Игорь Свинаренко - Москва за океаном
Вниманию тех, кто усмехается при словах sexual harrasment: Однажды в Москве был пойман сексуальный маньяк. Он цинично терроризировал продавщицу в супермаркете.
А именно: в видеокамеру, которая подсматривает, чтоб чего не украли, он показал, как записано в протоколе, private parts (интимные части тела). Как всякая порядочная женщина, оскорбленная продавщица вызвала полицию. И та через три минуты уже была, конечно, на месте преступления. Преступника взяли с поличным, то есть с тем, что он преступно предъявлял. Легко догадаться, что он отпирался. Но Рогато только усмехнулся и вытащил из камеры пленку — все ж писалось! "Ну и что, — говорит пойманный. — Надо еще доказать, что "приватная часть" — моя!" Рогато и тут знал, что сказать: на видеопленке отчетливо была видна такая неопровержимая улика, как результат обрезания. Маньяку прокрутили это маленькое порнографическое кино, пригрозили экспертизой, и он сознался… Сейчас отбывает наказание условно. В рамках отбывания он выполняет общественные работы, метет, например, улицы.
Потом еще, конечно, не удается до конца изжить такое вредное явление, как пьяная езда. Или, говоря по-полицейски, управление под влиянием. Как поймали кого, опять протокол писать. Виновных судят, штрафуют, отправляют на занятия в школу, где учат за рулем не пить. Там, к примеру, учат, что в глазу насчитывается шесть мускулов, от водки они расслабляются, и тут уж пиши пропало.
Однако из пьяной езды полиция извлекает немалую выгоду. Чтоб брать штраф наличными, без бумаг — нет, такого не бывает. Этим тут гордятся, но забывают сказать, что лет двадцать назад все было, как у нас сегодня…
А выгода такая: вербуют пойманных. В осведомители. Рогато завербовал 50 человек уже! И это не предел.
— У некоторых моих подчиненных и побольше есть!
Да… Помножим 50 на 7, выйдет 350, то есть каждый второй взрослый москвич — стукач. Отбросим малопьющих женщин, которых практически никогда не привлекают, и увидим, что все москвичи — стукачи… Вот они сидят в баре, пьют, дружат — а потом закладывают друг друга?
Хотите, чтоб у нас так было?
Хотя, впрочем, у нас так уже было…
Глава 9. Дядя Дэвид с московской каланчи
В числе главных московских достопримечательностей — добровольная пожарная команда. Она не только украшает все местные праздники и парады сверкающими красными машинами, но и дает тихим законопослушным жителям глухой провинции чувствовать себя героями… А про служение обществу, или, по-американски говоря, своему community, и говорить нечего.
Пожарка размещается на Main Street, там яркая вывеска, а часто из гаража торчит пара-тройка пожарных машин. Они так сверкают красным импортным лаком и нецарапаным никелем, будто только что с заводского конвейера… Или скорее с прилавка "Детского мира" — мы-то привыкли, что пожарная машина, она главным образом ведь бывает игрушечная.
Пожарка — это гараж с подсобками и еще пара комнаток для личного состава, который весь сплошь добровольный. Профессионалы в Америке, конечно, бывают, но только в больших городах. А большая часть страны еще не сгорела лишь по доброте и отзывчивости добровольцев, пожарных общественников.
Обычный будний день… В дежурке сидят пять молодых людей призывного возраста, пьют кока-колу и смотрят видак. Всего их в команде пятьдесят, дежурят по очереди. Если пожар, остальных вызовут по пейджерам. И они примчатся, все бросив, днем или ночью.
Правда, пожаров уж семь лет как не было в Москве.
Зато последний был настолько страшен и суров и производил впечатление настолько бесчеловечное, что многие не выдержали и ушли из пожарки.
Тогда два мальчика погибли на пожаре, братья — десяти и двенадцати лет. Случился он из-за проводки, ночью, все были дома. Одного только ребенка спасли, четырнадцати лет, он вылез на крышу из окна. А те двое погибли еще до прибытия пожарки. Пожарникам, тем, которые после не уволились от ужаса при виде мертвых детей, запомнилось, что родители тем не менее их благодарили спасибо, мол, что приехали.
А что ж они, так сидят семь лет без дела, смотрят видак? Раз пожаров нету?
Да нет, то и дело слышишь звуки их сирен и видишь летящие машины. Московские пожарные — народ занятой!
Во-первых, летом приходится выезжать на лесные пожары раз, а то и два раза в неделю. Ну, честно говоря, это не совсем пожары, а скорее, возгорания. Костер, допустим, кто-то не потушил, значит, дым, тревога, надо мчаться и спасать…
Во-вторых, пожарка тут еще и вместо "скорой помощи"; все кончили курсы, и летят по вызовам (это верных 2 — 3 раза в день, считая с автомобильными авариями), и увозят болезных в райцентр, в госпиталь. Или сами на месте укол делают.
