Полжизни - Петр Дмитриевич Боборыкин
Я пожалъ и, не выпуская ея руки, посмотрѣлъ на нее очень пристально и выговорилъ, насколько могъ просто:
— Позвольте узнать, графиня… вы по-французски-то сильнѣе меня… какъ слѣдуетъ перевести фразу: «femme à crime»?
Выговорилъ я эти три слова по-нашему, по-гимназически… Графиня не стала улыбаться моему произношенію и спокойно, но съ блескомъ въ глазахъ, спросила:
— Почему вамъ пришла на умъ эта фраза?
— Слышалъ я ее сегодня… и затруднился перевести какъ слѣдуетъ по-русски.
— Мнѣ кажется, выговорила она, чуть-чуть сжимая брови, можно перевести на два манера: женщина, сдѣлавшая преступленіе, или такая, которая способна на него.
— А!., значитъ мой переводъ былъ въ сущности вѣренъ?
— А какъ вы перевели?
— «Женщина-душегубка».
— Ха-ха-ха!., глухо разсмѣялась она и отдернула руку… вы все хотите въ народномъ стилѣ…
— Благодарю васъ, громко выговорилъ я и откланялся.
Она отпустила меня поклономъ, и когда я уже быть въ дверяхъ, окликнула:
— Николай Иванычъ!
— Что прикажете?
— Вы услыхали эту фразу сегодня въ театрѣ?
— Да-съ, сзади меня какія-то барышни мѣшали французское съ нижегородскимъ.
— Больше ничего?
— Больше ничего-съ.
— Прощайте.
Мнѣ захотѣлось оглянуться на нее ещз разъ; но я этого не сдѣлалъ. По моимъ внутренностямъ разлилось злорадное довольство: теперь я одержалъ побѣду. Такъ по крайней мѣрѣ мнѣ казалось. Я смутилъ ее неожиданностью.
Но не успѣлъ я выдти изъ гостиной въ залу, какъ вопросъ: «неужели она въ самомъ дѣлѣ — femme à crime?» засосалъ меня.
— А очень мнѣ нужно! чуть не выругался я, и опять явилось обидное сознаніе, что и сегодня, въ литературномъ диспутѣ, эта графиня взяла выше нотой. Все ея существо точно обволакивало меня и, какъ я ни бѣсился. тянуло куда-то.
Въ передней я наткнулся на графа въ ту минуту, когда сонный лакей снималъ съ меня шубу. Графъ былъ очень блѣденъ.
Мнѣ показалось, что эта блѣдность — неспроста.
— Покойной ночи, графъ… окликнулъ я его, проходя къ лѣсенкѣ моего антресоли.
— А! отозвался онъ и, уставивъ на меня точно стеклянные глаза, твердо, но глухо проговорилъ: покойной ночи!
Я шагая чрезъ три ступеньки, вбѣжалъ къ себѣ наверхъ.
— Неужели я былъ правъ на хуторѣ? громко спросилъ я себя, и мнѣ вдругъ сдѣлалось жаль ее, эту смѣлую, крупную, даровитую женщину. Она тутъ учила меня уму-разуму; а мужъ въ это время!.. Но я не вполнѣ еще увѣрился, что графъ былъ въ такомъ положеніи.
«Зачѣмъ мнѣ читать Бальзака? думалъ я, ворочаясь въ постели. Довольно съ меня и того, что я здѣсь увижув.
Тогда я разсуждалъ съ задоромъ посторонняго наблюдателя и обличителя, и мнѣ казалось, что я такъ чистъ духомъ, тѣломъ и помыслами… Я уже забылъ, что часъ передъ тѣмъ, скажи мнѣ графиня лишнее, ласковое слово, я бы, быть можетъ, какъ звѣрь кинулся на вее…
XXIV.
Меня влекло въ голубую комнату, но пособилъ графъ: пришла очередь его «запискамъ» и «мнѣніямъ», хранившимся въ бюро.
— Я буду смѣло стоять за крестьянина, заговорилъ онъ торжествено въ первый вечеръ, какъ мы засѣли въ кабинетѣ, вы можете мнѣ вѣрить.
— А за землю крестьянина? спросилъ я его въ упоръ.
Тутъ онъ не то, что смутился, а многословно началъ развивать, что нельзя-же признать безусловное право власти — отнимать у дворянъ землю, что это хотя и симпатично, но сильно отзывается революціонной диктатурой и соціализмомъ, «а соціализмъ, какъ хотите…»
Захотѣлось мнѣ тутъ-же оборвать его, но я удержался. Я сообразилъ, что лучше сначала хорошенько у него все вывѣдать, а потомъ уже и рѣшать: какъ съ нимъ обходиться. Во всякомъ случаѣ, онъ былъ еще одинъ изъ самыхъ мягкихъ сквайровъ, и черезъ него я узнаю: каково-то настроеніе разныхъ вожаковъ «столбоваго дворянства» въ Москвѣ-бѣлокаменной?
Такъ я и сдѣлалъ. Онъ развернулся предо мной и въ тожо время какъ-бы заискивалъ моего одобренія; каждое его слово и каждый жестъ точно будто говорили: «согласитесь, вѣдь для московскаго барина я, право, очень порядочный человѣкъ и съ каждымъ днемъ исправляюсь».
И дѣйствительно, онъ «исправлялся». Это чувствовалось. Онъ похожъ былъ на ученика съ выдержкой, которому зарубили на носу: «коли ты не добьешься такихъ-то отмѣтокъ, то слѣдующаго класса тебѣ не видать, какъ ушей своихъ».
Это «школѣ» я приписывалъ и его сдержанность, ь тактъ, и положеніе его въ домѣ. Я послѣ болтовни черно-мазенькой барышни, спросивъ себя: точно-ли графъ въ рукахъ жены своей безсловесная пѣшка и въ домѣ—нуль, долженъ былъ отвѣчать: нѣтъ, это неправда. Онъ былъ баринъ, какъ слѣдуетъ быть барину; но какъ мужъ, онъ что-то слишкомъ ужь былъ порядоченъ. Я этакихъ мужей только изъ англійскихъ романовъ зналъ.
Съ утра до поздней ночи онъ велъ себя точно въ гостяхъ у хорошихъ знакомыхъ. Прислуга исполняла службу неизвѣстно по чьему приказу. Все дѣлалось въ порядкѣ, чинно, тихо. Громкихъ приказаній, ни графъ, ни графиня почти что не отдавали: больше жестами довольствовались. Въ интимныхъ бесѣдахъ съ женой я его не заставалъ и, проживъ двѣ недѣли въ домѣ, не зналъ, въ какіе часы они оставались вдвоемъ. Опочивалъ онъ съ нею, — я заключилъ это изъ того, что въ кабинетѣ его не было никакого приспособленія для спанья. За столомъ, въ обѣдъ и завтракъ, онъ говорилъ не мало, гораздо больше жены, совершенно почти такъ, какъ со мной, только еще посдержаннѣе; хуторскаго-же «гвардейства» и въ поминѣ не было. Графиня обращалась къ нему тихо, просто, какъ къ родному, но очень рѣдко взглядывала на него. Они были на «ты» — даже по-французски. Онъ звалъ ее «Barbe» и въ русскомъ разговорѣ; она его съ русскимъ произношеніемъ — «Платонъ». Объ домашнихъ дѣлахъ они при мнѣ ни разу не разговаривали, и ни разу-же не вышло у нихъ ни малѣйшаго разногласія, не только что ужь спора.
«Что-же это такое? спрашивалъ я себя, равнодушіе, или ужь такая въ самомъ дѣлѣ аристократическая выправка?» Въ выправкѣ я не сомнѣвался; но отъ кого она шла? Отъ него или отъ нея? Мнѣ казалось, что отъ нея. Равнодушіе врядъ-ли вызывало эту великобританскую ровность обхожденія. Графъ при женѣ находился всегда въ возбужденномъ состояніи Я это подмѣтилъ въ первый-же день. Нѣтъ-нѣтъ да и поглядитъ на нее, и въ этихъ взглядахъ сидѣло далеко не равнодушіе. Они сильнѣе еще, чѣмъ его фразы со мною, говорили: «Достоинъ я одобренія, или нѣтъ»?
Вотъ что дали мнѣ наблюденія надъ супругами. Они не разнились ничѣмъ существеннымъ отъ моего перваго впечатлѣнія. Еще замѣтилъ я, что графъ гораздо нѣжнѣе съ дѣвочкой, чѣмъ графиня. Онъ то-и-дѣло послѣ обѣда возьметъ ее на колѣна, или уведетъ въ кабинетъ, откуда дѣвчурка выбѣжитъ всегда съ конфектами или съ крымскимъ
