Река течет через город. Американский рейс - Антти Туури
Вскоре Суутари пришел звать меня в парилку. Я сказал, что уже напарился. Он уговаривал долго, подозревал, будто я считаю пар в его сауне плохим. Я уверил его, что сауна хорошая, одна из лучших, в которых мне когда-либо доводилось бывать. Суутари спросил, чего же тогда не хватает в его сауне, если я не хочу больше сидеть на полке. Чтобы сказать хоть что-нибудь, я пожаловался на отсутствие веников, Суутари вспомнил, что он собирался и веники взять в сауну, пошел голый наверх и тут же вернулся, неся охапку веников. Веники были березовые, Суутари сказал, что всю зиму они хранились в морозильнике, сходить наломать веток для новых он еще не успел. Мне пришлось вернуться на полок, мы оттаяли веники в горячей воде и начали хлестаться. От веников в парилке распространился запах мороженой березовой листвы и компоста, который мы все стали превозносить, мол, это дает истинную атмосферу сауны. Нахлеставшись веником до того, что остались одни голые прутья, я вышел из парилки, обдавшись водой, смыл с себя банные листья и пошел в каминную. Было слышно, как парни в парилке громко говорят о Николае Мяки и о тех бракованных цементных трубах, которые он продал Суутари.
Они продолжали разговор о Николае Мяки и в каминной. Валтола рассказывал, что в молодости работал у Николая Мяки батраком, Мяки тогда еще держал «собачью будку» и большой свинарник. Делом Валтолы было кормить свиней и носить пиво и другие напитки в «собачью будку», но Мяки так неаккуратно платил жалованье, что, проработав у него несколько месяцев, Валтола пресытился всем этим и пошел пешком в Садбери. Мяки рассчитывался с Валтолой лишь тем, что кормил его, и Валтола клялся, что ему еще и теперь причитается от Мяки жалованье за два месяца. На эти деньги нарастают проценты скоро уже тридцать лет. Валтола считал, что когда-нибудь стребует с Мяки и жалованье и проценты.
Ребята вытерлись, взяли пива и уселись в кресла в каминной. Валтола надел протез, черное приспособление, никелированные части которого поблескивали ярко и холодно. Он был голым, но прикрыл бедра полотенцем, когда жена Суутари спустилась в сауну сказать, что еда готова и, когда господа изволят одеться и подняться по ступеням в гостиную, будет уже на столе. Все принялись одеваться.
11
Поднимаясь из сауны по лестнице, Суутари громко объяснял, что на столе нас поджидает настоящий бифштекс, не какой-нибудь фарш, будем, мол, есть быка, настоящее мясо, поскольку мы настоящие мужчины и каждый из нас сам бык. Хозяйка дома подавала на стол. Суутари рассказывал, что вино, которым он нас угощает, это добрый напиток с виноградников Ниагара-Фолс, когда пьешь его, можешь не опасаться, что проглотишь заодно и охлаждающую жидкость, или метанол, или кровь животных, с помощью чего европейские виноделы увеличивают срок сохранности вин; этот напиток из чистого виноградного сока и приготовлен тем же способом, который известен человечеству со времен Ноева ковчега, когда людям было даровано вино и благословенное его действие. А еще Суутари утверждал, что все виноградные сорта, культивируемые в Европе, привезены из Америки, поскольку европейские ослабели от тяжкой жизни в Старом Свете и погибли. Вот и были доставлены с Американского континента более выносливые сорта, ведь в Америке все мощнее, и здоровее, и сильнее преуспевает, чем в Европе. Суутари сравнивал жизнь виноградных лоз с деловой жизнью и находил сходство.
Мы уже начали пьянеть. Тайсто ронял на пол то нож, то вилку и лез за ними на карачках под стол. Я опрокинул на скатерть бокал с добрым ниагарафолсским вином. Тим и Валтола спорили о том, интересует ли финнов третьего поколения, родившихся здесь, деятельность Канадской организации финнов и хотят ли они в ней участвовать, и спор уже дошел до крика. Тимо поднял бокал с вином и несколько раз произносил «скоол»[69], желая, чтобы я выпил с ним, и спрашивал, как теперь чувствует себя его помощник шофера. Неохота было заводиться с ним опять на эту тему.
Пока мы ели, хозяйка дома пребывала на кухне. Сын Суутари вернулся из конторы и принялся рассказывать отцу о событиях второй половины дня. Сыну была поставлена тарелка, и он получил бифштекс, который отец принялся нахваливать и ему тоже. Парень ел и пытался толковать отцу про дела, но Суутари был не в состоянии слушать его речи. Они условились, что самое важное сын расскажет Суутари утром заново, если нет ничего столь важного, о чем следовало бы знать сегодня.
Парень сказал, что ему удалось прихватить Николая Мяки, но тот отказывается платить, пока не получит результатов исследования качества труб. Мяки велел привезти трубы обратно в отливочную и обещал послать образцы на исследование в Монреаль, в строительную лабораторию Высшей технической школы. На это Суутари сильно рассердился, закричал, что Мяки пытается выиграть время, чтобы продержать доллары на своем счету, или охотнее оплатит ими другие счета, вместо того чтобы вернуть деньги их законному владельцу. Он, Йорма Суутари, поехал бы и показал бы Мяки, что входит в хорошие деловые отношения и доверие.
Суутари готов был в любой момент доставить Мяки партию бракованных труб, они сложены на заднем дворе его строительной фирмы, а один прицеп с трубами так и стоит неразгруженный, может, его будет достаточно Мяки для образцов. Тимо и Тайсто обещали помочь Суутари, когда он только попросит. Суутари встал из-за стола и сказал, что кофе будем пить в комнате у Николая Мяки во время переговоров, на которые сейчас и отправимся. Он требовал, чтобы Валтола поехал с нами, заодно взыскали бы и не выплаченное Валтоле жалованье, и наросшие на сумму проценты. Я сказал, что мне вряд ли нужно присутствовать при этих переговорах, ибо чувствовал: выпил сегодня столько, сколько требуется мужчине, чтобы отправиться спать. Тим тоже не согласился ехать к Мяки, тогда Суутари, Тайсто, Тимо и Валтола стали обзывать нас трусами и говорить, что в роду Хакала по обе стороны океана все мужчины были боязливыми. Тайсто