В-третьих, еще же бывает, что сигнализация ни с того ни с сего сработает, и опять мчишься, нарушая и превышая, сирена орет, и ты сам чувствуешь себя героическим ковбоем…
А если не то что пожара, но даже и паршивого ложного вызова нет, так можно ж учения провести, кто запретит? Для поддержания боеготовности. А это значит опять катание и гонка!
Типичный московский пожарник — Эрик Томас, здоровенный румяный парень тридцати лет. Он серьезен, бывает даже насуплен, он весь наполнен сознанием важности выполняемого им долга. Эрик несколько занудно рассказывает, что отец его был пожарник (а в мирной жизни — молочный фермер), вот и он пошел. Что ему нравится помогать людям, делать полезное дело и еще чтоб уважали. Вообще он шофер грузовика, но если не в рейсе и получает на пейджер сигнал тревоги, так менеджер его отпускает — ему нравится, что его сотрудники участвуют в общественной жизни.
То есть пожарником быть куда веселей, чем простым шофером. Желающих хватает. Они пишут заявления, а общее собрание их рассматривает. Нельзя ж всех брать, не каждому ж можно доверить общественную деятельность.
Обратите внимание: деятельность — общественная! Денег за нее не платят, а люди все равно работают, и это, заметьте, в Америке.
— Ведь как люди живут? — рассказывает Эрик. — Идут вечером с работы, останавливаются в баре, потом домой, поел и телевизор, такая рутина! Как-то разнообразим мы тут жизнь, не знаешь ведь, что будет. То пожар, то авария, то "скорая". Вызов — сразу выброс адреналина, спасать кого-то, а так — похоже на спорт. Кто-то теряет имущество, тяжело смотреть на потери людей. (Но ведь и волнительно тоже. — Прим. авт.) Я уже все видел, — с гордостью продолжает Эрик. — Ну, кроме оторванной головы. И чтоб ногу отрывало, и руку, и обгорелые трупы, конечно. Меня спрашивают: как ты можешь на это смотреть? А я просто не думаю про это.
Ему даже в глуши жить не скучно, жизнь полна приключений и опасностей.
Если Эрик — типичный московский пожарный, то начальник пожарки Дэвид Хан человек очень странный, поступки его труднообъяснимы, он как будто намеренно эпатирует местную публику. Начать с того, что он служит в полиции штата (что куда выше скромного муниципала). И он не справки, допустим, какие выписывает, но ходит в штатском и ловит наркодилеров, прикидываясь отпетым наркоманом. Казалось бы, он не помощником продавца в деревенской лавке служит, как многие тут, и должно ему в жизни хватать опасных мужских чувств. Он даже побывал в двух перестрелках, никого, правда, не убив: один наркодилер застрелился, а другой пострелял в ментов и сдался.
Всего Дэвид поймал 150 наркодилеров. И посадил их на разные сроки максимум 47 лет.
Так вот, натерпевшись страстей на полицейской службе, он после идет в пожарку и там ей командует. Дошло уже до развода, жена, конечно, недовольна, но он не уступает.
Вот зачем ему это? Ответ, разумеется, страшно убедительный:
— Мне нравится быть пожарным, помогать людям.
В похожих выражениях он описывает и прочие сферы своей жизни:
— Люблю работу в полиции. А наркотики, они убивают нашу страну, наших детей.
Сам Дэвид уверяет, что наркотиков в жизни не пробовал.
Будучи полицейским, Дэвид сильно уважает Клинта Иствуда за роль Грязного Гарри — это просто любимый артист.
— Но! — подчеркивает Дэвид. — Это ТВ, а не настоящая жизнь. А в жизни так нарушать законы нельзя.
Дэвиду сейчас сорок. Что он собирается делать с оставшейся жизнью?
— Буду ловить наркодилеров и служить в пожарке.
— А потом?
— А потом уйду на пенсию, буду ловить рыбу и кататься по стране на своем "Харлей-Дэвидсон"…
Глава 10. Москва кабацкая, пенсильванская
Однажды я провел рейд-проверку абсолютно всех без исключения заведений общепита города Москвы.
Логично было начать с центрального московского бара Doc's Hard Rock Cafe. Еда здесь простая и здоровая, как-то: вареные мидии, говяжьи равиоли, куриные крылья, а также жареная картошка. Тарелка еды стоит в среднем пять долларов. Вкусовые качества еды и напитков никаких нареканий у меня как у проверяющего не вызвали. Однако оставляет желать лучшего обеспечение отдыхающих граждан закуской в вечернее время: то есть кухня в два часа дня закрывается. Потому что поварихе Сэнди, которая в свободное от работы время является женой хозяина бара Джима Кеноски, пора ехать домой и делать с детьми уроки. Сам Джимми продолжает трудиться до четырех дня, но занимается только напитками — не может же он действительно разорваться между стойкой и кухней.
