Проект «Замуж» - Ольга Тиханова
Такого и выбрала. В десятом классе ей понравился Алексей. Симпатичный тихий мальчик. Очень серьезный. Хорошо учился, с компаниями время не проводил. Его воспитывала мама, Леша был для нее отдушиной, радостью и помощником. И Лене был нужен именно такой. В ее девичьих мечтах никогда не скакали принцы на конях любых мастей, не улыбались ослепительно «Аленделоны», печальные профили героев-романтиков тоже не привлекали. Она всегда мечтала о земном, хорошем парне, с которым будет просто и понятно. Леша был именно таким, рядом с ним сердце Лены сбивалось с ритма.
Поэтому она решила, что выйдет за него замуж. Правда, Леша был сосредоточен на учебе и крутить романы не торопился. Он поглядывал на некоторых девушек, но не более, а вот на Лену так, как на некоторых, даже не поглядывал. Но она не отчаивалась и была готова подождать.
Леша поступил в институт, Лена – за ним. Во время вступительных экзаменов не забывала занести в деканат конфеты и тортик, чтоб «девочки хоть чуть-чуть порадовались», сидя в душных кабинетах жарким летом. Девочки оказались благодарными, и Лена после зачисления попала в одну группу с Лешей.
В эту же группу попала Вера, красивая, веселая, живущая на всю катушку «звезда». Увидев ее, Леша забыл об учебе.
Вера любила шумные компании, а по выходным – театр или кино. Леша с радостью ее сопровождал, замечая, как рядом с ней сама жизнь ускорялась и била ключом. Один день дарил столько эмоций и впечатлений, сколько у него не было за годы. Вера не умела грустить или скучать, рядом с ней и Леша забыл, как это делается. Правда, на лекциях стал чаще дремать, чем слушать, а к зимней сессии едва успел подготовиться. Благо Лена помогла. Аккуратная хорошистка все лекции записывала ровным почерком и, в отличие от других зубрилок, делилась конспектами. Она и Вере помогала охотно, с курсовыми, с докладами. А та в ответ учила ее наносить макияж и буквально за руку отвела в парикмахерскую.
– Надо что-то делать с этим твоим пучком Крупской. Нельзя так дальше ходить.
Лене сделали удлиненное каре. Красавицей она не стала, но уверенности в себе прибавилось.
И Вера подтвердила:
– Здорово! Тебе идет! С новой прической у тебя все будет по-новому, вот увидишь.
При всей своей взбалмошности, Вера была очень простой и в чем-то даже наивной. Не умела хитрить, лицемерить, просчитывать наперед, но самое плохое для нее заключалось в том, что и в других не замечала этих качеств. Нет, она не жила в мире розовых пони и иллюзий, не верила в бесконечную общечеловеческую взаимную любовь и искренность. Просто, если человек, по ее мнению, был непорядочным или занудой, она с ним не общалась. Невзирая на то, прилично ли это, выгодно ли или нет. Ведь, как многие девушки восемнадцати лет, Вера была уверена – она прекрасно разбирается в людях и поэтому в ее ближайшем окружении точно двуличных натур нет. Все такие же, как она сама, прямые, как шпала.
И Лене она помогала искренне, не желая возвыситься или показать свое превосходство. Просто ей нравилось, когда девушки выглядят хорошо, поэтому хотелось всех одеть модно, украсить, преобразить. Красота питала ее силы и вдохновляла.
Даже в дурном сне она не могла представить, какую бурную деятельность за ее спиной развела похорошевшая Лена.
Вера не нравилась маме Алексея. Мария Викторовна считала ее вульгарной и ленивой. Худших качеств для потенциальной невесты единственного сына не придумать, и это раздражало. А та слепая влюбленность, которой сынуля пылал к «этой», злила Марию Викторовну еще больше. Хотя он не стал уделять маме меньше внимания, не пытался оправдать свой выбор, не ставил ультиматумов. Он даже не спорил, когда мама начинала – будто между делом – рассуждать о том, какая на самом деле ему нужна жена и как легко молодые люди его возраста ошибаются, увлекаясь яркими попрыгуньями.
Он ждал. Один раз привел Веру домой. Мама даже на стол не накрыла. Просто ушла на вечерний променад с подругой.
– Вернусь через полтора часа. Хочу сегодня пораньше лечь спать.
Леша виновато смотрел на Веру, а та только весело хмыкнула.
– Все понятно. Плюшка какая-нибудь есть? Или печеньки? Давай чай попьем и в кино!
Кажется, в тот момент Леша влюбился в нее еще больше, но домой решил пока не приводить. Благо Вера совсем не настаивала.
С Марией Викторовной подружилась Лена. В школьные годы она была не частым гостем в доме Леши, но теперь старательно компенсировала этот пробел. Занесла Марии Викторовне продукты, потом вызвалась сбегать по ее срочным делам, позвонила проведать, когда бушевали магнитные бури, которым пожилая женщина была подвержена, принесла лекарства, выслушала жалобы на жизнь. А уж когда выяснилось, что Лена интересуется вязанием – страстью всей жизни Марии Викторовны – и мечтает научиться этому ремеслу, стало понятно, что это родство душ. Не иначе.
– Бог дочку не дал, чтоб ее обучать, а вот ты появилась. Не зря же? Не зря. Я в судьбу верю.
А Лена верила в свою цель и последовательность. Она терпеливо училась вязать, хотя получалось не очень. К тому же было скучно. Но она старалась. Хвалила изделия своей наставницы. За что была допущена в святая святых – на кухню.
Лена готовила очень хорошо. По вечерам, как бы между делом, пекла что-нибудь к чаю «для Марии Викторовны», но съедал большую часть Леша. Его мама закрывала глаза от удовольствия, кусая очередной кекс, и нахваливала Лену – какая хозяйка, умница, совсем скоро еще вязание освоит, цены нет девочке!
Леша молча жевал, кивал, улыбался, потом уходил в комнату.
Он привык в тому, что почти каждый вечер в их доме оказывается Лена и скоро стал воспринимать ее как некое дополнение к маме. К тому же теперь Марии Викторовне было кого воспитывать, а значит, времени на него оставалось меньше, и, кстати, ругать Веру тоже почти перестала. Поэтому Леша был рад этой дружбе.
Но про Веру мама не забыла. Стоило сыну задержаться где-то вечером, ее большие глаза сужались и начинались ежеминутные забеги в сторону часов, потом Мария Викторовна вставала к плите, переставляла сковороды. Или бросалась к мойке в надежде найти там грязную посуду, занять хоть чем-то это тягучее время. Напрасно: старательная Лена все давно вымыла и расставила по местам.
– Опять с этой шляется… – шептала Мария Викторовна, поправляя в сотый раз
