.

Вспоминаются слова Котика: "Вам хорошо, товарищ лейтенант, вы придете домой, с жинкой согреетесь, а нам на жесткую койку!

Эх, когда меня Маруся прижмет?!"

* * *

Зима на Камчатке наступает в два дня. Дороги засыпает снегом.

Расчищать дорогу надо всю зиму, пока снег. Больше снега, больше кидать. В результате дорога напоминает узкий тоннель без крыши.

Папаха Ворожейкина показалась и тут.

— Ну как, хлопцы, не надоела вам еще лопата русская, образца 1898 года? — спросил он Котика.

— Солдату не привыкать к лопате, товарищ полковник!

— А я вас обрадовать хочу: к нам поступили новые снегоочистители. Завтра один будет на дороге проходить испытание. А нука, покажи лопату! полковник взял ее у Котика. — Да она штыковая! Разве ею можно снег чистить? Товарищ лейтенант! — обратился полковник Ворожейкин ко мне. Замените лопаты штыковые на совковые!

— Не хватает их, товарищ полковник!

— А на складе были?

— Нет там!

— Зампохоза ко мне!

Явился зампохоз.

— Как, товарищ интендант, есть у вас на складе совковые лопаты?

— Только НЗ, товарищ полковник!

— Выдайте!

Дует норд-ост. Мокрые снежинки колют щеки, забиваются в уши, щекочут ноздри. Кругом темно. Мы выехали на зимние учения и заняли высотку. Я получил задачу от командира батареи:

проложить двухпроводную связь между огневой позицией и наблюдательным пунктом.

— Смотри, людей поодиночке не пускай! — напутствовал меня комбат Ардамасцев. — Сам иди с отделением связи. Когда связь проложите, займешься разведкой.

Задача поставлена, и как неохота выходить из теплой обжитой палатки, где трещат дрова в печке и сидит комбат за картой, покуривая трубку.

Выхожу, ветер сбивает с ног, но иду в палатку связистов.

Они тоже используют каждую свободную минуту: кто прикорнул, кто воротничок пришивает, кто жует сухарь. Печка урчит, на ней котелок со снегом — будет кипяток, значит, и чай будет!

Сейчас я скажу им, что надо идти прокладывать связь. Я заранее знаю, что подумает и скажет каждый из них. Мне жаль выводить их в такую пургу, но таков приказ.

Я сажусь у печки, закуриваю цигарку из моршанской махры, дым идет под потолок. Эх, черт, до чего приятно! А за палаткой воет пурга.

Солдаты чуют: раз я долго молчу, значит, что-то скажу неприятное.

— Ну, вот что, хлопцы, получил приказ, проложить связь с КНП на огневую.

— В такую погоду!.. Куда там!.. — начал, как всегда, Котик.

На то ты и солдат? — строго оборвал его сержант Котельников. — . А связь мотать-дело привычное.

Люди зашевелились.

— Тянуть будем через дорогу, а потом на озеро. Идти всем вместе, никому не отставать?

Солдаты и сами знают, что в одиночку в пургу ходить нельзя.

Выходим по одному, строимся в колонну, друг за другом, и марш. Так, гуськом, идти лучше, правда, первому достается.

Волей-неволей, а первым пришлось идти мне. Я отвечаю за людей, на меня они смотрят. Последним идет Котельников. Он должен смотреть за людьми, чтобы никто не отстал, я же прокладываю курс.

Снежная буря сбивает с ног, крушит, обжигает. Требуется огромное усилие, чтобы сохранить равновесие и отражать неистовый натиск снега и ветра. Все круто смешалось: лютый холод, шквал, вой. Ни земли, ни неба-кромешный хаос. Пробиваемся на дорогу, ее узнали по буграм, самой дороги не видно. Ноги проваливаются в рыхлый снег. С трудом вытягиваем их и меряем и меряем снежное пространство.

Котик шел вначале легко, а сейчас согнулся, приуныл. Катушки тяжело повисли на плечах. Но он, хоть и ворчит, а дело делает: