Вся вселенная TRANSHUMANISM INC.: комплект из 4 книг - Виктор Олегович Пелевин
– Я слышал, – ответил барон.
– Мы как раз думаем, – продолжал Шкуро, – как оформить майнинг-генерацию. Нашему народу свойственно чувство исторической справедливости, и оно обязательно должно быть отражено в этой практике. Нам нужен мощный, объединяющий, понятный каждой душе перформанс, производящий необходимое электричество.
Говоря, я еле переводил дух – дышать было тяжело, будто в моих легких струился ядовитый газ.
– Если вы закупите серое оборудование за Великой Стеной, – сказал барон, – контролировать процесс будете уже не вы.
– Опасность есть, – кивнул моей головой Шкуро.
– Дело даже не в железе. Вы не представляете, какие черви и баги зашиты в программном обеспечении. А я кое-что знаю. Если угодно, вся сверхэкономичная технология майнинга и есть один большой червь, работающий на «TRANSHUMANISM INC.»
– Тоже правда.
– Именно поэтому я не хочу ничего менять, – продолжал барон. – Боливару рано уходить. На нем держится мир. Если вам нужна эстетически окрашенная национальная расчетная единица, это не проблема – мы сможем установить, э-э-э… какой-нибудь перманентный пег между боливаром и вашим… Как он будет называться?
– Деревяк, – ответил Шкуро.
– Деревяк?
– Да. Мы сделали фокус-исследование. Всем нашим вроде нравится. Звучит экологично и традиционно. С намеком на наши бескрайние сибирские леса и ветрогенезис… Вы, кстати, как относитесь к ветрогенезису?
– Это будет зависеть от вашего отношения к боливару.
– Понятно, – засмеялся Шкуро. – Другого не ждал. Что же, господин барон, вы сделали нам крайне интересное предложение. Я немедленно соберу Тайный Совет, и мы все обсудим.
– Поспешите, – сказал барон. – У меня есть информация, что трансгуманисты отправили для моей ликвидации своего лучшего сикарио. Команда киллеров пытается проникнуть в мое окружение прямо сейчас, и мы не знаем, кто это. Я буду в опасности, пока не перееду в Россию. Потом нам будет проще. Шутить с кобальтовым гейзером не посмеет никто.
– Вы получите ответ очень скоро, – сказал Шкуро. – Может быть, через час или два.
– Замечательно. Жду от вас хороших новостей за ужином.
– Весьма надеюсь на это сам. Но перед таким монументальным решением необходимо все взвесить. Я не прощаюсь. До связи…
Барон кивнул. Я склонил голову в ответ и почувствовал, что ко мне вернулся контроль над мышцами шеи и голосовыми связками. Дышать тоже стало легче.
Теперь я мог говорить сам. Но всю обратную дорогу барон молчал. Уже возле замка он потрепал меня по плечу.
– Спасибо, Кей.
– Спасибо вам, – ответил я. – Было интересно и познавательно… И генералу Шкуро спасибо тоже. А можно вопрос?
– Конечно.
– Вы пригласили меня исключительно для переговоров?
Барон засмеялся.
– Ну почему, – сказал он. – Мне нравится «Летитбизм». С главной идеей я в принципе согласен, вот только жить так самому получается не очень… Приходите на ужин. Будет весело.
Как бы вы отнеслись к тому, если бы ваш стрим похвалил сам барон Ротшильд?
Знаю, конечно, что скажут сердоболы.
Но художнику, даже самому левому, такое не может не польстить.
* * *
После прогулки с бароном я не вспоминал о только что состоявшемся разговоре. Я не думал вообще ни о чем. Мой мозг словно получил парализующий укол.
Я понимал теперь, что чувствует Герда, когда ей не нужно никого зеркалить: ни-че-го. Ничего вообще.
Вернувшись в свою комнату, я сел в кресло и полчаса глядел в черный зев камина. Потом Герда сказала:
– Пора одеваться.
Я надел маскировочный смокинг, галстукудавку и красные галифе, заправленные в крокодиловые сапоги. Как сказал Люсик, одевайся под сердобола, сойдешь за русского. Что делать, если мир хочет видеть нас именно так? Не вступать же в культурный конфликт с «Открытым Мозгом».
Герда надела Маленькое Черное Платье. Главное оружие в арсенале любой юной и красивой женщины, это я знал давно. Но сегодня оно показалось мне слишком коротким и порочным (между платьем и черными чулками видна была полоска голой кожи), а огромный красный серп-молот на спине был просто неуместен. Когда я сказал об этом Герде, она ответила:
– К твоим галифе, милый.
То же, видимо, касалось и ее бутсов. А назначение розовой подвязки под правым коленом вообще от меня ускользало.
Прошла пара минут, и в нашу дверь постучалась Клара.
Моя челюсть отвисла. Клара оделась практически как Герда, но на ее спине зеленел большой изогнутый крест, похожий на немецкий экологический орден. На правой икре тоже розовела подвязка. Даже бутсы были как у моей девочки – отличался только цвет шнурков.
Я определенно отстал от женской моды, а вот Клара с Гердой неслись на самом ее гребне наперегонки. Наверняка такой наряд еще вчера был слишком смел, а завтра будет уже смешон. Чему тут, впрочем, удивляться: один мир, одна актуальная прошивка. Думаю, что и прическа на интимном месте у них была одинаковая – зловещий квадратик «адольфыча».
Мы поднялись на два этажа и пришли в большую овальную залу с накрытым столом и свечной люстрой под потолком. Свечи, кажется, были ароматическими: в воздухе витал еле заметный запах душистого воска. Гости барона за стол пока не садились.
Появился GRSS со своей музой. На нем был черный смокинг в рыбьих скелетах, на ней – маленькое черное платье с желтым цветком на спине. И опять эта розовая подвязка над икрой. Все гости барона были одеты одинаково – господа в разноцветных смокингах, дамы в крохотных черных платьях, подвязках и бутсах.
– Почему фемы раньше были в длинных платьях, а сейчас переоделись в короткие? – спросил я Герду. – И почему они все в черном?
Герда снисходительно улыбнулась.
– Вот видно, что ты не светский человек. Это дресс-код с лентой скорби для ужина при свечах.
– С лентой скорби? Это розовая тряпка на ноге? Зачем она?
– Солидарность с мужчинами, изнасилованными в Курган-Сарае. Давно уже в моде.
– Я не видел раньше.
– В Москве тоже носят – сказала Герда. – Только под рейтузами. Чуть-чуть бугрится под коленом, и все сразу понимают.
До меня дошло наконец, что значат выражения «подрейтузный либерал» и «подрейтузный аккаунт». Нет, я понимал, что так называют прогрессивный аккаунт с ограниченным в целях личной безопасности доступом. Но откуда пошло это выражение, я не знал.
– А в Москве-то зачем? – спросил я.
– Ну как зачем. Сексапильно. Женщина как бы говорит – да, у меня тоже есть кнут, но я совсем не из улан-баторского фембатальона… Возможны варианты…
GRSS с музой уже шли к нам. Кроме них, я не знал здесь никого. Они, видимо, тоже.
– Кто все эти люди? – спросил я, кивая на гостей.
– Не имею понятия, – ответил GRSS. – Зеркальные секретари и секретарши. Все серьезные гости, конечно, баночники. Физическая репрезентация им не особо нужна, могли бы встретиться хоть на Бетельгейзе. Все это исключительно из уважения к причудам барона.
Он
