Год рождения 1960 - Фёдор Стариков
Они вышли на одном из полустанков. Серое, вернее земляного цвета, одноэтажное, кирпичное здание посреди степи, ни одного деревца. На полустанке их ждала старая полуторка и тетя Нина. Фёдор ее никогда до этого не видел, но сразу узнал и понял, как его мама будет выглядеть лет через десять. У тети Нины было мамино лицо, мамина фигура, даже мамин голос — только все, ну просто не найти более подходящего слова, все просто постаревшее.
— Маша…, Нина… — они обнимались и плакали, плакали и обнимались. Продолжалось это довольно долго и Фёдору уже хотелось залезть в полуторку, куда-нибудь ехать, и почему-то тоже на глаза навертывались слезы, но он смотрел на маму, на тетю Нину, потом на брата, тот на него. И Фёдор понял, то, что сейчас происходит, это важно, и он не стал никого торопить, а стал просто ждать. Потом тетя Нина стала обнимать и целовать их с Серегой:
— Какие они у тебя славные, симпатичные, не то что мои татарчата…
Она задержала взгляд на Фёдоре:
— Вылитый Тятя…
Как он мог в свои семь лет быть похожим на Тятю, который уже по всем меркам старик, Фёдор не понимал.
Поселок был приземистый, пыльный и такого же цвета, как окружающая уже высохшая в августе степь. По сравнению с их родным домом, обшитым вагонкой и покрашенным принесенными отцом с завода яркими синей и зеленой красками, и даже в сравнении со старыми бревенчатыми избами в Тятиной деревне, серые мазаные домишки в тети Нинином поселке казались сараями, причем какими то полуслепыми сараями, потому что все похожие на глазницы окна как поволокой были подернуты серой липкой пылью. Но тетя Нина жила не в мазанке, она жила в одном из больших двухэтажных и, что удивительно в этой безлесной местности, сложенных из деревянного бруса, домов. Квартира у нее была большая — три комнаты, хотя конечно и жильцов в них было немало. У тети Нины было два сына и две дочери — Юрка, которому было уже восемнадацть и осенью он собирался идти в армию, следующая по возрасту Наташа, а затем Толька и Надя. Самая младшая Надя была ровесницей брату Фёдора Сергею.
Все подробности судьбы, приведшей тетю Нину в этот степной поселок, Фёдор узнал потом, когда стал постарше, хотя уже тогда знал, что тетя Нина была медсестрой и, также как Тятя, была на фронте.
Их с Серегой уложили в большой комнате на полу на толстые войлочные матрасы, тоже не привыкать, спали не раз и на полу, и на сеновале. Но уснуть Фёдор долго не мог, он вслушивался в странные звуки, доносившиеся из открытой настежь балконной двери, совсем не похожие на звуки их родной привычной уральской ночи. Как то по-другому, громко и нахально, стрекотали насекомые, по-другому шумел легкий ночной ветерок, приносивший другие незнакомые запахи.
— Я ведь с ним, Маша, с сорок третьего, не расставаясь, почти два года… Он командиром взвода, я у него санинструктором, он комроты, я опять в ротном медотделении, он комбатом, я тоже рядом в батальонном медпункте …
Тетя Нина с мамой сидели на кухне и говорили. Фёдору было слышно все, но он временами уходил сознанием в какие-то свои мысли, что-то пропускал, потом слушал опять.
— А тут мы стояли под Балатоном, в Венгрии, это озеро такое. Я уже беременная была Алей, но сама еще не знала, в первый раз ведь. И отправляет он нас с Сашкой, это татарин мой, он у него ординарцем был… Отправляет нас в тыл дивизии, в медсанбат …. И повод то уже не помню какой… А видно уже знал или чувствовал чего … А на следующий день на них немецкие танки пошли. В общем, от батареи осталось человек десять. Я даже и не видала как его похоронили и где … Все без нас с Сашкой. Беда много погибших было…
Алю Фёдор знал. Это была старшая дочь тети Нины, она приезжала к ним в гости пару раз, бывала и в деревне у Тяти. У нее был муж дядя Витя, как Фёдор думал, военный летчик, хотя потом оказалось, что он всего лишь авиатехник, но, тем не менее, капитан, в погонах то Фёдор разбирался, и поэтому Алю и ее мужа Фёдор глубоко уважал. Тем более, что в оба их приезда ему удалось походить в красивой фуражке с голубым кантом.
Месяц в душных астраханских степях пролетел почти незаметно. Фёдор никак не ожидал, что интереснейших занятий в этой безлесной, на первый взгляд, совершенно голой степи, будет так много. Тети Нинина младшая Надька, их двоюродная сестра, оказалось настоящим местным атаманом — целая компания поселковых ребят и девчонок, и русских и черноволосых, почему-то часто кривоногих, смешно переваливающихся с ноги на ногу при ходьбе, но при этом очень ловких и жилистых, калмычат признавали ее за таковую, слушались беспрекословно и соглашались на любую ее авантюру. Мама целые дни проводила с тетей Ниной, помогала ей по дому, по работе в поселковом медпункте, тетя Нина была фельдшером и единственным медиком в поселке. А они были предоставлены самим себе. С утра обычно ходили на волжскую протоку, долго и по много раз купались, вылезать из воды под знойное дневное астраханское солнце совсем не хотелось. Потом, накупавшись, ловили огромных по уральским меркам красноперок, несравнимо больше щуплых лысьвенских ельцов и плотвичек. А пару раз даже вытащили огромных сазанов, килограмма по
