Господин Гексоген - Александр Андреевич Проханов
– Ты богохульствуешь. Устраиваешь театр, облекая в него обычное зверство. Ты намерен с помощью крови сотворить новый мир, но именно кровь сделает его безнадежно старым, ветхозаветным и дряхлым. Какими бы оригинальными технологиями ни был напичкан Проект Суахили, эти технологии утянут в будущее это преступное пролитие крови, и кровь разрушит проект…
– Это слова святоши, слова проигравшего, слова безнадежно отставшего. Проект Суахили, о котором ты имеешь самое поверхностное представление, огромен, как лабиринт, источивший изнутри все трухлявое, сгнившее общество. Он построен так, что, если уничтожается одна его ветвь, непомерно усиливаются другие. Если засвечивается одна его часть, то другие от этого только выигрывают. Проект нельзя уничтожить, ибо он нуждается, чтобы его уничтожали, и от этого только усиливается. Он изобретен так, что в него вовлечено все человечество, и нет ни палачей, ни жертв, ни виновников, ни судей. Всех объединит апокалиптический ужас, и люди будут умолять спасти их. И тогда придет Избавитель. Придет Избранник. Укажет на виновных. И даже если они невинны, люди бросятся и растерзают их…
– Чего вы хотите? Власти над миром? Но ты ведь немолод, скоро умрешь…
– Может, и не умру. И ты, как всегда, угадал – именно власти и именно над миром. Власть над сельцом или хутором, или над губернией, или над Москвой, или Нью-Йорком, или, как нынче говорят, над Евразией, или над Европой и странами НАТО, над целым полушарием, Западным или Восточным, – это еще не власть. Власть в своей полноте должна быть всемирной, и только тогда она может стать реальным инструментом истории. Мелкие сатрапы, тупые околоточные, жалкие временщики полагают, что власть нужна, чтобы с ее помощью заиметь много денег или женщин, или завести императорские театры, или создать космические войска. Истинные властители, от Чингисхана до Александра Македонского, от Цезаря до Карла Великого, от Наполеона до Сталина, добивались власти, чтобы сделать ее инструментом истории. Объединить с помощью власти все человечество, все пространства, все ресурсы земли и получить наконец вожделенную возможность управлять историческим временем. Покончить с расчлененным человечеством, с бессмысленным разбазариванием ресурсов, умов, расстаться с войнами, ересями, нелепой разноголосицей не понимающих друг друга народов. Покончить с «вавилонским рассеянием», с вавилонским периодом разобщенной земли. Собрать все народы и земли в единую мировую империю. Вот почему великие империи прошлого выше великих республик. Они несли в себе замысел объединенного человечества, способного услышать и воплотить замысел Бога. Вот почему сегодняшняя либеральная, омерзительная Россия хуже, ублюдочней великого Советского Союза, который был империей и был безрассудно нами потерян. То, что тебе предстоит сегодня увидеть с этой крыши, – не взрывы гексогена, не повод начать вторую чеченскую войну и даже не средство привести в Кремль Избранника, а реализация глобального замысла «Суахили». Начало нового мирового строительства. Завершение «вавилонской трагедии» и начало всемирной империи…
Белосельцев чувствовал, как тупо болит затылок, как больно скрученным рукам, какая холодная и мокрая труба, к которой прижат его хребет. Ему казалось, что все это – дурной театр безвкусного и жестокого режиссера, превращающего казнь в ритуал, надевающего на казнимых размалеванные маски, накидывающего петлю под звуки бубнов, барабанов, тамтамов. Стоящий перед ним человек – маньяк и преступник, и если, увлеченный своим горячечным бредом, он приблизится еще на один шаг, то можно ударом ноги отбросить его к краю крыши, и тот с воем полетит вниз, скроется, как в бездне, в распахнутых черных кронах.
– Все гадают, в чем замысел и желание Бога. Чтобы каждый день бить по сто поклонов? Чтобы на каждой горе построить по храму? Чтобы сделать Папу Римского выше кесаря, а патриарха Никона выше царя Алексея Михайловича? Чтобы не трогать чужих жен, любить врага своего, левую щеку подставлять вместо правой, по которой тебя ударили? А ведь замысел Бога совсем в другом. В том, чтобы покончить с разделением церквей, с разделением народов, с многобожием, многоязычием, с непрерывной распрей и враждой за пространства, за пастбища, за караванные пути, за месторождения урана и кимберлитовые трубки. В том, чтобы создать объединенное человечество и в нем, едином, отразиться как образ единого, вселенского Бога. Но зачем объединять человечество? Зачем столько неблагодарных трудов? Почему не оставить негру его Африку, желтокожему – его пустыню Гоби, белолицему – его Днепр и Рейн? Почему всю свою историю человечество кочует, смешивается, словно разноцветные куски пластилина в горячей руке Бога? Да потому, что Бог задумал такое, что под силу только объединенному человечеству. Для этого мало одной страны и народа. Мало одной расы. Мало половины или двух третей человечества. Для выполнения Божьего замысла не хватило рассеченного надвое мира, где Америка и Советский Союз тратили непомерные силы на вражду и одоление друг друга. Порознь не могли даже достроить «Токомак» с термоядерным синтезом. Не смогли создать вакцину от рака и СПИДа. Систему управления мировым климатом. А ведь все это предварительные, подсобные цели. Они служат главной, божественной, к которой, через все катастрофы и рассеяния, содомские грехи и религиозные фобии, Бог ведет человечество, дабы даровать ему бессмертие. Победить смерть, поправ ее через смерть разобщенного «вавилонского мира». Очистительным взрывом апокалипсиса сплавить разъединенное человечество, чтобы в тигле Страшного суда из рыхлого пепла возник алмаз. Стяжать жизнь вечную через сотворение «Нового Иерусалима». Проект Суахили в своей глубинной, сокровенной сердцевине есть религиозный проект, связанный с эсхатологией, с реализацией замысла Божьего…
Белосельцев слушал Гречишникова, который говорил нараспев, чуть покачиваясь, словно проповедовал, читал невидимую богословскую книгу. Его голос, в сочетании с ветром, с брызгами дождя, ударяющего в звонкое железо, казался отрешенным, исполненным мучительной страсти, неодолимой веры, апостольской истовости. Белосельцев чувствовал, как начинает плыть голова и зрение застилают туманы, словно он погружается в сон. И вместо ночного города с холодным мглистым свечением проступает лазурь. И в этой лазури мерещатся золоченые пагоды, зеленые минареты, островерхие, словно падающие лучи, готические соборы, розовые пирамиды, поросшие мхами дольмены. Это была галлюцинация утомленного разума. Иллюзия сотрясенного мозга, на который воздействовали звуком мелодичного голоса, покачиванием маятника, оранжевым блеском птичьих расширенных глаз.
– Двухполярный мир выше многополярного. Однополярный выше двухполярного. Либералы – эти гиены, поедающие трупы великих империй, могильные черви, сожравшие двухполярный мир, – полагают, что могила, из которой они вышли, поглотит все человечество. Америка, на которую они уповают как на
